Танкист

Т-70 встал, откинулся люк башни. Выглянувший оттуда молодой танкист прокричал юношеским голосом:

— Эй, самоходы! Чего тащитесь?

— Ты какого чёрта перед носом выскакиваешь? — не выдержал Павел. — Раздавим ведь невзначай.

Но танкист вдруг запел частушку:

Самоходку танк любил —

В лес гулять её водил…

И ещё что-то, только Павел уже не расслышал, потому как самоходка дёрнулась и проехала мимо лёгкого танка, обдав его клубами сизого дыма.

Павел уселся на своё командирское сиденье.

— Пацан! — с досадой сказал он.

— Командир, ты что — не узнал её?

— Кого её, Игорь?

— Да танкист-то — девка! Катя Перегудова из нашего же полка. Командир танка, при штабе для связи. У неё ещё двое в экипаже, и тоже девки.

— Да ну? Не знал!

— Её все в полку знают, личность известная. Один женский экипаж на весь полк. У неё на счету даже два подбитых танка есть! Боевая девка!

— Познакомиться бы, — мечтательно протянул Павел.

— У, там и без тебя желающих хватает. Только она всем от ворот поворот даёт, себя блюдёт. Я же говорю — правильная.

Самоходка шла медленно, километров двадцать в час. Лёгкому танку надоело держаться сзади, и на удобном участке он лихо обогнал САУ.

— Вот чертовка! — восхищённо сказал Игорь.

— Ты за гусеницей смотри! А то помпотеху пожалуюсь, в наряд ходить через день будешь.

Однако же Павлу стало интересно. Девушек в армии он встречал, в основном — санинструкторов, связисток да как-то раз пару снайперов. А тут — девушки-танкисты! В голове не укладывается! Танкист — тяжёлая военная профессия. Даже в прямом смысле, физически. Попробуй в полевых условиях разбитый трюк заменить? Кувалдой намашешься, как кузнец. Правда, на лёгком танке траки не такие широкие и тяжёлые, как на Т-34, но и девушка — не мужчина.

Едва они добрались до батареи, как Павел приказал экипажу заняться гусеницей, а сам направился к Куракину.

— Товарищ младший лейтенант, докладываю: уничтожен один танк — «Пантера».

— Видел. Так это ты был? А то я номер издалека не разглядел. В упор почему стрелял?

— Я сначала фугасным по дому, а потом в «Пантеру» два бронебойных влепил. Подъехал поглядеть поближе — почему не горит, а из танка по мне из пистолета… Вот я ему в упор и врезал!

— Правильно, врага надо уничтожать.

Павел потоптался.

— Чем экипаж занимается?

— Гусеницу натягивает — еле до батареи доползли. Товарищ младший лейтенант, — набрался духу Павел, — вы Катю Перегудову знаете?

— Кто же её в полку не знает? Познакомиться, что ли, хочешь?

Павел почувствовал, как запылали щёки. Сроду не замечал он за собой раньше такого.

— Вроде того, — промямлил он.

— Не советую, она девка боевая, за словом в карман не лезет, прилюдно отошьёт. И шашни не водит.

Павел приуныл. Сказать, что девушка ему понравилась, он не мог — видел её мельком, да и то сначала за юношу-новобранца принял. И всё-таки она чем-то его зацепила.

Павел решил сходить к танкистам и попытаться познакомиться. Не откладывая в долгий ящик, он направился в полк.

Танки стояли на окраине села. Экипажи были заняты своими делами — чистили пушки, загружали боеприпасы. Несколько танков заливали горючее у бензовоза.

Там же Павел увидел и Т-70. Это мог быть не тот танк, не Катин. Но Павел направился туда.

Из башни танка выбралась девушка. Тёмно-синий танковый комбинезон ладно обрисовывал стройное тело, из-под шлемофона выглядывали кудряшки волос.

Павел козырнул, представился:

— Сержант Сазонов. Разрешите познакомиться?

— Старшина Перегудова. У вас ко мне дело, товарищ сержант?

— Да нет, собственно…

— А, это тот самоходчик, что сегодня еле полз?

— Он самый.

— Кругом! Шагом марш! — скомандовала девушка.

Павел немного опешил, но приказ выполнил. Танкисты, смотревшие на сцену знакомства со стороны, злорадно засмеялись. Видимо, им наблюдать такое было не впервой. Тем более Павел был не танкист, а самоходчик, на которых танкисты поглядывали свысока.

Павел готов был провалиться сквозь землю. И зачем он только пошёл знакомиться с этой язвой? Ведь сказал же Куракин — не ходи.

Он уже отошёл от девушки на несколько шагов, как кто-то из танкистов спросил:

— Эй, парень, у кого из вас бортовой номер 716?

— Это моя машина, — недоумённо пожал плечами Павел.

Танкисты перестали смеяться, и наступила тишина.

— Выходит, это ты «Пантеру» подбил?

— Я. Она за домом в засаде сидела и сбоку ударила.

— Точно, двоих наших подбила.

Танкисты обступили Павла.

— Молодец, парень! Вовремя ты его засёк! Сам знаешь, какая обзорность из танка.

Танкисты похлопывали его по плечу, пожимали руку.

— У тебя сколько на счету? — спросил кто-то.

— В общей сложности… — Павел задумался. Будучи самоходчиком, он подбил шесть танков и бронетранспортёр, да ещё танкистом имел на счету уничтоженные танки, аж девять штук. Но о них говорить нельзя, он сейчас Сазонов.

Павел выдохнул:

— Шесть танков и бронетранспортёр.

На самом деле у него было на два танка больше — это когда он самовольно в самоходку забрался, ещё будучи во взводе пропаганды. Только комбат распорядился их на Куракина записать.

— Молодец, хорошо воюешь! Тебя бы надо к нам, в танкисты. Что самоходка — всегда во втором эшелоне, опять же — башни нет. Пока развернёшься, самого три раза подобьют.

Павел бы и рад к танкистам перейти, да побаивается: раскроется его обман, что вовсе не Сазонов он, а Стародуб. Да и комбат упрётся: зачем ему опытного и результативного командира самоходки не за понюшку табаку отдавать в чужие руки?

— Нет, парни, я уж к батарее привык, к экипажу.

— Зря ты, подумай хорошенько. Небось, и наград полно?

Павел расстегнул ватник, показал медаль.

— Негусто, не балуют самоходчиков, — разочарованно протянул старшина-танкист. — У меня вон, погляди, — старшина расстегнул ватник. На комбинезоне поблескивали ордена Красного Знамени и Красной Звезды и две медали — «За боевые заслуги» и «За отвагу».

Они постояли, поговорили за жизнь, вспомнили разные случаи и разошлись друзьями.

С Катей Павлу пришлось встретиться ещё раз при обстоятельствах трагических.

Их батарея двигалась на новое место дислокации, и машина Павла шла замыкающей в колонне. Чтобы не глотать пыль, поднятую гусеницами десятком боевых машин, они немного приотстали.

Самоходку раскачивало на грунтовой дороге.

Сзади их догонял лёгкий танк. Он был маневренней самоходки, и догнав, стал обгонять.

Павел, на марше высунувшийся из люка по плечи для лучшей обзорности, подумал: «Наверное, Перегудова лихачит».

При обгоне танк выехал левой гусеницей на обочину. Внезапно громыхнул взрыв, под гусеницей сверкнуло пламя, поднялся чёрный дым. По броне самоходки застучали осколки и комья земли.

«На мину противотанковую напоролись или на неразорвавшийся снаряд», — подумал Павел.

— Стой! — приказал он.

Но Игорь уже и сам остановился рядом с танком.

Взрыв был силён: у танка сорвало гусеницу, оторвало ходовые катки. Боковая броня была вспорота, и из пробоины тянулся дымок.

Павел и экипаж выбрались из самоходки, подбежали к подорванному танку и с трудом открыли люк. Если кто-то из экипажа остался жив, ранен — надо было срочно его вытаскивать, потому что танк мог вспыхнуть в любую минуту.

В башню нырнул Василий — он был самым худым и жилистым, а в лёгком танке тесно даже для трёх членов экипажа.

Василий подавал наверх тела танкистов, а Павел и Анатолий вытаскивали их на броню. Только помогать было уже некому — все были мертвы. Комбинезоны были разодраны осколками и залиты кровью.

Тела переложили на моторный отсек самоходки и догнали батарею. Павел доложил комбату о случившемся.

— Какая мина, Сазонов? Там батарея прошла.