Трибунал для Героев

«Я, нижеподписавшийся гр-н Кузнецов Николай Иванович, даю настоящую подписку Коми-Пермяцкому окр. Отд. ОГПУ в том, что я добровольно обязуюсь сообщать о всех замеченных мной ненормальных случаях как политического и также экономического характера. Явно направленных действий к подрыву устоев сов. власти от кого бы они не исходили…10 июня 1932 года». [291]

Одно из первых «особых заданий по обеспечению государственной безопасности», которых в послужном списке Н. Кузнецова немало, было связано с выяснением в 1934 году настроений у жителей «неблагополучного» по меркам ОГПУ жителей Юрлинского района. Об этой работе, проделанной под видом «кулака в бегах» или учителя-эсера Кузнецов доложил в рапорте: «В беседе со случайными собеседниками я вел себя как лицо агитирующее крестьянство на вооруженную борьбу с Сов. властью…». [292]

Вал репрессий во второй половине 30-х годов накрыл многих чекистов. Был арестован и Н. Кузнецов. На этот раз его обвинили уже не в уголовном, а контрреволюционном преступлении — антисоветской агитации и пропаганде, предусмотренной ст. 58–10 УК РСФСР. Впрочем, за какие конкретно высказывания и с какой целью агент Кузнецов был помещен в подвал внутренней тюрьмы Свердловского управления НКВД, точно не установлено. Сведения настолько скупы и противоречивы, [293] что даже год его ареста вызывает сомнение. Во всяком случае не так давно начальник управления ФСБ России по Свердловской области генерал-лейтенант Г. Воронов писал соратнику Кузнецова по разведывательной работе в Ровно Н. Струтинскому: «В архиве нашего Управления мы нашли тоненькое контрольное дело (5–6 листов), где указано, что «Кузнецов Н. И., до ареста работавший в редакции Уралмашевской газеты, освобожден из-под стражи 7 октября 1936 года. Само уголовное дело в 1962 г. было выслано в Ровно. Эти документы — единственное, что найдено в архиве УФСБ. В деле «Колониста» на Лубянке материалов по свердловскому периоду нет: вероятно, они были уничтожены». [294]

Что здесь — о том ли Кузнецове идет речь? Может быть допущена опечатка? Или агента Кузнецова действительно арестовывали и в 36-м, и в 38-м? Не берусь судить, поскольку оперативные материалы для исследователей недоступны. Но похоже на то, что Кузнецова действительно не раз «арестовывали» в оперативных целях для того, чтобы выудить у арестованных информацию и «создать авторитет среди антисоветски настроенных «спецов». [295] Что касается упомянутой книги Т. Гладкова, то там этот эпизод из жизни разведчика тоже освещен туманно: «Справедливости ради отметим, что он (Кузнецов — авт.) действительно по неопытности и горячности допустил в работе ошибки, которые признал и о которых искренне сожалел. Но никакого преступного умысла в его действиях не было и в помине, а между тем ему едва не вменили жуткую «пятьдесят восьмую», контрреволюционную, расстрельную статью». [296] Исходя из этого, мы опять же можем лишь предположить, что арест Кузнецова в 1936 и 1938 годах был каким-то образом связан с его агентурной работой.

Судьба Н.И. Кузнецова круто изменилась после того как нарком внутренних дел Коми АССР М. Журавлев рекомендовал его как способного и блестяще владеющего немецким языком агента сотруднику контрразведки НКВД Л. Райхману. В силу «подмоченной биографии» в кадры ГУГБ Кузнецова не зачислили, но оформили как особо засекреченного спецагента контрразведки. Он получил новый кодовый псевдоним «Колонист» и паспорт на имя Рудольфа Вильгельмовича Шмидта. По легенде стал инженером-испытателем на авиазаводе № 22 Наркомата авиационной промышленности, [297] который в середине 20-х г. находился в концессии у немецкой фирмы «Юнкерс». Такую легенду разработали, чтобы повысить вероятность выхода на Кузнецова агентов зарубежных разведок, и в первую очередь немецкой.

Работал Н. Кузнецов под началом майора госбезопасности Рясного и начальника 3 отдела секретно-политического управления НКВД комиссара госбезопасности Ильина.

Вскоре пришел успех. Кузнецов был обаятелен и щедр. И московская богема признала его своим. Он близко сошелся со многими артистами, певицами и балеринами. А к тем, в свою очередь, всегда тянулись дипломаты. В сети контрразведчика попали личный камердинер посла Шуленбурга Г. Флегель, тайный сотрудник абвера — первый секретарь словацкого посольства Крно, секретарь военного атташе Японии Сасаки и др.. [298]

После начала войны Н. Кузнецов был включен в состав Особой группы при НКВД СССР, [299] возглавляемой П. Судоплатовым. Точных сведений о том, чем занимался разведчик до августа 1942 г., до сих пор нет. За исключением упоминаний о том, что один раз он забрасывался в тыл врага и «стажировался» в Красногорском лагере для немецких военнопленных, проверяя с риском для жизни свою готовность к выполнению задания и осваивая армейский сленг.

В отряде «Победители» Кузнецов появился 25 августа 1942 года. Впервые встретился там с другим героем нашего повествования — Д. Медведевым. Несмотря на громадную популярность его книг «Это было под Ровно» и «Сильные духом» подлинная биография их автора, как впрочем, и история возглавляемого Д. Медведевым партизанского отряда «Победители», до недавнего времени также находились под завесой секретности. Сегодня известно, что этим отрядом проведено в тылу врага более 100 боев, уничтожено около 2 тысяч немецких солдат и офицеров, взорвано 80 вражеских эшелонов. Немало боевых героических эпизодов и в довоенной биографии Д. Медведева. Так, еще в 20-е годы молодой чекист — председатель Старобельской ЧК Медведев нашел общий язык со знаменитым махновцем Левой Задовым. И не исключено, что именно это знакомство привело к трансформации анархистских взглядов последнего. Сначала Задов помог Медведеву отыскать и возвратить государству клад батьки Махно. А потом и сам стал чекистом. [300]

В ряде последних публикаций о Д. Медведеве говорится, как об установленном факте, что он, как и Кузнецов, в конце 30-х годов был репрессирован. Например, в книге И. Дамаскина утверждается, что в октябре 1941 г. по инициативе Судоплатова «из тюрем были освобождены многие бывшие сотрудники госбезопасности, в том числе Медведев и Прокопюк, удостоившиеся звания Героя Советского Союза за успешное руководство партизанскими отрядами». [301] В действительности ни Прокопюк, [302] ни Медведев репрессиям, в юридическом смысле этого слова, не подвергались. Хотя, тучи над Д. Медведевым в 1938 году действительно сгустились, и он лишь чудом избежал ареста. Вот как это было.

В феврале, вскоре после ареста старшего брата, в отношении Д. Медведева были предприняты меры по исключению его из партии и снижению в должности. Как опытный чекист, он без труда просчитал последующие шаги «чистильщиков» НКВД. Поэтому предпринял неординарный, упреждающий арест поступок. Сотрудник Харьковского управления НКВД капитан госбезопасности Д. Медведев написал письмо И. Сталину. А копию направил на Лубянку. В этом письме «почетный чекист» Медведев объявил «смертельную голодовку» и указал место и время ее проведения — в здании Курского вокзала, у бюста Вождя. [303] Риск был огромный. Вероятность ареста велика. И все же расчет оказался верным. На задержание вооруженного чекиста, да еще в условиях большого скоплении народа, сотрудники НКВД не решились. Его даже не сразу уволили из органов. Сначала перевели в строительную организацию НКВД и отправили на Север. А уволили только через полтора года. С формулировкой — «за массовое необоснованное прекращение следственных дел». Причиной послужило то, что начальники лагерей под разными надуманными предлогами навешивали на заключенных, подлежащих освобождению, новые статьи и продлевали им срок заключения. Медведев же возмутился по поводу такого беспредела и освободил большую группу заключенных из под стражи… Ну а в 1941 г. его нашел и взял в свою диверсионную группу П. Судоплатов. Медведев был восстановлен в кадрах и вскоре возглавил разведывательно-диверсионный отряд «Митя», а затем — «Победители». В него входили не только Николай Иванович Кузнецов, но и другие разведчики — Н.А. Гнедюк, М.М. Шевчук, Н.Т. Приходько, Ян Каминский, М. Стефанский и другие.