Желтый саквояж

Улыбающийся лейтенант в который раз повторял:

– Молодец, ну молодец… – а Сергей от избытка чувств то и дело хлопал Григория по плечу и в конце концов подытожил:

– Это ж надо, в какую даль сходил…

– Уже не даль, – возразил ему Григорий и заговорщически подмигнул.

– Как это? – не понял лейтенант.

– А так, – усмехнулся Григорий и, наконец-то присаживаясь к столу, пояснил: – Перебазировался отряд в наш Ближний лес. Больше того, на хуторе Борок Велький партизанский маяк будет, так что, друзья, теперь туда и обратно за три дня обернуться можно…

– Как же вы так ловко пройти сумели? – искренне удивился лейтенант. – Да ещё всем отрядом…

– Да, кое-где тяжеловато было, – согласился Григорий. – В одном месте на такой буерак наткнулись, что ого! Хорошо, в отряде беглец из нашего гетто был, прежде чем в отряд попасть, блукал там. Он и вывел.

– Из гетто?.. Беглец, говоришь? – Сергей и лейтенант переглянулись.

– Ну да, беглец. А в чём дело? – поняв, что тут что-то не так, забеспокоился Гриша.

– Нет больше гетто, – помрачнев, ответил Сергей. – Вывели евреев под конвоем в лес и там расстреляли…

– Что, всех? – ахнул Григорий.

– Да нет, – покачал головой лейтенант. – Особо ценных умельцев оставили. Они теперь в бывшей «Школе робитничей» живут. Вот только надолго ли…

Какое-то время все трое сидели молча, а потом лейтенант вздохнул.

– Зверствуют фрицы, – и зло матюкнулся.

– Может, оттого, что бульбовцы с немцами вдруг отчего-то сцепились? – предположил Сергей.

– При чём тут бульбовцы? – махнул рукой Григорий. – Что, Бабий Яр в Киеве тоже из-за них?

– Да ясно же, просто уничтожают, – поддержал Григория лейтенант и нахмурился. – Я вот о другом подумал. Если наш отряд теперь здесь, то как дальше с теми самыми бульбовцами будет. Они ж, почитай, в каждом селе…

Лейтенант вопросительно посмотрел на Григория, как будто тот мог что-то знать, и неожиданно услышал:

– Тут вот что… – Григорий немного помолчал. – Я, правда, толком не знаю, но в штабе отряда намекнули, с бульбовцами вроде контакт установить хотят.

– Вот даже как, – лейтенант весело присвистнул и, сразу посерьёзнев, перешёл к делу: – Ладно, там командиры без нас разберутся, а ты, Гриша, лучше доложи, что от нас требуется?

– От нас?.. – Григорий наморщил лоб, вспоминая в деталях, что ему говорил начальник штаба, и только после недолгой паузы, заговорил: – У нас задание прежнее, первое дело – разведка. Правда, есть одна деталь…

– Какая? – посмотрел на него лейтенант.

– Тут, значит, такое дело, – Григорий опёрся о стол локтями. – Я, само собой, доложил обо всём, что мы разузнали…

– И что? – поторопил его лейтенант.

– А то, что наших очень один штаб заинтересовал.

– Тот, что мы на улице Словацкого засекли? – догадался лейтенант.

– Он самый, – подтвердил Григорий и уточнил: – От нас требуют во что бы то ни стало выяснить, что это за штаб и, главное, чем он занят.

– Да чего там! Установим слежку и узнаем! – вмешался Сергей и, вскочив, помчался готовить ужин…

Бывший атаман Полесской Сечи, а теперь командир «Летучих групп», генерал УПА Бульба-Боровец сидел в самом углу купе и задумчиво смотрел на неспешно проплывающий за окном лес, время от времени сменявшийся селянским полем или одиноким хутором.

Проверки патрулями атаман не опасался. Сейчас на нём был не мундир, а штатский пиджак, однотонная рубашка и аккуратно повязанный галстук. Что же касалось внешности, то вряд ли кто мог его узнать, так как, судя по тому, что утверждали недруги, генерал ходил в шароварах, напоминая этакого казака с висячими усами и оселедцем, замотанным на ухо.

Напротив Бульбы-Боровца сидели два его адъютанта и вежливо молчали, не мешая атаману думать. А вот он мыслями был далековато. Последние донесения разведки красноречиво сообщали, что личностью атамана весьма заинтересовались не где-нибудь там, а в самой Москве.

Генерал знал, что большевики имели во всех больших центрах Украины агентурную сеть, которая поставляла Москве развёрнутую информацию как о немецких войсках, так и о том, что происходит на оккупированной территории. И конечно же данные о деятельности УПА и об её конфликте с немцами Москва имела самые полные.

Именно поэтому большевики изменили свою политику по отношению к силам украинского национального Опору [245], и вскоре в головную команду УПА поступили сведения о желании Генштаба СССР завязать переговоры, чтобы в связи с угрозой фашизма объединиться для общей борьбы.

Головная команда УПА на специальном заседании рассмотрела это предложение Генштаба СССР, и было решено начать такие украинско-советские переговоры. И вот сейчас направлявшийся на них Бульба-Боровец в который раз обдумывал все их аспекты…

На заштатном полустанке поезд остановился всего на пару минут, и едва генерал со своими адъютантами ступил на перрон, как колокол звякнул, паровоз прогудел, вагоны тронулись, и Бульба-Боровец увидел, как к нему торопится встречавший его атаман Довбня.

После взаимного приветствия и традиционных вопросов, как доехали, атаман повёл генерала в пристанционный скверик, возле которого всех ждал немецкий «кюббельваген». Садясь рядом с шофёром, генерал повернулся к устроившемуся сзади Довбне и хмыкнул:

– Машина оттуда?

Довбня понял, что генерал имеет в виду удачный наскок на узловую станцию, и охотно подтвердил:

– Да, было приказано захватить грузовики и, если найдётся, то взять легковушку-вездеход.

– Отлично, – генерал глянул на приборную доску машины, одобрительно кивнул и коротко бросил: – Едем.

Дорога заняла больше часа, и, когда автомобиль остановился возле прятавшегося в густом лесу дома, генерал спросил:

– Подбираете место?

– Конечно, – Довбня помог генералу выбраться из машины и, оглядев небольшую усадьбу, констатировал: – Не в штаб же их везти.

– Как возможный вариант, годится, – согласился с ним генерал и быстро пошёл к крыльцу.

В доме Бульбу-Боровца ждали. Генерал в сопровождении адъютантов обошёл комнаты и, зайдя в гостиную, судя по всему обставленную с учётом будущих переговоров, остановился у стола. Потом, обведя строгим взглядом собравшихся, пригласил всех садиться и сел сам.

На какой-то момент в комнате воцарилось выжидательное молчание, и тогда генерал, заметив, что комендант хочет что-то сказать, кивнул ему:

– Слушаю…

Комендант встал и, глухо кашлянув, предложил:

– Я считаю охрану надо усилить.

– Рано, место встречи ещё не согласовано, – генерал отрицательно качнул головой и посмотрел на бунчужного. – Как обстановка?

Сотник подтянулся и доложил:

– Отряд московских парашютистов-десантников в составе примерно двухсот человек перебазировался ближе к нам в Большой лес. К ним присоединились несколько групп симпатиков, скрывавшихся до этого по округе. Полагаю, их главная задача – обеспечение предстоящих переговоров.

– Думаю, на данный момент так, – подтвердил его вывод генерал и уточнил: – Однако, по моему мнению, они постараются остаться здесь вне зависимости от наших переговоров. Поэтому, исходя из этого, предлагаю высказаться по существу.

– Но ещё не все члены нашей делегации прибыли на место, – осторожно возразил Довбня.

– А разве это мешает? – не согласился с ним генерал и добавил: – К тому же Щербатюк-Зубатый, Рыбачок-Кваша и бунчужный Кармелюк-Коломиец здесь. Так что обсуждение военных аспектов вполне правомерно. Что же касается политической стороны, то я в Варшаве получил исчерпывающую консультацию от самого президента Ливицкого [246]. Ещё два представителя Центра подъедут позже, и тогда делегация будет в полном составе.

Генерал замолчал и выжидательно оглядел собравшихся, как бы предлагая им начать обсуждение.

– Позвольте мне? – бунчужный поднял руку и, когда генерал кивнул, начал: – Отряд, обосновавшийся в Большом лесу, далеко не один. По всему выходит, большевики собираются проводить диверсии в немецком тылу. Остановить их мы не можем, поэтому нам остаётся только один путь, маневрировать между москалями и немцами.