Танковые засады. «Бронебойным, огонь!»

Комбриг оставил танк Дмитрия Лавриненко по просьбе командования 50-й армии для охраны ее штаба, которое обещало комбригу долго не задерживать его. Но с этого дня прошло уже четверо суток. Танк пропал — назревало ЧП!

Но в полдень 20 октября к штабу бригады, лязгая гусеницами, подкатила «тридцатьчетверка», а вслед за ней немецкий штабной автобус. Люк башни открылся и оттуда, как ни в чем не бывало, вылез Лавриненко, а следом за ним члены его экипажа — заряжающий рядовой Федотов и стрелок-радист сержант Борзых. За рулем штабного автобуса сидел механик-водитель старший сержант Бедный.

На Лавриненко набросился разгневанный начальник политотдела Деревянкин, требуя объяснения причин задержки неизвестно где находившихся все это время лейтенанта и его экипажа. Вместо ответа Лавриненко вынул из нагрудного кармана гимнастерки бумагу и подал ее начальнику политотдела. В бумаге было написано следующее:

«Полковнику тов. Катукову. Командир машины Лавриненко Дмитрий Федорович был мною задержан. Ему была поставлена задача остановить прорвавшегося противника и помочь восстановить положение на фронте и в районе города Серпухова. Он эту задачу не только с честью выполнил, но и геройски проявил себя. За образцовое выполнение боевой задачи Военный совет армии всему личному составу экипажа объявил благодарность и представил к правительственной награде.

Комендант города Серпухова комбриг Фирсов».

Дело оказалось вот в чем. Штаб 50-й армии отпустил танк Лавриненко буквально вслед за ушедшей танковой бригадой. Но дорога оказалась забитой автотранспортом, и, как ни торопился Лавриненко, нагнать бригаду ему не удалось.

Прибыв в Серпухов, экипаж решил побриться в парикмахерской. Только Лавриненко уселся в кресло, как внезапно в зал вбежал запыхавшийся красноармеец и сказал лейтенанту, чтобы тот срочно прибыл к коменданту города комбригу Фирсову.

Явившись к Фирсову, Лавриненко узнал, что по шоссе из Малоярославца на Серпухов идет немецкая колонна численностью до батальона. Никаких сил для обороны города у коменданта под рукой не было. Части для обороны Серпухова должны были вот-вот подойти, а до этого вся надежда у Фирсова оставалась на один-единственный танк Лавриненко.

В роще у Высокиничей Т-34 Лавриненко стал в засаду. Дорога в обе стороны просматривалась хорошо.

Через несколько минут на шоссе показалась немецкая колонна. Впереди трещали моторами мотоциклы, потом шла штабная машина, три грузовика с пехотой и противотанковыми орудиями. Немцы вели себя крайне самоуверенно.

Подпустив колонну метров на сто пятьдесят, Лавриненко расстрелял колонну в упор. Два орудия были сразу же разбиты, третье гитлеровцы пытались развернуть, но танк Лавриненко выскочил на шоссе и врезался в грузовики с пехотой, а затем раздавил орудие. Вскоре подошла наша пехотная часть и добила ошеломленного и растерянного противника.

Экипаж Лавриненко сдал коменданту Серпухова тринадцать автоматов, шесть минометов, десять мотоциклов с колясками и противотанковое орудие с полным боекомплектом. Штабную машину Фирсов разрешил забрать в бригаду. Ее-то своим ходом и вел пересевший из «тридцатьчетверки» механик-водитель Бедный. В автобусе оказались важные документы и карты, которые Михаил Ефимович Катуков немедленно отправил в Москву.

* * *

Дмитрий Лавриненко не раз сходился в одиночку с врагом и каждый раз одерживал блестящие победы! И так же сражались его боевые товарищи. Не хуже — наравне.

Семнадцатого ноября 1941 года недалеко от села Лысцево танковая группа под командованием уже старшего лейтенанта Лавриненко, состоявшая из трех танков Т-34 и трех танков БТ-7, вступила в бой с 18 немецкими танками. В этом бою немцам удалось поджечь два БТ и повредить две «тридцатьчетверки», но и сами они потеряли в этой схватке 7 танков. Танк Лавриненко в этом бою повреждений не имел, и вскоре остатки его танковой группы заняли село Лысцево. Вслед за танками Лавриненко село занял стрелковый полк.

Однако пока группа Лавриненко вела бой за Лысцево, фашисты осуществили прорыв на правом фланге Панфиловской дивизии и, развивая успех, вышли в тыл тому самому стрелковому полку, с которым взаимодействовал Лавриненко. Глубоким обходным маневром гитлеровцы могли окружить другие части Панфиловской дивизии.

Из коротких переговоров со штабом генерала Панфилова Лавриненко узнал, что танковая колонна противника уже движется в тылу боевых порядков дивизии.

Лавриненко скрытно вывел свой Т-34 навстречу немецкой танковой колонне и вблизи шоссе, идущего на село Шишкино, поставил свой танк в засаду. Правда, на этот раз позицию, которую занял танк Дмитрия, трудно было назвать засадой, так как удобных укрытий нигде не было. Но выкрашенный белилами танк Лавриненко в заснеженном поле был почти незаметен, и в первые минуты боя в наиболее выгодном положении оказались советские танкисты.

Вскоре немецкая колонна из восемнадцати «панцеров» выползла на дорогу. Соотношение сил снова было далеко не в пользу Лавриненко, но отважный танкист принял бой! Лавриненко ударил по бортам головных немецких танков, перенес огонь на замыкающие, а затем, не давая противнику опомниться, дал несколько залпов по центру колонны. Шесть немецких танков уничтожил экипаж Лавриненко, а сам незаметно, прикрываясь складками местности, ушел невредимым от преследования.

Так один танк Лавриненко застопорил дальнейшее продвижение колонны немецких танков.

Старший лейтенант писал родным:

«Проклятый враг продолжает рваться к столице, но ему не дойти до Москвы, он будет разбит. Недалек тот час, когда мы погоним фашиста, да так, что он не будет знать, куда ему деваться…»

* * *

Свой последний бой Лавриненко провел 18 декабря 1941 года на подступах к Волоколамску, у села Горюны. Передовой отряд старшего лейтенанта прорвался в район Гряды-Чисмены и застиг немцев врасплох. Не ожидая подхода главных сил, Лавриненко решил атаковать село Покровское. Но противник опомнился, пропустил группу Лавриненко вперед и, подтянув десять танков и противотанковые орудия, стал продвигаться к деревне Горюны, чтобы отрезать передовой отряд от основных сил бригады. Обнаружив у себя в тылу движение немецких танков, Лавриненко развернул свою роту и повел ее в атаку на Горюны.

Как раз в этот момент к Горюнам подошли и главные силы подвижной группы комбрига генерал-майора Катукова. В итоге немцы сами попали между молотом и наковальней. Удары бронетанкового молота были сокрушительными, разгром немецкой группировки был полный.

В этом бою старший лейтенант Дмитрий Лавриненко уничтожил свой пятьдесят второй по счету гитлеровский танк, два противотанковых орудия и до полусотни немецких солдат.

Потерпев неудачу, противник обрушил на Горюны шквальный огонь из тяжелых минометов.

В это время полковник Чернояров, командир 17-й танковой бригады, также входившей в состав подвижной механизированной группы Катукова, вызвал Лавриненко к себе для уточнения дальнейших действий. Доложив полковнику обстановку, Дмитрий Лавриненко получил приказ двигаться вперед. Откозыряв командиру, старший лейтенант побежал к своему танку. Вдруг рядом рванула мина, подняв фонтан грязно-белого снега. Дмитрий внезапно замер и повалился в снег, не дойдя до своего танка всего нескольких шагов.

Маленький осколок мины трагически и случайно оборвал жизнь самого результативного танкиста Красной Армии…

* * *

На похоронах своего боевого друга танкисты плакали, не стыдясь своих слез. Даже суровый старшина Стеценко украдкой смахивал слезу…

Старший лейтенант Дмитрий Федорович Лавриненко был похоронен там же, где и принял свой последний бой — около шоссе, между селом Покровским и Горюнами.

Свежий холмик на снежной равнине, обелиск с красной звездой, сухой треск ружейного салюта, трепещущее на ледяном ветру развернутое знамя гвардейской бригады… И ярость благородная, жгущая сердца однополчан-танкистов! Слова клятвы бить фашистов еще сильнее и беспощаднее, казалось, прожигают стылую снежную морось!