Моторы заглушили на Эльбе

Тавенко с трудом различал дорогу, по которой двигалась их САУ. Он даже открыл люк механика-водителя — так было виднее. Сытытов просматривал местность, высунувшись из-за брони. Стрелки двигались перебежками вдоль стен строений. На повороте из темноты внезапно выросла громада зданий, преграждая дорогу. И сразу же яркими точками ударило пламя, по броне гулко застучали пули. Тавенко резко остановил самоходку и одновременно захлопнул свой люк. Стрелки прижались к стенам домов.

— Андрюша, осколочный! — скомандовал Сытытов Плясухину.

— Есть, осколочный!

— Огонь! — сам себе подал команду Игорь и нажал на спуск.

После второго выстрела вражеский пулемет замолчал.

Лишившись поддержки огневой точки, враг начал отходить, оставляя убитых и раненых. Слышны были отдельные выстрелы и короткие автоматные очереди. Сытытов бил из пулемета по вспышкам.

Между тем бригады танкового корпуса обошли город, а штурмовавшие с востока стрелки обратили немцев в бегство. К середине ночи город был взят нашими войсками. Только на его северо-западной окраине до утра гремел бой — отступавшие гитлеровцы попали там под удар обошедших город с севера танкистов и стрелков.

На западной окраине стрелки-гвардейцы и самоходчики временно перешли к обороне.

Прибыв в расположение тыловых подразделений, я собрал командиров взводов и всех коммунистов, коротко рассказал об обстановке, боевых действиях батарей САУ полка, проверил готовность транспортного взвода и взвода боепитания. Машины с боеприпасами и цистерны с горючим стояли наготове.

В походную машину начальника тыла, где я задержался, с кипой газет, журналов и писем забралась Тося Моденова. Она была уверена, что с такой ношей ее немедленно доставят прямо в боевые порядки батарей. Но я распорядился передать почту через майора Пузанова, а ей, Тосе, утром отыскать полевую почту, взять свежие газеты, журналы и догонять полк, двигающийся в направлении Радома.

Выслушав задание, Тося осторожно спросила:

— Как там наши, товарищ майор?..

Я догадался, о ком беспокоилась девушка, и рассказал об экипаже Марычева. По ее лицу пробежала и радость — жив Тавенко, и печаль, вызванная гибелью Марычева.

Тося почему-то не спешила уходить, смущенно переминаясь с ноги на ногу.

— Вы еще что-то хотите сказать? — спросил я девушку, уловив ее замешательство.

— Если вас не затруднит, товарищ майор, передайте, пожалуйста, это письмо (она вынула его из внутреннего кармана шинели) старшему лейтенанту Давыдову. Я должна была передать лично…

— Похоже, это у вас место для почты особого назначения, — пошутил я, кивком головы показав на карман шинели. Тося зарделась еще больше, но тут же оправилась от смущения, задорно тряхнула головой:

— Побольше бы такой почты, товарищ майор; и адресату, и мне приятно.

— Согласен с вами, — в тон ей ответил я. — В общем, не волнуйтесь: вашу просьбу выполню.

Ночь подходила к концу, когда колонна автомашин прибыла в расположение батарей. Доложив Колобову о проделанной работе, уточнив обстановку и задачу полка, я пошел в 1-ю батарею. Надо было поговорить с парторгом Новожиловым о новой расстановке коммунистов в связи с потерями в бою.

Не забыл и о письме Давыдову. Окончив разговор с офицерами батареи, я отозвал комбата в сторону и отдал письмо. Глянув на треугольник, он смущенно улыбнулся и сказал: «Спасибо». И торопливо, но вместе с тем осторожно спрятал письмо в карман. Затем так же торопливо козырнул: «Разрешите выполнять!» Под этим «выполнять» подразумевалось многое; и то, о чем мы только что говорили с офицерами, и то, что он, командир батареи, сам имел в виду непременно сделать, и ту задачу, что в любую минуту мог получить от старшего Начальника, и нетерпение поскорее прочесть полученное письмо.

Я успел побывать и во 2-й батарее, повидать Емельянова, спросить о его здоровье, поговорить с комсоргом полка младшим лейтенантом Николаем Сапоженковым, Последний рассказал о новом комсорге батареи младшем сержанте Николае Васильеве, выдвинутом из резерва на место погибшего в бою товарища, и о работе комсоргов других батарей.

Побеседовал я и с бойцами, рассказал им об успехе наших войск при прорыве обороны противника, подробно остановился на отличных действиях экипажей 4-й батареи. Солдаты, в свою очередь, рассказали мне, как они перед штурмом города ходили в разведку, захватили уцелевший мост и тем самым обеспечили успех пехоты.

— Теперь ближайшая задача — преследование противника и бой за город Радом, — сказал я бойцам, — впереди новые трудности и испытания.

— Трудности нас не пугают, товарищ майор, а врага бить мы уже научились. И неплохо. Честь полкового Знамени не посрамим, — заверил меня командир батареи старший лейтенант Емельянов.

Колобову доложили о гибели его шофера рядового Володко. «Виллис» разнесло на куски.

— Хотя во многом сам виноват, а жаль парня, — вздохнул командир полка. — Был честный солдат и добросовестный труженик. О его гибели надо рассказать солдатам. Но, воздавая должное понятному желанию шофера быть в бою рядом с командиром, необходимо в то же время еще раз напомнить всем о бдительности и осторожности. Враг коварен. Кроме мин, он ставит много разных ловушек, «сюрпризов». Уж тут, как говорится, не зевай. Необходимы бдительность и осторожность. А осторожность — это далеко не трусость, как некоторые считают.

Мы с Пузановым передали командирам и парторгам батарей указания командира полка, сами тоже провели беседы о коварстве гитлеровцев и о том, как важно соблюдать бдительность и осмотрительность, чтобы впредь избегать неоправданных потерь.

Впереди — Радом

Бывает, под напором огромной массы постепенно накопившейся воды возведенная с большим трудом и такая, казалось бы, прочная плотина вдруг рушится, и вода неудержимым потоком устремляется в образовавшуюся брешь. Там, где участки плотины еще стоят на месте, река, обтекая их, смешивает все живое и мертвое в бешеном водовороте. А выйдя на простор, сметает на своем пути все препятствия, все преграды.

Нечто подобное происходило на огромном пространстве вдоль Вислы, где в наступление перешли войска трех наших фронтов.

Разбитые в тактической зоне обороны части противника откатывались на запад. Неотступно преследуя их, советские войска в ожесточенных схватках уничтожали и пленяли разрозненные группы врага, потерявшие единое управление. Но впереди был Радом — крупный промышленный центр Польши, узел железных и шоссейных дорог, важное звено в системе вислинского оборонительного рубежа, подготовленного гитлеровцами. Было ясно: упорно обороняя этот город, враг попытается остановить наступление советских войск. Упредить его быстрым выдвижением наших частей, не дать противнику возможности стянуть необходимые для обороны силы — такая задача стояла перед соединениями 69-й армии. Выполнению этой задачи сопутствовал успех соседей, особенно 8-й гвардейской армии генерал-полковника В. И. Чуйкова, наступавшей севернее: ее левофланговые соединения 14 января овладели городом Едлинск.

Подвижная группа армии—11-й танковый корпус генерал-майора И. И. Ющука — по параллельным маршрутам стремительно выдвигалась к Радому, нацелив острие трех танковых бригад для удара по городу с северо-запада, востока и юга. За танковым корпусом наступали передовые отряды 25-го и 61-го стрелковых корпусов. Вслед за 36-й танковой бригадой, наступавшей вдоль шоссе Зволень — Радом, взаимодействуя с ней и используя ее успех, двигался передовой отряд 77-й гвардейской стрелковой дивизии — стрелковый батальон гвардии майора Ремизова, усиленный 1205-м самоходным артиллерийским полком и рядом других подразделений.

Следом за нашим полком двигались дивизионы артиллерии, саперная рота, за передовым отрядом — главные силы дивизии, стрелковые полки, свернутые в колонны. Мы с Колобовым и его адъютантом П. П. Зотчевым ехали на автомашине впереди колонны самоходного полка, за нами — машина Ремизова со средствами управления.