Военный разведчик

Я даю ему кусочек лепешки, ласково тереблю уши. И отпускаю.

— Ташакор, Хуай Су. Сафар ба хайр (Спасибо, Хуай Су. Счастливого пути)!

Ослик налегке резво убегает обратно. Забавно перебирая своими маленькими копытцами. Убегает домой. А я долго смотрю ему вслед. Пока он не добирается до крепости Шафи. Спасибо, дорогой ослик. Спасибо, Шафи!

На заставу прибыло молодое пополнение. Пять человек. Три узбека, один азербайджанец и один туркмен, рядовой Кесаев из Ашхабада. Рота скоро станет почти полностью узбекской. Все как обычно, отбор молодого пополнения проводится в полку и на КП батальона. Отбирают лучших. В стрелковые роты приходят оставшиеся. Кстати, неплохие ребята. Выясняется, что Кесаев отлично стреляет. Практически из любого вида оружия. Я забыл, мы не совсем обычная стрелковая рота.

Ночью снова выставляю расчет ПСНР у Зубов Дракона и ухожу на засаду. Ночь проходит спокойно, и я уже собираюсь возвращаться, но две тени появляются на дороге. Да, сегодня мне повезло больше, чем обычно. Ночь лунная. Светло как днем. И я замечаю их первым. Два человека пришли со стороны кишлака Карабагкарез. Шли вдоль арыка, и наша станция наземной разведки их не обнаружила. А может быть, ребята их просто прозевали. Как бы то ни было, но меня об их появлении не предупредили.

Хотя теперь это не столь важно. Передо мною они как на ладони. Копаются на дороге, киркой и небольшой лопатой пытаются выкопать лунку для мины. Грунт очень тяжелый и мужикам приходится изрядно попотеть.

И чего я их так мучаю? Пора закругляться! Я выбираю первую цель — это ближайший ко мне афганец. В ночном прицеле он кажется таким огромным. Серия из двух выстрелов — это совсем не сложно. Второй даже не успеет сообразить, что произошло. К тому же у меня автомат с прибором бесшумной, беспламенной стрельбы (точнее, не просто автомат, а АКМСН — автомат Калашникова модернизированный со складывающимся прикладом и креплением для ночного прицела, с самим прицелом и прибором бесшумной беспламенной стрельбы). Как раз то, что сейчас и нужно. А потом можно будет сделать еще парочку контрольных выстрелов.

Палец ложится на спусковой крючок. И начинает понемногу выбирать свободный ход. Да, с целями мне сегодня просто потрясающе повезло. Неужели они совсем ничего не предчувствуют? Говорят, что человек предчувствует свою смерть. Иногда даже за несколько дней. Но мои подопечные спокойны и невозмутимы. Они усердно продолжают ковырять грунт.

Выстрел должен прозвучать неожиданно для стреляющего. Так меня учил инструктор. Но я знаю, что он раздастся именно сейчас. Сию минуту. И, вдруг словно молния, одна мысль пронзает мой мозг. Глупая мысль. Из анекдота:

— Доктор, я жить буду?

— А смысл?

Действительно, что даст моя стрельба? Да, подстрелю двух духов. Это здорово! Но на их месте появятся новые духи. Предотвращу подрыв нашей машины. Замечательно! Но через пару дней на дороге появятся новые мины. Проявлю свою крутизну. Может быть, даже заработаю медаль. Медаль «За участие ледниковом периоде». Но может быть лучше проявить свою мудрость? Заглянуть немного вперед?

Так чешется указательный палец. Когда еще подвернется такая удача. Такие цели! Но я уже знаю, что сделаю с ними. Я не убью их.

Приходится дожидаться, когда моджахеды закончат установку мины. Замаскируют её. И, забрав инструменты, пойдут в сторону Карабагкареза. Скорее всего, в течение дня они будут заниматься своими делами, ожидая взрыва. Но, вполне возможно, что ребята залягут где-то на окраине кишлака и организуют наблюдение за местом установки мины. Кто их знает, что у них на уме?!

Рисковать нельзя. И пока афганцы еще не дошли до кишлака, я приступаю к своей работе. Быстро, но аккуратно снимаю грунт над миной. При снятии противотанковых мин может возникнуть только одна проблема — частенько их устанавливают на неизвлекаемость. На ощупь чувствую ребра пластиковой мины итальянского производства ТС-6,1. Старая знакомая — в разведшколе с такими уже приходилось встречаться. Где-то сбоку должен быть ремень для переноски? Ага, вот и он. Привязываю к нему капроновую бечевку (Веревки — моя слабость. Постоянно ношу в кармане двухметровый кусок репшнура — восьмимиллиметровый альпинистский капроновый шнур. И десятиметровую бечевку примерно трех миллиметров в диаметре). Мину нужно сдернуть с места. Тогда проверим, что лежит под нею.

Вот ведь бездельники, даже гранату не положили под мину на разгрузку! За что их только в банде держат?! Ну да ладно, не я их туда отбирал.

На место мины я укладываю большой черный камень. Он мой старый знакомый. Помните, ведь это же — «Камень, лежащий у обочины»? Как хорошо, когда рядом старые друзья. Они всегда помогут в трудную минуту. Вот и сейчас мне не пришлось искать, чем заменить мину. И «Камень, лежащий у обочины» подсказал мне, что именно его нужно положить на это место. И почему.

Я с благодарностью подумал о Шафи. Спасибо, учитель, твои уроки уже приносят свои первые плоды. И, как здорово, когда плоды эти вызывают добрую улыбку.

Когда мина не сработает, моджахеды придут её проверить. Обнаружив вместо мины большой черный камень, они отнесут его в банду. Главарь им не поверит и накажет. Ни за что, ведь они ни в чем не виноваты. А рядовые моджахеды могут и поверить своим друзьям, которые никогда раньше им не лгали. Но поверят чему? Тому, что мина превратилась в камень? Что место это облюбовали дивы? Или что это происки шайтана?

Нет, для этих двоих было бы лучше, если бы их убили при установке мины. Да и для главаря банды, пожалуй, тоже. Моя невинная шутка для него могла иметь далеко идущие и печальные последствия. Мне об этом даже думать не хотелось. Некогда было.

Времени до рассвета оставалось совсем немного. А нужно было еще убрать следы своего пребывания. Если они где-нибудь останутся, моя шутка потеряет всякий смысл. Афганцы — прекрасные следопыты. Недооценивать их профессионализм в этом было просто глупо. Но я знал, что они будут искать. И постарался сделать, все от меня зависящее, чтобы они этого не нашли.

Я забрал мину, свое оружие и пошел следом за моджахедами. Вдоль арыка. Нормальные герои всегда идут в обход — этой истине меня научил вчера мой друг ослик Хуай Су.

На засады я всегда ходил в резиновых калошах — традиционной обуви афганцев. Важно было не наступать на следы моих новых друзей. Тогда мой след не вызвал бы никаких подозрений. В течение дня по этой дороге пройдут еще десятки ног. А раньше вечера духи проверять мину не решатся. Да и необходимости в том не будет. К тому времени мои следы окончательно потеряются. Чего не скажешь о следах наших экспериментальных ботинок или сапог. На рассвете мальчишки-пастухи погонят отары овец к реке на водопой. Отары всегда гоняют вокруг наших застав. Мы все прекрасно понимаем, что афганцы проверяют, чем мы занимались ночью. И куда ходили. Появление на рассвете следов нашей обуви недалеко от заставы расскажет им о многом.

Я выхожу к речке. Дно Барикава каменистое. По воде можно идти спокойно. До самой заставы. Следов здесь не останется. Небольшая хитрость есть только на выходе.

Я подхожу к месту, где обычно поднимаюсь на свою заставу. Здесь целое море моих следов. Добавим еще парочку. Я переобуваюсь в свои горные ботинки. И выхожу из воды.

Снимаю расчет ПСНР с дежурства. У ребят сегодня будет выходной. После ночных дежурств в караул их не ставят. Нужно будет парочку часов вздремнуть и мне. А пока необходимо проверить станцию. Почему мои бойцы не обнаружили духов ночью? Неужели те оказались в мертвой зоне, не перекрываемой радиолокационным полем. Если это так, в следующий раз, места для проведения засад нужно будет подбирать тщательнее. Чтобы духи не могли незаметно выйти мне во фланг или тыл. Неожиданности мне ни к чему.

Около часа пришлось просидеть с переносной станцией наземной разведки. Все, обнаруженные визуально цели светились и на экране. И только старик с ишаком, прошедшие от Карабагкареза в Калашахи вдоль арыка, остались необнаруженными. Так и есть! За насыпью, расположенной перед арыком, станция цели не засекала. Это не страшно, но такие места надо было знать.