Боевой клич

— Господи, солнышко, ты же вся дрожишь.

— Я сейчас согреюсь.

— Нет-нет, ты чем-то напугана.

Она мягко освободилась от его рук, сняла пальто и, присев на кресло, закрыла лицо руками.

— Что, опять твой старик?

Она молча кивнула.

— Черт возьми, ну почему он не оставит нас в покое!

— Я сейчас... сейчас, Конни...

Он зажег ей сигарету.

— Спасибо, милый.

— Что, совсем плохо?

Сьюзан уже взяла себя в руки, но глаза у нее были полны слез.

— Как обычно. Обзывал, грозился... Но это уже не важно. Я здесь, значит, все в порядке.

Конни крепко ударил кулаком по своей ладони.

— Черт, иногда мне кажется, что он прав. Я не то, что тебе нужно... Иначе разве я позволил бы тебе приходить в этот крысятник? Он ведь желает тебе добра. Если бы я был таким парнем, как он хочет!

— Разве я когда-нибудь жаловалась?

— Да в том-то и дело, что никогда. Нет... я не то говорю...

Он отвернулся и оперся руками на стол. Сьюзан подошла сзади и, обняв его, положила голову ему на плечо.

— Ты сегодня даже не поцеловал меня, Конни.

Он тут же обернулся и обнял ее.

— Я так люблю тебя, солнышко, что иногда кажется, что сойду с ума.

Он несколько раз поцеловал ее, едва касаясь губами ее губ.

— Я тоже люблю тебя, Конни, — прошептала она.

Конни усадил ее на кровать.

— Слушай, малыш, мне нужно сказать тебе что-то важное. Мы уже говорили об этом. Твой отец не оставит нас в покое, поэтому нам нужно уехать из Филадельфии. Мы сможем... Я найду работу... Господи, ты же знаешь, что я стану пахать, как вол, только бы у тебя было все, что ты хочешь...

— Я знаю, Конни.

Он быстро нагнулся к ней и жадно, но в то же время нежно поцеловал в губы.

— Сьюзан, ты даже не представляешь, что значишь для меня. Вся моя жизнь — это ты. Без тебя и жить не стоит.

Она поцеловала его руку и улыбнулась.

— Надеюсь, мистер, вы знаете, что тоже небезразличны мне?

Он закурил сигарету и некоторое время нервно ходил по комнате, не зная, с чего начать.

— В общем, так... Вчера я записался добровольцем в морскую пехоту. — Долго мямлить было не в его характере.

— Что?!

— Подожди. — Он обнял ее. — Мне сказали, что нас повезут в Калифорнию, понимаешь? Я буду откладывать деньги, каждый цент, потом сниму тебе квартиру, и ты приедешь. Мы начнем жить сами, подальше от твоего отца и этого вонючего города. Вдвоем, понимаешь? — Он говорил торопливо, словно опасаясь, что она перебьет, но, увидев ее лицо, запнулся. — В чем дело, Сьюзан? Ты что, не рада?

— Н-не знаю, милый. Все это так неожиданно.

— Ты что, не хочешь уехать в Калифорнию?

— Дай мне подумать, Конни, как же так вот сразу... Некоторое время она задумчиво разглядывала его.

— Морская пехота, да?

— Это единственный выход. — Голос у него был почти умоляющим, — Там наверняка найдется работа, и я смогу быстро вызвать тебя.

— А твои мать и сестра?

Конни вздохнул.

— Мать подписала мои бумаги, а Ванде остался только год в школе. К тому же дядя Эд присмотрит за ними. И хватит об этом. Мы сейчас говорим о нас!

— Мне страшно, Конни.

— Ну что ты, маленькая, чего же тут бояться?

— Не знаю, но все равно страшно. Отец опасается трогать меня, пока ты здесь, а когда я останусь одна... Конни, столько всякого может случиться! А что, если ты не вызовешь меня в Калифорнию?

— Ты будешь там, клянусь тебе. Это ведь наш единственный шанс. — Он снова обнял ее и, уложив к себе на колени, укачивал, как ребенка. — Если мы останемся и будем встречаться в грязных отелях, ты скоро возненавидишь меня. А ведь я живу только для тебя, солнышко.

Его губы касались ее лица.

— Малыш, ты так и не согрелась.

— Я боюсь, Конни, что-то случится...

— Ш-ш-ш... Все будет хорошо, моя девочка.

— Правда? — Она пригрелась в его объятиях и постепенно успокоилась.

— Сегодня наш последний день перед Калифорнией, — прошептал он, медленно расстегивая пуговицы на ее блузке.

— Да, Конни... да, милый...

Константин Звонски вышел из ресторана вокзала Чикаго, где призывников накормили ужином, и остановился на платформе выкурить сигарету.

— Эй, приятель, мы с тобой нигде не встречались? — раздался голос позади.

Звонски обернулся и внимательно оглядел высокого красивого парня, заговорившего с ним.

— Может, и встречались. Лицо знакомое. Ты призывался в Филадельфии?

— Нет, в Балтиморе... Вспомнил! Ты играл за «Сентрал Хай»!

— Играл... Черт возьми, так это ты тот полузащитник из Балтимора, который попортил нам столько крови! Рад познакомиться, старик. Меня зовут Звонски.

— Точно, имя я теперь тоже вспомнил. И ты еще говоришь, что я попортил вам крови! А кто половину матча мотал нашу защиту?

Лицо маленького поляка расплылось в довольной улыбке.

— Неплохая была игра, да?

— Отличная. Наши ребята много говорили о тебе на обратном пути в Балтимор. Для своего веса ты чертовски здорово играл. Меня зовут Дэнни Форрестер. Ты тоже в Сан-Диего?

— А куда же еще?

— Как, говоришь, твое имя?

— Зови меня просто Ски, так легче запомнить.

— Слушай, мы тут с ребятами в кино собрались. Все равно до отправления еще часа четыре. Идем с нами, а?

— С удовольствием.

...Спустя несколько часов, когда поезд проносил их через поля Иллинойса и Дэнни безуспешно пытался заснуть, до него донесся голос Ски.

— Спишь?

— Разве тут уснешь?

Он был прав. Из туалета, где засела разухабистая компания О'Херни, доносились взрывы хохота и гомон голосов.

— Мне тоже что-то не спится.

— Интересно, что там нас ждет в Сан-Диего?

— Скоро увидим... У тебя есть девушка, Дэн?

— Есть.

— У меня тоже.

— Я как раз сейчас думал о ней.

— И я тоже. Я всегда думаю о ней. И скучаю не по дому, а только по Сьюзан. — Ски приподнялся и протянул Дэнни фотографию. — Вот она.

Дэнни внимательно рассмотрел черноволосую девушку и вежливо присвистнул.

— Хороша, правда? — просиял Ски.

— Чертовски хороша.

— А у тебя есть фото твоей девушки?

Вернув Дэнни комплимент по поводу Кэтти, Ски заложил руки за голову и уставился в потолок.

— Как только закончим обучение в лагере, я сразу вызову ее и женюсь. А ты собираешься жениться на своей?