Бои под Нарвой

— Где ты был, что делал? — спросила она.

— Побывал в морском отряде. Там положение прочное. То же у латышей, а вот в рабочих отрядах, особенно на левом фланге, к вечеру дело сложилось не в нашу пользу. Пришлось часть моряков перебросить им на помощь. Немцев задержали у Кренгольма. Островок остался в их руках, но на восточный берег они переправиться не смогли, — пощипывая рыжеватую бороду, объяснял Дыбенко. — Я созвал совещание командиров всех отрядов, действующих в районе Нарвы. Надо договориться о завтрашнем дне… А пока командиры прибудут, ты немного отдохнешь…

В то время, когда командир беседовал с комиссаром, к штабному вагону со всех сторон направлялись командиры отрядов. Туда же шли и Петров с Ореховым.

— Куда это ты меня тянешь, товарищ Петров? — поинтересовался Орехов.

— Идем к Дыбенко, доложим о взрыве и выполнении задания!

— К Дыбенко? — переспросил Орехов. — Вы лучше сами идите, товарищ Петров. Мне боязно как-то…

— Идем, идем! — засмеялся инженер. — Дыбенко ничуть не страшнее нашего Блохина.

— Кто тут меня поминает? — вдруг спросил из темноты удивленный голос, и откуда-то сбоку подошли Блохин и Беманс.

В новой шинели, перетянутой командирскими ремнями, в серой папахе, лихо сбитой на затылок, Блохин выглядел весьма внушительно.

— Живы-здоровы? — коротко спросил Петрова Беманс.

— Что это вы за люминацию в городе устроили? — поинтересовался Блохин.

Петров рассказал о взрыве склада боеприпасов.

— Здорово! — воскликнул Блохин. — Молодец, товарищ Петров.

— Да я здесь ни при чем, — ответил инженер. — Все это придумал и подготовил товарищ Орехов.

— Орехов? — Блохин даже остановился. — Ты смотри, Беманс, какие орлы у нас на Стальном! Ну, пошли к Дыбенко! Там как раз назначено совещание командиров.

Вагон Дыбенко охраняли матросы-часовые.

— Какой части? — спросил один из них.

— Стальной рабочий отряд и латышские стрелки, — ответил Блохин.

— Вид-то у вас больно офицерский, — подозрительно оглядел его матрос.

— На, смотри на рабочий паспорт, — показал Блохин свою загрубелую от работы, мозолистую, покрытую шрамами руку.

— Рука наша, рабочая, — улыбнулся матрос и посторонился, пропуская прибывших в вагон.

В вагоне собрались человек двадцать. Здесь были и подтянутые бывшие офицеры царской армии, и матросы в распахнутых шинелях и тельняшках, и командиры из рабочих — в полушубках и валенках, в простых барашковых треухах.

За столом уже сидели Дыбенко и Лебедева, Парский стоял у карты.

— Сегодня немцы ввели в бой свежие части и получили над нами большое превосходство не только в технике, но и в людях, — ровным, спокойным голосом докладывал он. — Тем не менее они не смогли переправиться на восточный берег Нарвы, несмотря на ряд ожесточенных атак. Сейчас они занимают фронт от деревни Сииверти — далее по реке Нарве: Рииги — Поповка — Нарвский форштадт и деревня Сирсон. Наша задача на завтра будет заключаться в том, чтобы не допустить форсирования противником реки Нарвы. Когда противник измотается в атаках, мы сами перейдем в энергичное наступление с целью вернуть Нарву…

— Какими силами располагает сейчас противник? — поинтересовался Беманс.

— На Петроград направлены два немецких корпуса. Под Псковом обнаружено до четырех полков с артиллерией. На гдовском направлении — до полка, против нас — не менее двух полков, а вернее, три, — ответил Парский.

— Прибывают ли подкрепления? — спросил Блохин.

— Весь рабочий Петроград поднялся. Заводы выставили десятки тысяч красногвардейцев. Подходит помощь из Москвы и внутренних областей страны, — горячо проговорила Лебедева.

— Что надо будет делать завтра отрядам? — снова заговорил Парский и стал подробно излагать задачи каждого отряда.

Стальной рабочий отряд в начале дня должен был находиться в резерве на мызе Лилиенбах, а затем вместе с латышскими стрелками Беманса форсировать Нарву.

Выслушав относящиеся к ним распоряжения, Петров вместе с Блохиным и Ореховым вышли из вагона. Против него на шоссе стоял легковой автомобиль. В нем сидели двое военных в иностранной форме. Рядом с шофером сидел дюжий матрос, весь увешанный оружием. Яркий электрический свет, падавший из окна вагона, освещал всю машину — суховатые фигуры военных, бесстрастное лицо шофера и угрюмую физиономию матроса.

— Что это за чудаки? — проговорил Блохин, с удивлением разглядывая незнакомую военную форму.

Один из сидящих был в серо-синей шинели с нашитыми защитными погонами, в кепи. Он опирался на саблю в блестящих металлических ножнах. Другой — в меховой шапке и английской шинели.

— Иностранцы! — ответил инженер, прислушиваясь к плавным переливам речи незнакомцев.

Военный в кепи говорил по-французски. Инженер достаточно хорошо знал этот язык.

— Я сегодня, мистер Смит, весь день наблюдал за действиями этих красных санкюлотов. И надо сказать, если рабочие отряды как следует вооружить и обучить, они станут первоклассной армией. Они преисполнены героизма, доходящего до самозабвенного фанатизма. Такие войска могут совершать чудеса.

Его собеседник ответил тоже по-французски, но с грубым английским акцентом:

— Вы совершенно правы! Необходимо любой ценой опять втянуть русских в войну. Пусть немцы возможно больше уничтожают этих проклятых большевиков. Так считают у нас в Штатах…

Выходящие из вагона командиры тоже останавливались и с любопытством смотрели на иностранцев.

— Лучше прекратить этот разговор, мистер Смит, — понизил голос француз. — Среди русских могут найтись знающие французский язык… К тому же, как видно, совещание закончилось, и этот русский Марат — Дыбенко — сейчас нас примет…

— Что они болтают? — заинтересовался Блохин.

Петров коротко перевел сущность разговора иностранцев. Командиры с интересом слушали инженера.

— Проклятые буржуи, — возмутился Блохин. — Но — шалишь! Нет такой силы в мире, чтобы свернуть нас с нашего пути… А эти гады, видать, приехали шпионить. Их надо немедленно задержать!

— Эй, братишка! — окликнул командир моряков сидящего в машине матроса. — Откуда ты привез этих индюков? Зачем они тут нужны?

— Из Питера, — сердитым басом ответил матрос. — По распоряжению Смольного… Это — военные ат-та-ше… — Он с трудом, по слогам выговорил иностранное слово. — Хотят побеседовать с товарищем Дыбенко…

— Ты, матрос, смотри за ними, чтобы не нашкодили чего-нибудь! — посоветовал один из командиров рабочих отрядов.

— Будь спокоен, братишка! — кивнул моряк.

Глава 24

Темная ночь заглядывала в замерзшие окна. Выл ветер в трубе. За перегородкой храпели усталые красногвардейцы.

Дежурившая у телефона Саня предалась грустным воспоминаниям об Андрее Онуприенко. Она никак не могла забыть этого веселого чернобрового парня и упрекала себя за то, что была холодна и неласкова к нему.

«Он был лучше всех! — думала девушка. — Самый красивый, самый смелый… А как он пел!.. Эх, Андрюша, если бы ты был жив! Если бы снова, как прежде, посмотрел на меня ласковыми карими глазами, пожал бы мне руку! Я бы теперь знала, что ответить тебе…» Две слезинки скатились по обветренным щекам девушки.

Протяжно запищал полевой телефон. Саня вздрогнула и схватила трубку.

— «Фиалка»! Говорит «Резеда»! Проверка! — услышала она. — Как там у вас дела?

Звонили из отряда моряков, расположившегося на самом берегу Нарвы, несколько севернее города, в деревне Поповка.

— Все в порядке! — ответила девушка. — А у вас?

— Тихо! Только разведчики ищут, где можно перебраться через реку…

— Наши или чужие?

— Немецкие…

Саня положила трубку и, зябко передернув плечами, стала смотреть в замерзшее окно.

Прошло с полчаса. Вдруг на правом крае началась перестрелка. Сначала слышались частые винтовочные выстрелы, затем заговорили пулеметы и грозно заухали орудия.

Из-за перегородки высунулась всклокоченная голова Блохина.