Боевой клич

— Да хватит тебе, Пэт, заканчивай эту комедию.

— Не поняла, что ты имеешь в виду?

Энди с усмешкой отпустил ее.

— Ты же такая, как все, зачем все усложнять?

— Думаю, тебе лучше уйти, Энди.

— Пэт, можно подумать, что все это время в городе, где полно морпехов, ты только и делала, что тосковала по своему мужу.

Пэт посмотрела ему в глаза.

— Мой муж погиб на Крите два года назад.

Воскресенье. Теплый, лениво-спокойный день. Наш второй батальон заступил в наряд, поэтому те, кто был свободен, разошлись по палаткам чистить обмундирование и приводить в порядок территорию. Покончив с этим, все завалились на койки и, как всегда, принялись травить байки. Потом разговор перекинулся на пятый полк, сражающийся на Гвадалканале, а затем плавно перешел на женщин. Ну, к чему сводятся все разговоры в армии? К женщинам, жратве и выпивке.

— Как он? — тихо спросил Энди, присев рядом с Дэнни.

Тот посмотрел в сторону Ски, безучастно лежавшего на койке в углу палатки.

— Хреново, Энди. От таких ран лечит только время.

— Проклятые бабы. — Энди опустил голову и некоторое время разглядывал свои руки. — Дэнни.

— Ну?

— Ты когда-нибудь извинялся?

— Что за дурацкий вопрос? Конечно, извинялся.

— Часто?

— Ну, в общем, да.

— А перед девушкой?

— Это что, третья степень допроса?

— Ладно, забудь. Это я так.

Энди Хуканс вошел в столовую Армии Спасения и уселся за стойку. Пэт была на своем обычном месте, но, увидев его, отвернулась.

Энди покраснел.

— Пэт, мне нужно поговорить с тобой.

— Знаешь что, парень? Шел бы ты отсюда.

— Если ты не выслушаешь меня, то я вытащу тебя из-за стойки и заставлю слушать.

Пэт огляделась. В столовой было пусто и никто не смог бы помешать Энди выполнить свою угрозу.

— Ладно, только короче.

Энди нервно поправил форму, не зная, с чего начать. Вся заготовленная речь мигом вылетела из головы.

— Пэт, я еще никогда ни перед кем не извинялся, но хочу извиниться перед тобой. Еще никогда я ни о чем не жалел, но сейчас мне хреново оттого, что я сказал тебе тогда... Еще раз прошу, прости.

Пэт некоторое время молчала.

— Ладно, Энди, все мы иногда говорим глупости.

— Я не надеюсь, что ты согласишься снова пойти со мной, и не обижаюсь... но хочу, чтобы ты приняла от меня вот это. — Он положил перед ней небольшой пакет. — Только ты ничего плохого не думай... я... я просто хотел... ну, ты понимаешь.

— Нет, Энди. Извинения я принимаю, но никаких подарков.

— Ну, пожалуйста, прошу тебя. И клянусь, я больше не появлюсь тебе на глаза.

Она нерешительно открыла пакет. В нем оказалась пара маленьких, но со вкусом выбранных сережек.

— Какая прелесть!

— Может, ты как-нибудь наденешь их, а?

— Конечно, надену. Это очень мило с твоей стороны, Энди.

Он протянул ей руку.

— Спасибо, Пэт. Я пойду.

— Энди. — Она задержала его ладонь в своей. — Ты не хочешь выпить кофе? У меня скоро заканчивается дежурство, и ты можешь проводить меня до общежития.

Мэрион Ходкисс был счастлив. Ни одна почта не приходила без письма или посылки от Рэчел. А мы все гордились Мэрионом. Не каждое подразделение могло похвастаться своим писателем. Все свободное время он проводил в штабе за столом сержанта Пуччи, где писал рассказы, которые в Штатах шли нарасхват. Дюжина журналов постоянно присылала ему заказы, но тем не менее он отклонил предложение департамента пропаганды перевестись обратно в страну и предпочел остаться в своей части, чем завоевал любовь и уважение всего батальона.

Его отношения с испанцем Гомесом были вроде нормальными, но я предчувствовал, что так просто это на закончится.

В середине месяца всему взводу, кроме испанца и Сияющего Маяка, присвоили очередные звания. Теперь каждый носил на рукаве один шеврон, а Дэнни Форрестер, получивший чин капрала, с гордостью пришил сразу два.

Элкью Джонс, поминутно поправляя форму, нервно ходил перед койкой Непоседы Грэя, который неторопливо зашнуровывал ботинки.

— Двойная увольнительная — это как раз то, что надо, — возбужденно говорил Элкью. — Давай, шевели копытами, не то опоздаем на поезд.

— Не суетись, корешок, никуда девки не денутся.

— Те же две коровы, что и в прошлый раз?

— Ага. Но лучше уж они, чем искать новых, а то, пока уломаешь... — Непоседа сплюнул на пол.

— А ну-ка потише, свинтусы! — подал голос Дэнни. — Вы что, не видите, что на стене висит фото моей жены? Так что закройте свои грязные пасти.

— Эй, вождь, а ты что же не идешь к девочкам?

— С меня пока хватит. В прошлый раз мы с Элкью мило провели время с двумя скво, а потом опоздали на поезд и попали под дождь.

— Да-да, я помню, — подхватил Энди. — Вам пришлось ехать в товарном вагоне с целой отарой овец.

— Очень смешно, — огрызнулся Элкью. — Мы добрались до лагеря часов в пять утра. Вывозились, как черти, и надо же было напороться на сержанта Пуччи!

— Элкью и говорит ему: «Доброе утро, сержант. Прекрасное утро для прогулки». А сержант принюхался и в ответ: «Ничего себе, Элкью! Овцы! От вас разит овчиной! Вы что, не могли девочек снять? Не ожидал от вас, рядовой Джонс! Ну, вождь ладно, у них свои обычаи, но вы, Джонс!»

— Но теперь у Элкью шикарная старуха! Правда, личико желательно прикрыть флагом, но зато как это патриотично!

— А, идите вы! Что вы понимаете в женщинах? Может, я срываю последние розы любви! И пока вы травитесь всяким дерьмом в барах, меня поят первоклассным виски со льдом. У моей Ольги единственный холодильник на весь Веллингтон, а ее старик просто купается в деньгах... Непоседа, ты идешь или нет, черт бы тебя побрал. — Иду, иду, не суетись, корешок. В любви спешка только вредит.

Энди и Пэт стояли на вершине холма и, опершись на перила смотровой площадки, смотрели на мерцающие огни ночного Веллингтона.

Энди зажег две сигареты и передал одну Пэт. Она затянулась и, выпустив дым, усмехнулась.

— Знаешь, я когда-то видела в кино, как герой фильма зажигал две сигареты — для себя и для своей девушки. Всегда хотела, что кто-то сделал это для меня.