Парни из легенды

- Лежи и не рыпайся, мехдивизия…

А впереди колонны все еще раздавались выстрелы, короткие очереди. Потом от машины к машине стали передавать команду: «Командирам - в голову колонны!»

Кому и для чего требовались безымянные командиры? Я вопросительно посмотрел на Усова. Он отрицательно мотнул головой. Мордастый со словами: «Я сейчас узнаю»,- быстро вышмыгнул из-под кузова и исчез в темноте. А к пулеметчикам со стороны хвоста колонны подошел человек в кожаном пальто:

- Где ваш командир?

Пулеметчики молчали. Человек несколько повысил голос:

- Я из штаба соединения, майор Капустин. Мне нужен ваш командир.

Я узнал майора Капустина и подошел к нему, коротко проинформировав об обстановке, о только встреченном незнакомце - вероятно, диверсанте, высказал свои соображения: указатель на дороге поставили диверсанты. Впереди стоит их машина, возможно, не одна. Они задерживают проходящие машины, вызывают командиров вперед и там расстреливают их. Потом, уничтожив командиров, поведут колонну в засаду. Высказал и предложение: приказать всем оставаться на своих местах, незнакомых людей задерживать. Утром разобраться легче.

Майор согласился, и в обе стороны колонны от машины к машине пошел приказ: «Всем оставаться своих местах…»

Утром выяснилось, что две головные машины незаметно ушли, а в той, что стояла за ними, и шофер, и капитан интендантской службы застрелены в кабине. И еще восемь командиров убиты.

Связавшись по радио со штабом дивизии, майор Капустин получил приказ: из собранных людей сформировать отряд и, выйдя в лесной массив в квадрате «оседлать» шоссе Минск - Барановичи, преградить дорогу врагу, рвущемуся к Минску.

В этой случайно собранной колонне машин из нашей дивизии оказалось около десятка, но все они принадлежали тыловым подразделениям, и бойцов на них почти не было. «Главные силы» майора Капустина представляли мы - девять человек и два станковых пулемета, с солидным запасом патронов. Мне и было приказано организовать заслон, задержать противника в указанном районе. Все машины майор отвел в глубину, леса.

До указанного места было недалеко, и скоро мы установили пулеметы над глубокой выемкой, по которой, разрезая холм, шла дорога. Позиция - превосходная… Но не успев по-настоящему окопаться, мы увидели моторизованную колонну фашистов…

Дав возможность войти ей в выемку, открыли пулеметный огонь по головным машинам.

Завязался бой. Наше преимущество было в том, что мы ждали врага, занимали господствующую возвышенность, у нас были вырыты окопы. А превосходящий по силе враг был застигнут врасплох, оказался в невыгодных условиях. Мы били его жестоко, нанося большой урон.

Но вот где-то в середине колонны фашистов хлопнул минометный выстрел. Мина разорвалась недалеко от пулемета. Вторая - еще ближе. Рядом со мной лежал как-то сам собой ставший ординарцем Усов. Я вопросительно посмотрел на него.

Усов меня понял сразу.

- Сейчас я его гранатами, товарищ лейтенант! - И, низко пригибаясь к земле, солдат скрылся в лесу.

Третья мина накрыла наш пулемет… И вот и уже вижу разрыв вблизи второго пулемета. Но разрыв этот казался последним. А там, откуда стрелял миномет, раздалось два взрыва гранаты…

На дороге горело несколько вражеских машин. Наши бойцы метко били по убегающим фашистам. Задние машины поспешно разворачивались и ехали назад.

Мы выполнили приказ командования. Это была большая наша удача. Но было ясно и то, что мы потрепали только передовой отряд, что за ним идут главные силы врага.

Доложив майору Капустину об итогах боя, я обратился к нему с вопросом: где мне разыскивать свою часть?

- Рация со штабом связаться не может. Искать будем вместе. По последней информации, наше соединение должно сосредоточиваться южнее Минска…

Наступили горькие и тяжкие дни отступления.

ПЕРВЫЕ УСПЕХИ И НАГРАДЫ

С боями отступали мы до самой Москвы. Порой задерживали и били превосходящего в силах врага. Так было под Смоленском, под Ельней, под Вязьмой. И все-таки отступали, ожидая того времени, когда сумеем повернуть врага вспять.

И это произошло в декабре. Под Москвой, которую вражеские офицеры уже рассматривали в бинокли. В этих боях участвовала и наша дивизия. Мне казалось, что все мы, и солдаты и командиры, сразу возмужали, стали сильнее, крепче. Да так оно и было. Мы ведь обрели боевой опыт, в нас укрепилась вера в собственные силы. Боеспособность дивизии уже отмечало командование армии. К нам охотно заглядывал командарм Рокоссовский, приезжал член Военного совета генерал Лобачев. Это, конечно, нас радовало, ободряло, но о наградах мы в ту пору не думали.

И вдруг - приказ о награждении. И в нем имена наших бойцов. Орденом Красного Знамени был награжден командир четвертой роты лейтенант Алимов и медалью «За отвагу» - несколько солдат из того же полка.

Это было воспринято как признание боевых заслуг всего полка. Да чего там полка, радовалось и гордилось этими наградами и командование дивизии.

Да, мы наступали, изгоняя фашистских захватчиков из наших городов и деревень. А выбиваемые из Подмосковья фашисты яростно цеплялись за каждый населенный пункт; вынужденные же отступать, сжигали их дотла. Наступая вдоль дорог по глубокому снегу, отвоевывая свои деревни и села, мы несли большие потери, ведь за словом «потери» стояли люди - воины, бойцы! Потери - это погибшие и искалеченные солдаты командиры. Сыновья, мужья и отцы.

Но как избежать или хотя бы значительно сократить эти потери, сохранить в бою людей? А что если попытаться сойти с дороги? Ведь уже были известны случаи успешных действий отрядов лыжников, которые вели наступление без дорог и в ночное время. Конечно, артиллерия по глубокому снегу не пройдет, но пулеметы и легкие минометы можно поставить на лыжи…

Маскхалаты и лыжи интенданты добыли.

Полк получил приказ на наступление.

Выбить врага и освободить деревню Выселки было приказано второму батальону. Зачитав приказ, комбат спросил у командиров рот:

- Как будем выполнять приказ, товарищи командиры? Какие есть предложения?

- Разрешите, товарищ комбат? - Это командир четвертой роты лейтенант Алимов. Он излагает свой план: его рота, усиленная минометным взводом, одетая в маскхалаты, ночью обходит Выселки по оврагу, что севернее деревни, врывается в деревню с запада и завязывает уличный бой, отвлекая па себя силы врага. В разгар боя комбат поднимает в атаку свои основные силы…

С некоторыми уточнениями план лейтенанта Алимова был принят.

Одетые в новенькие белые халаты, легко скользя по снегу, бойцы роты Алимова быстро растворились в ночи. Как и было рассчитано, через два часа десять минут рота подошла к западной окраине Выселок. Конечно, не все шло по нашему плану… Гитлеровцев в деревне оказалось гораздо больше, чем мы предполагали… У каждого дома ходили часовые, по улице, вдоль всей деревни, урчали прогреваемые моторы грузовиков - судя по всему, в Выселки недавно прибыло подкрепление.

Командир роты, оценив обстановку, уточнил задачу каждому взводу и вполголоса подал команду:

- Приготовиться к атаке!

Минометчики открыли беглый огонь по центру деревни, где на небольшой площади было отмечено скопление автомашин. Рота поднялась в атаку.

В окна домов, где располагались гитлеровцы, полетели гранаты, затрещали автоматные очереди. Внимание и силы врага были прикованы к западной окраине деревни. В воздух взвилась красная ракета - пора! И тогда комбат поднял в атаку батальон.

Бой длился сорок минут.

Фашисты оставили в селе всю свою технику, много убитых. В этом бою мы захватили первых пленных. Двенадцать гитлеровцев. Еще довольно самоуверенных и наглых. Однако один из них назвался антифашистом, заявил, что сдался в плен добровольно и охотно ответит на все вопросы, интересующие советское командование. Его немедленно допросили и, убедившись, что показания пленного достаточно ценны, сразу же отправили в штаб армии.