Белые ночи

— Ясно, — ответил Володаров за себя и товарища.

— Мешки с провизией оставьте при себе, А нам дайте взрывчатку.

Лейтенант пожал им руки:

— Прощайте!..

Опанас стиснул обоих в крепких объятиях.

— Будьте спокойны, дядя Опанас.

Старшина не удержался и поцеловал юношу в лоб.

Двое остались лежать за валунами — Джигангир Мубаракшин и Саша Володаров. Кауров повел свою группу в направлении к болоту. Опанас Грай часто оборачивался. Саша, лежавший за дальним валуном, сразу пропал из виду. Зато Опанасу видно было, как Джигангир, подавшись грудью вперед, с вытянутым в минуту опасности лидом, готовил автомат для стрельбы из-за камня.

Опанас обернулся, но кусты заслонили и Джигангира. Старшине стало не по себе. Шагая все быстрее и быстрее, свободной рукой он дергал кончики усов.

Спустившись по крутому склону гряды, минеры прошли через кустарники и остановились у болота. Даже видавший виды старшина вздохнул: «О-о!»

Ровно, как расчищенный ток, болото простиралось на несколько тысяч метров. Только карликовые кусты, засохшие деревца, напоминавшие телеграфные столбы, да разбросанные кое-где кочки нарушали эту гладь.

Попробуй-ка на таком болоте укрыться днем от стерегущих глаз противника и обмануть его! Заметят и возьмут на мушку черт знает с какой дали!

Все посмотрели на командира.

— Не останавливаться, к болоту! — решительно приказал Кауров и первым ринулся вперед. Толстый ковер мягкого мха заколебался под ногами.

Прошли метров двести-триста, лейтенант остановился.

— Нарезать финками дерн и замаскироваться! — приказал он.

У минеров просветлели лида. Как они сами не догадались об этом простом способе маскировки? Впрочем, так почти всегда бывает на войне. Сначала растеряешься и не знаешь, что делать. Начав же действовать, успокаиваешься. То же случилось и на этот раз. Минеры быстро нарезали куски дерна и спрятались под этими моховыми одеяльцами. Пять новых кочек ничем не отличались от тысячи других, возвышавшихся на болоте.

Тем временем лежавшие на гряде Джигангир и Володаров заметили метрах в ста пятидесяти крупную, как волк, собаку. Со злобным рычаньем она рвалась вперед. Володаров хотел было уложить ее с первого же выстрела, но ничего не вышло: дрессированный пес отбежал в сторону. Саша прицелился вновь. Извиваясь, как змея, собака снова отскочила. Промахнулся и Джигангир, стрелявший из укрытия. Собака продолжала петлять. Надо было уничтожить ее во что бы то ни стало. Иначе того и гляди она нападет на след минеров, ушедших к болоту.

— Саша, ты будешь отступать, а я останусь здесь, — сказал Джигангир товарищу. — Авось, она за тобой побежит, тут я и возьму на мушку.

Так и сделали. Саша Володаров, намеренно стараясь задеть кусты, отбежал назад. Но собака была уже научена этой хитрости: не приблизилась ни на шаг.

— Черт! Геббельс! — ругал ее Джигангир. И вдруг вспомнил, как пограничники на заставе дрессировали овчарок. Закинут палку подальше и приказывают принести ее. Джигангир проворно отыскал камешек и кинул ищейке. Собака метнулась и стала его обнюхивать.

— Так-так, — приговаривал Джигангир, вставляя запал в гранату.

Немцы успели подойти уже совсем близко. Сашу охватило бешенство, когда он заметил, что его друг бросает камешки. Он хотел крикнуть что-то резкое неразумному Джигангиру, но был вынужден открыть огонь по фрицам: они были почти рядом. Как раз в это время Джигангир кинул собаке гранату. Пес бросился к ней. Раздался оглушительный взрыв, в лесу прозвенело эхо.

Увидев, что с псом покончено, Джигангир вздохнул полной грудью. Итак, те, кто сейчас на болоте, от одной опасности спасены. Теперь нужно задержать самих гитлеровцев. Вот они! С автоматами, прячась за деревьями, приближаются мелкими перебежками. Вместе с Сашей открыл ответный огонь и Джигангир. Видимо, стреляли они неплохо: немцы вынуждены были залечь. Послышались стоны. Переменив позицию, Саша и Джигангир открыли огонь с другой стороны. Стрельба стала усиливаться. Над головами беспрерывно свистели пули, стволы деревьев были испещрены ими, падали сбитые ветки. Саша и Джигангир, стараясь отвлечь внимание противника от болота, отступали к озеру.

Гитлеровцы, чувствуя свое превосходство, не спешили оттеснить советских солдат. Они безумно радовались, что русские отступают к озеру, а не к болоту. Никуда, дескать, они не убегут: берег крут, озеро глубоко.

Ожесточенная перестрелка стихла внезапно.

— Русс, сдавайся! Капут! — крикнул один из немцев, пользуясь затишьем. Нахальство фашистов заставило Володарова и Мубаракшина еще крепче сжать свои автоматы.

— Эх, сволочи! — крикнул Саша. — Сдаваться? Нет, русские не сдаются. — И он метнул гранату.

После этого немцы уже не кричали.

До озера оставалось метров пятнадцать-двадцать. Дальше отступать некуда. Джигангир и Саша спрятались за поваленным деревом и еще теснее прижались друг к другу. Оба охрипли и дышали с трудом. По их лицам струился пот, маскхалаты истрепались.

— Хоть бы они выбрались живыми, — сказал Джигангир о товарищах, ушедших с Кауровым.

— Патроны у тебя есть? У меня все вышли.

— Есть немного.

Оставшиеся патроны поделили между собой.

— Джигангир! — сказал Саша дрогнувшим голосом. — Если меня убьют, напиши письмо Наташе. Аркадию скажи, чтоб обо мне не думал плохо. А сейчас будем драться. До последнего вздоха.

— Будем драться, — повторил Джигангир. Он хотел было добавить: «Рано нам умирать, жить надо!», как любил говаривать Опанас Грай, но в это время грянули выстрелы.

Это вплотную подошла с тыла группа противника. Саща и Джигангир очутились в ловушке.

— Слушай, Джигангир, ползи к озеру. Посмотри! Может, прорвемся как-нибудь.

Джигангир кинулся к озеру.

Гитлеровцы стреляли беспрерывно, однако наступать не спешили. Видимо, выжидая, они к чему-то готовились.

Счастливая мысль пришла Володарову в голову: а что если столкнуть между собой наступающих сзади и спереди? Если они еще не соединились, этот номер может пройти.

Джигангир вернулся с радостной вестью:

— На воде бревна. Попробуем на них переправиться.

Шевельнулись кусты справа и слева.

— Бей гадов слева! — крикнул Володаров Джигангиру. Сам он повернул дуло автомата направо… Немцы открыли ответный огонь. С тонким жужжанием проносились пули.

«Кажется, вышло по-нашему», — подумал Саша и, повернувшись, крикнул Джигангиру:

— Крой до озера!

Пока гитлеровцы перестреливались, Саша и Джигангир с крутого берега нырнули в озеро. Перед прыжком Джигангир сдернул с головы пилотку и повесил ее на сук:

— Пусть гады думают, что мы еще здесь.

Когда минеры были уже метрах в трехстах от берега, немцы разобрались в обстановке и выбрались к озеру. Внезапное исчезновение русских весьма озадачило их. Один из немцев показал рукой на бревна, покачивающиеся на воде. Тотчас на крутояре установили ручной пулемет и открыли огонь. Поднимая брызги, пули со свистом ложились вокруг бревен. Саша Володаров, плывший сзади, вдруг застонал. Поверхность воды окрасилась кровью. Джигангир подплыл к Саше и крепко обхватил его рукой:

— Ранен? Куда?

— В плечо.

Джигангир помог товарищу, терявшему силы, лечь поудобней на бревне и, придерживая его одной рукой, другой стал подгребать. Но берег был виден еле-еле. Вокруг шлепались пули…

Четыре часа пролежала под мхом группа лейтенанта Каурова. При звуках перестрелки на вершине каменистой гряды трудно было заставить себя не броситься на помощь двум смельчакам, которые из последних сил вели этот неравный бой. Только сильная воля помогала Каурову сдерживаться. Не хочешь сорвать ответственное задание — лежи и замри!

А что творилось в душе Опанаса Грая, невозможно даже высказать.

Когда яростный лай ищейки замолк, Кауров облегченно вздохнул: «Спасибо, герои, спасибо!»

Стрельба продолжалась. Значит, Джигангир и Саша живы и пока отбиваются. Однако Кауров не мог до конца поверить, что два бойца до сих пор сдерживают наступление не одного десятка немцев. «Хорошо бы приостановить противника, пока мы не спрятались в болоте», — думал Кауров вначале. Прошел час-полтора, но выстрелы не стихали. «Патроны должны уже кончиться, а они стреляют», — недоумевал лейтенант. Как ни странно, стрельба не прекращалась. Более того, она даже нарастала, как будто в бой влились свежие силы.