Ультиматум

Однако, несмотря на это, советские войска, осуществляя наступление, еще в конце января освободили более трехсот населенных пунктов, и среди них города Богуслав, Канев, Шпола, Смела, Звенигородка, а также узлы дорог Бобринская и Мариновка. Наступление советских войск поддерживали 2-я и 5-я воздушные армии. С первого дня войны эти армии сильно досаждали немецким люфтваффе. Эскадрильи Ю-52, созданные специально для снабжения окруженных войск, как и прикрывающие их истребители, каждый день несли крупные потери. Советская авиация со своими «яками» и Ил-2, называемыми «летающими танками», завоевывала все больший перевес в воздухе.

Руст сидел, прижавшись спиной к выщербленным камням своего ненадежного укрытия. Он впервые видел «летающий танк». Самолет был не один. За ним следовала целая группа бомбардировщиков, которых он ранее никогда не видел. Когтистые тени одна за другой скользили над заснеженной площадью.

В этот момент в районе вокзала послышался интенсивный ружейный огонь.

2

Раиса Тихонова быстро шла по улице, стараясь держаться как можно ближе к забору. Притворившись испуганной, она в самом начале происшествия в кинозале извинилась перед своими сопровождающими и быстро покинула казарму. Дойдя до угла, девушка остановилась и осмотрелась по сторонам.

Давящая тишина нависла над крышами маленьких, преимущественно одноэтажных домов. Городок Корсунь-Шевченковский, до войны центр района, сейчас казался вымершим. Словно замерли и электростанция на берегу реки Рось, и колхоз «Пятилетка», и завод. Дома с темными окнами, казалось, прижались к земле. Старый замок, в котором немцы развернули полевой лазарет, угрожающе устремил свои четыре тупые башни в молочно-белое небо. Казалось, и вокзал уснул.

Раиса Тихонова прислушалась. Со стороны казармы доносился беспорядочный шум, совсем не такой праздничный, как раньше, когда здесь размещался клуб. Раиса заторопилась дальше. Но шум преследовал ее, предостерегая об опасности, грозившей ее друзьям и даже воспоминаниям.

С этим клубом связано все самое хорошее, что было в жизни двадцатилетней Раисы. В Корсунь-Шевченковский она приехала одиннадцатилетней девочкой из деревни под Черкассами, потому что ее отец, кузнец, начал работать на заводе. Маленькой, но крепкой девчушке с темными косичками было нелегко расстаться с родной деревней. Гора за лесом, пруд, где они купались летом, выгон, на котором они часто сидели с ребятами, присматривая за скотом, — со всем этим она прощалась с тяжелым сердцем, словно уезжала в чужой, неприветливый край. И если в Корсунь-Шевченковском она очень скоро почувствовала себя как дома, то дело было не только в том, что здесь тоже был колхоз, более крупный, чем в ее родной деревне, и не в том, что и здесь она нашла себе новых подруг. Все заключалось в школьном учителе немецкого языка Андрее Гордеевиче, раскрывшем ее способности к языку и принявшем ее в кружок немецкого языка. Андрей Гордеевич не жалел ни труда, ни сил, чтобы привить своим ученикам любовь к изучению языка. Сначала они читали басни и короткие рассказики на языке, потом упражнялись в декламации стихов и пении немецких народных песен, а затем разучили несколько сцен из различных пьес.

Раиса увлеклась немецким языком. У нее появился интерес не только к немецкой литературе, особенно к творчеству Шиллера, но и к театру. В клубе она принимала участие в любительских спектаклях. Ей не исполнилось еще и шестнадцати лет, когда ее признали одной из лучших артисток самодеятельности. Она не понимала, в чем причина ее успеха, и не раз спрашивала старого артиста Петренко, руководившего их кружком, разве можно хорошо сыграть на сцене роль, если ее никогда не приходилось играть в жизни? Петренко ответил ей на это вполне серьезно:

— Ты, конечно, права, но жизнь просто еще не требовала от тебя подвига. Однако то, что ты сможешь совершить его, если потребуется, чувствую не только я один. Это чувствуют и наши зрители, когда видят тебя на сцене. Они верят, что ты и в жизни сможешь совершить подвиг!

Вскоре Рая познакомилась со смелым, напористым пареньком Толей Асавлюком, секретарем горкома комсомола. Произошло это на молодежном вечере в клубе, через несколько дней после успешного выступления самодеятельного коллектива. В клубе он сидел в первом ряду и горячо аплодировал Раисе. На вечере он не пропустил ни одного танца и ревниво следил за тем, чтобы никто другой не пригласил Раю танцевать.

И именно благодаря Толе Рая окончательно укрепилась в своем решении стать актрисой. Такая перспектива нравилась не только им обоим, но и отцу Раисы, Терентию. И исполнение их мечты было уже близко, но вдруг началась война, фашисты заняли Корсунь, превратили клуб в солдатское общежитие…

Раиса тяжело переводила дыхание. Идти по снегу было трудно. Добравшись до окраины города, она остановилась у небольшого домика. Ничто не вызывало у нее опасения. Она проскользнула в садовую калитку, обошла дом кругом и осторожно стукнула в окошко.

— Мария! — тихо позвала она.

Ответа не последовало.

Рая постучала еще и еще, пока наконец скрипучая дверь не открылась и девушка с растрепанными волосами не втянула ее в дом.

— Чего тебе? — прошептала Мария сонно.

— Мы немедленно должны всех предупредить! — Раиса, подавшись вперед, схватила Марию за руку. Она торопливо пересказала подруге, что произошло в зале во время киносеанса. — Сегодня ночью гитлеровцы будут обшаривать каждый дом, каждый сарай, каждый подвал. Они теперь везде видят опасность, будут искать подозрительных, понимаешь?

— Вася! — вздрогнув, прошептала Мария. — Мы должны обязательно предупредить Васю. Всем нашим надо как можно скорее покинуть город…

— Теперь уже поздно. Сейчас даже собака не сможет выбежать из города незамеченной, — возразила Раиса. — Вася пусть переберется ко мне. Я работаю в комендатуре, в доме у вас квартирует гитлеровский обер-лейтенант, так что у меня искать никто не станет. Иди разбуди Васю! — добавила она почти резко, заметив, что Мария колеблется.

— Не нужно, я уже не сплю, — отозвался из темноты, со стороны чердака, низкий мужской голос.

— Погоди, я зажгу свечу! — сказала Мария.

— Лучше помоги мне поставить лестницу!

Однако скрип деревянных перекладин раздался раньше, чем Мария успела добежать до конца коридора.

— Ты слышал, что я говорила? — спросила Раиса.

— Слышал, — приглушенно ответил Вася. Приоткрыв дверь, он выглянул в сумеречную темноту.

— Ну идем же! — тревожно сказала она.

— Нет! — Он прикрыл дверь.

— Что это значит?

— Только то, что к тебе я не пойду. Это не приказ штаба, и я не обязан его выполнять.

Раиса была озадачена. Разве для того она освободила Василия от отправки на принудительные работы, чтобы он сам себя погубил? Ах, если бы она могла видеть его лицо в эту минуту! Вася надежный товарищ, но иногда упрям невероятно. Она попыталась воздействовать на него по-иному.

— Ты хочешь провалить весь наш комитет?

— Тихо!

Издалека донесся неясный шум. Вася снова приоткрыл дверь, и они втроем прислушались.

— Что там? — спросила Мария. Она совсем замерзла в своей тонкой рубашке.

— Разве вы не слышите? В городе стреляют!

До них доносились лишь отдельные выстрелы, потом раздалась автоматная и пулеметная стрельба, Разгорался настоящий бой.

Вася покачал головой и проговорил:

— Серьезная пальба.

— Будь же благоразумным, Вася! — предостерегла его Раиса. — Здесь тебе нельзя оставаться.

— Да я и не собираюсь. В такую-то ночь! — Он усмехнулся.

— Теперь слушай меня внимательно, — настойчиво продолжала Раиса. — Ты должен…

— Нет, теперь ты меня послушай! — твердо возразил он. — В такую ночь в укрытии пусть сидит кто угодно, только не я! Ты это понимаешь? Эту ночь нужно использовать для дела.

— Я вообще больше ничего не понимаю, — вставила Мария, успевшая тем временем одеться.

— Короче говоря, вы не хуже меня знаете, что в подвалах на вокзале фашисты держат пятьсот наших парней, в том числе много солдат. Всех их должны отправить в Германию на принудительные работы. Когда еще ребятам из партизанского отряда предоставится возможность спасти их, если не теперь, когда фашисты, как перепуганные курицы, носятся вокруг клуба?