Великий перелом

— Как скажете, доктор. Теперь вот что я скажу — нам надо убраться отсюда?

Но вначале Ханрахан подключил провод. Таща его за собой, он вприпрыжку побежал под покров леса, где его ждала остальная часть команды. Годдард шел медленными, но уверенными шагами. Сэм держался рядом с ним. Когда они покинули поляну, Ханрахан вручил Годдарду пульт управления.

— Вот, сэр. Вы хотите оказать нам честь?

— Благодарю, я это уже делал прежде. — Годдард передач пульт Сэму. — Сержант, может быть, теперь ваша очередь?

— Я? — проговорил Сэм удивленно.

Почему бы и нет? Не требуется знать атомную физику, чтобы понять, как работает пульт. На нем была одна большая красная кнопка, в самом центре.

— Благодарю вас, доктор Годдард. — И он сильно надавил на кнопку.

Из-под основания ракеты вырвалось пламя, вначале голубое, затем желтое, как солнце. Рев двигателя ударил в уши Игеру. Казалось, что ракета неподвижно зависла над пусковой установкой. Сэм нервно подумал, достаточно ли далеко они стоят — когда взрывается одна из этих малюток, то зрелище получается внушительным. Но она не взорвалась. Наконец она перестала висеть, а взлетела как стрела, как пуля, как нечто ни с чем не сравнимое. Рев постепенно затих.

Защитный экран в основании пусковой установки уберег траву от пламени. Водитель побежал к кабине грузовика. Пусковая установка снова приняла горизонтальное положение.

— Теперь надо убираться отсюда, — сказал Ханрахан. — Идемте, я отведу вас к лошадям.

Он пошел быстрым шагом. Игера не требовалось подгонять. И Годдарда тоже, хотя он тяжело дышал, когда они добрались до солдата, охранявшего животных. Игер едва успел поставить ногу в стремя, как над головой загудело звено вертолетов и принялось обстреливать поляну, с которой была запущена ракета, и окружающий лес снарядами и небольшими ракетами.

Ни один снаряд не лег рядом с ними. Сэм улыбнулся Годдарду и капитану Ханрахану, когда вертолеты улетели на восток — в сторону Миссисипи.

— Они нас не любят, — сказал он.

— Эй, не ругайте меня, — сказал Ханрахан. — Это ведь вы пустили эту ракету.

— Да, — сказал Игер почти мечтательно. — И как оно?

— Это невыносимо, — заявил Атвар. — Одно дело, когда по нам бьют ракетами дойч-тосевиты. Но теперь и другие Большие Уроды овладели этим искусством, что ставит нас перед серьезными трудностями.

— Истинно так, благородный адмирал, — сказал Кирел. — Эта ракета взорвалась совсем близко от корабля «Семнадцатый Император Сатла» и наверняка уничтожила бы его, если была бы лучше нацелена. — Он сделал паузу, затем постарался увидеть в случившемся и светлую сторону: — Подобно немецким ракетам, она очень неточна — это оружие скорее для ударов по площади, чем для точечного попадания.

— Если они будут запускать их в большом количестве, то это уже не имеет значения, — взорвался Атвар. — Немцы взорвали звездный корабль, хотя я не верю, что их разведка поняла это: иначе они усилили бы удары. Но таких потерь мы никак не можем себе позволить.

— Так же, как не можем надеяться полностью предотвратить их, — сказал Кирел. — Мы израсходовали последние наши противоракетные средства, а системы ближнего боя имеют лишь ограниченные возможности по сбиванию цели.

— Я слишком болезненно воспринимаю эти факты. — На поверхности Тосев-3 Атвар чувствовал себя некомфортно, небезопасно. Его глаза нервно поворачивались то туда, то сюда. — Я знаю, что мы находимся на большом расстоянии от ближайшего моря, но что будет, если Большие Уроды установят свои ракеты на корабли, которые они используют с такой назойливостью? Мы не в состоянии потопить их все. Корабль, вооруженный ракетами, может уже приближаться к Египту, в то время как мы ведем этот разговор.

— Благородный адмирал, это действительно возможно, но мне кажется маловероятным, — сказал Кирел. — У нас достаточно забот для обсуждения, чтобы придумывать новые.

— Тосевиты используют ракеты. Тосевиты используют корабли. Тосевиты возмутительно изобретательны. Это не кажется мне придуманной заботой, — сказал Атвар, добавив усиливающее покашливание. — Весь этот североафриканский регион имеет более здоровый для нас климат, чем любой другой на этой планете. Если бы весь Тосев-3 был таким, он был бы гораздо более приятным миром. Я не хочу, чтобы наши будущие поселения здесь были в опасности от ударов Больших Уродов с моря.

— И никакой другой самец, благородный адмирал. — Кирел не принял подразумеваемой критики Атвара. — Одним из способов усилить наш контроль над территорией был бы захват местности к северо-востоку от нас, известной под названием Палестины. Я сожалею, что Золрааг не добился лояльности местных мятежных самцов: если бы они выступили против англичан, уменьшились бы потребности в наших собственных ресурсах.

— Истинно, — сказал Атвар, — но лишь отчасти. Тосевитские союзники легко становятся и тосевитскими врагами. Посмотрите на мексиканцев; посмотрите на итальянцев; посмотрите на евреев и поляков. Неужели все эти Большие Уроды — евреи?

— Они евреи, благородный адмирал, — ответил Кирел. — Как эти евреи появляются в таких далеких друг от друга местах — это выше моего понимания, но это так.

— Это в самом деле так, и, где бы они ни появлялись, они везде создают неприятности, — сказал Атвар. — Поскольку евреи в Польше оказались ненадежными, я не питаю больших надежд, что и в Палестине мы сможем на них положиться. Например, они не вернут Мойше Русецкого Золраагу, что заставляет меня сомневаться в их добропорядочности. Однако во многом они стараются приписать свой провал групповой солидарности.

— Тем не менее мы можем использовать их, хотя и не можем им доверять, — высказал Кирел сентенцию, которую Раса использовала в отношении многих видов Больших Уродов после нашествия на Тосев-3. Командир корабля вздохнул. — Жаль, что евреи обнаружили поисковое устройство, которое Золрааг спрятал в комнате, где проходила встреча, иначе мы могли бы отыскать здание, в котором оно было установлено, и отобрать у них Русецкого.

— Действительно жаль, учитывая, что устройство было настолько миниатюрным, что их грубая технология не может даже приблизиться к тому, чтобы повторить его, — согласился Атвар. — Они должны быть такими же подозрительными по отношению к нам, как мы к ним. — Его рот открылся в кривой ухмылке. — И еще у них плохое чувство юмора.

— Истинно так, благородный адмирал, — сказал Кирел. — То, что обнаруженное ими устройство привело непосредственно к крупнейшей британской базе в Палестине, было разочарованием.

После прихода на Тосев-3 самцы Расы говорили это же самое и о множестве других вещей.

Когда Мордехай Анелевич покидал Лодзь — как некогда Варшаву, — он вспомнил, что евреи, прежде многочисленные, оставались в меньшинстве. Многие из них теперь были вооружены и могли создать свою милицию, которая располагала более мощным вооружением, но они были немногочисленны.

Поэтому перспектива сотрудничества с поляками — особенно в сельской местности — заставляла его нервничать. Большинство поляков либо бездействовали, либо аплодировали, когда нацисты загоняли евреев в гетто больших городов или уничтожали их в поселках и деревнях. Большинство поляков ненавидели ящеров не за то, что они изгнали немцев, а за то, что вооружили евреев, которые помогали им.

И теперь, когда в Лодзь пришло сообщение о том, что польскому крестьянину срочно требуется поговорить с ним, Мордехай боялся, не идет ли он прямо в ловушку. Затем он задумался: кто бы мог подготовить ее — если она вообще существовала. Его скальп могли захотеть получить поляки. А также ящеры. А также и немцы — если они хотели лишить евреев боевого лидера. И евреи, которые больше боялись нацистов, чем ящеров, могли пожелать отомстить тому, кто отправил Давида Нуссбойма к русским.

Когда пришло предложение встретиться, Берта Флейшман разложила по косточкам все эти возможности.

— Не ходи, — убеждала она. — Подумай, какими большими неприятностями это нам может грозить и как немного может быть хорошего.