Военный разведчик

Выхожу на связь с девятой заставой. Нужно посоветоваться с Олегом Артюховым. Его совет категоричен: «Отказывайся, у тебя и здесь дел хватает». Я и сам это прекрасно понимаю. Завтра откажусь. Но ехать на КП батальона все равно придется. Это приказ комбата.

А утром все становится на свои места. На КП меня встречает командир батальона.

— Принимайте разведвзвод. Викторук введет вас в курс дел. План засадно-поисковых действий на следующий месяц составите вместе. Завтра передадите его в разведотдел на утверждение. Все ясно?

Я пытаюсь мягко отказать комбату, насколько это возможно. В принципе я не против того, чтобы принять разведвзвод. Но у меня здесь другие задачи. Оставлять Шафи на два месяца без связи я не имею права.

— Товарищ старший лейтенант, предайте Корниле, что я сделаю запись в его личное дело: «При выполнении боевой задачи проявил трусость и малодушие». Так ему и передайте!

В чём-чём, а в трусости Корнилу упрекнуть нельзя. За прошедшие полтора года в Афганистане он показал свое полное безразличие к опасности. В бою был смел и решителен. Но и в герои, с другой стороны, особенно не рвался.

Я понимаю, что передавать Корниле ничего не нужно. Весь этот концерт только для меня. Хотя его можно было бы и не устраивать, мне хватило бы и приказа. Но окончание разговора с комбатом заставляет немного взгрустнуть. Послезавтра разведвзвод уходит на боевые. На прием дел и должности, составление плана засадно-поисковых действий и подготовку к выходу остается менее двух суток.

Это сразу упрощает принятие решения. Не трудно догадаться, что торг здесь не уместен. Нет времени. Разведвзвод принимать придется в любом случае. Немного странно, что комбат дотянул эту проблему до последнего дня. А ведь проблема давно известна. Начальников разведки любых уровней некем заменить. Отпуск обязателен и их направляют в очередной отпуск в последних числах декабря. Когда тянуть дальше уже нельзя — через пару дней закроют границу на праздники. И приходится срочно делать невозможное — искать им замену.

Тактика мудрого страуса: если есть проблема, достаточно лишь спрятать голову в песок. И ты её уже не увидишь. Правда проблема все равно останется.

Весь день знакомлюсь с разведчиками. Принимаю оружие, технику, имущество. Потом с Толиком Викторуком составляем план засадно-поисковых действий на следующий месяц. Эта работа мне немного знакома. Здесь важно заранее согласовать действия подразделений прикрытия: авиации, вертолетов и артиллерии. Постараться обезопасить себя от помощи наших сторожевых застав (Их помощь как правило страшнее духовских нападений) при проведении засад. И самая сложная задача — организовать нестандартный выход на засаду. Здесь две проблемы: не повторяться и не оставлять следов выхода на задачу. Вторая проблема — самая трудноразрешимая. КП батальона расположен на окраине кишлака, вокруг пыль да песок. Следы сохраняются не долго, но видны хорошо. И очень много глаз вокруг.

Вечером загружаем две БМП и одну боевую разведывательную машину боеприпасами и сухим пайком. Берем сухой паек на пять суток. Но поговаривают, что операция продлится не менее двух недель. До самого Нового года.

Проводим строевой смотр разведчиков. И пристрелку оружия. Заместителем у меня старший сержант Саша Хливный. Родом из-под Винницы. Толковый мужик. Просит, чтобы на первой операции я поменьше командовал и размахивал руками. Разведчики свои задачи знают, а перед духовскими снайперами лишний раз светиться не стоит. Беспокоится, как бы меня не подстрелили на первой же операции. Беспокоится по-доброму, без показухи.

Лентяйничать меня заставлять не надо. Это у меня в крови. Снайпер умрет от старости, прежде чем дождется, чтобы я начал махать руками. Ребята принимают меня хорошо, без обычной настороженности. В августе я уже работал с одним отделением этого разведвзвода. Когда мы уничтожили небольшой духовский караван под Тотаханом. Так что разведчики считают меня старым знакомым и это здорово! Значит сработаемся.

Выхожу на связь с Олегом Артюховым. Рассказываю, что задержусь в батальоне на пару месяцев. Прошу передать Хасану, чтобы выписал из лазарета Мирзо. Состояние его здоровья уже не вызывает опасений. Долечится дома. Как не вызывает опасений и состояние здоровья моего второго пациента. Верблюда. А маленького Абдула Хасан и так не обидит. Из крепости не прогонит.

Ночью пишу письма домой, ребятам. И подписываю поздравительные открытки с Новым годом. Если пробудем в рейде две недели, возможно, что другого времени для этого просто не будет.

Тринадцатого декабря после обеда выезжаем в дивизию. Прибываем на ЦБУ (Центр боевого управления) дивизии. Иду в разведотдел. Представляться начальнику разведки. Майор Качан немного удивлен, он знает, чем я должен заниматься. Несколько секунд что-то обдумывает, а затем машет рукой. Видно предстоящая операция сейчас важнее, чем моя работа. На план засадно-поисковых действий на январь он практически и не смотрит. Видно до января еще нужно дожить.

Начальник разведки приказывает разместить взвод недалеко от автопарка разведбата. И ждать распоряжений.

В семь утра вызывают на ЦБУ. Наша задача — прикрывать батарею «Ураган» в районе пятой сторожевой заставы. Встречаю на заставе Мишку Парфенчикова. Познакомились с ним еще в резерве. Батарея стоит в двух километрах восточнее заставы и нужно прикрыть её со стороны хребта Зингар. Это наиболее опасное направление.

Выставляю свои машины, ставлю задачи свои разведчикам на занятие огневых позиций. А сам иду представляться командиру батареи.

Батарея «Ураган» — это шесть ракетных установок и одна машина управления. Ракет такого размера я раньше не видел, по-моему, калибр около двухсот двадцати миллиметров. Используют боеприпасы объемного взрыва. Но больше всего меня поражает машина управления. На базе КАМАЗа размещается метеостанция и вычислительный центр. Я впервые вижу электронно-вычислительную машину. Она занимает значительную часть кунга. За ЭВМ колдуют два старших сержанта. Их призвали с третьего курса Московского инженерно-физического института. Они одни из лучших программистов дивизии. Третий сержант запускает зонд. Сообщает им какие-то данные по температуре воздуха, по направлению и силе ветра. Бывшие «мифисты» несколько мгновений колдуют за своей машиной, а затем сообщают исходные данные для стрельбы. Все выглядит очень солидно.

Капитан, командир батареи, довольно хлопает меня по плечу.

— Ну, вот и разведка прибыла. Теперь можно и повоевать.

Мои ребята сообщают о двух бронетранспортерах со стороны дивизии. Выхожу их встретить. Приехал командир дивизии, Барынькин Виктор Михайлович. Он в хорошем настроении. Видно ракетчики недавно отличились, успешно накрыли какую-то цель. Комдив поздравляет с чем-то командира батареи. Взгляд его случайно падает на клавиатуру ЭВМ. Комдив только что закончил Академию Генерального штаба. Вычислительные машины уже видел. А дальше происходит необъяснимое. Он присаживается за рабочее место оператора, словно хочет проверить таблицы стрельбы. Неужели в Академии и этому учат?! Сержанты-«мифисты» в смущении, как-то неловко пятятся к выходу. Комдив включает экран ЭВМ. Вместо таблиц там пародия на Пушкина: «Онегин вышел на крыльцо…». Дальше неприлично.

Комдив улыбается.

— И как вы умудряетесь с такими таблицами накрывать цели с первого выстрела?

Но командиру батареи не до смеха. Он смотрит вокруг, ищет, чем бы таким, тяжёлым, запустить в своих подчиненных. Сержантов уже и след простыл. Они прекрасно понимают, что под горячую руку комбата лучше не попадать. А таблицы стрельбы у них в голове. Для таких расчетов ЭВМ им не нужна.

Комдив уезжает. Из штаба дивизии приходит радиограмма: «Одну машину оставить вместе с разведчиками на прикрытии батареи, а самому с двумя БМП убыть в Джабаль-Ус-Сирадж. Для сопровождения колонны с боеприпасами».

От ракетчиков за боеприпасами идет один БТР. Вместе с моими двумя машинами — прикрытие для колонны очень хиленькое. Когда я спрашиваю у командира батареи позывные застав, прикрывающих дорогу, он непонимающе смотрит в мою сторону.