Тайные силы: Интернациональный шпионаж и борьба с ним во время мировой войны и в настоящее время

При энергично производившейся в Турции разведке едва ли был пойман хоть один турок. Турция является единственной боевой областью, где женщина не играла никакой роли. Почти не было установлено и появления нейтральных шпионов, так как турецкая обстановка была настолько своеобразной, что вражеская разведка направляла, по-видимому, свое внимание лишь на знакомых с ней туземных жителей. Пойманные шпионы были, по большой части, греками, армянами и евреями. Греки или левантийцы были при этом трусами, евреи обнаруживали сильную враждебность к туркам и из всех государств Антанты особенно поддерживали англичан. Армяне были в качестве [141] шпионов очень решительны и страшны. Они и здесь причиняли туркам много затруднений, что значительно способствовало усилению мероприятий против армян. Таким образом, часть вины за судьбу армян во время войны несет вражеская разведка. Сильной помехой в борьбе со шпионажем было то, что «Surete generale» и полицейский префект Константинополя были разными учреждениями, и что в них добросовестно соблюдалось служебное время, а вне его работы не велось. Сама по себе турецкая полиция была ловкой и энергичной, она была научена политическими интригами и поэтому внушала страх.

Германской разведке нелегко было приспособиться к турецким условиям, так как она не была с ними знакома. Тем не менее, благодаря ознакомлению турецких руководителей разведки с германскою разведкой и посылке германских офицеров в Турцию, удалось все же достигнуть удовлетворительного согласования.

Удалось обезвредить большое количество органов вражеской разведки. Оно было так велико, что проведение процессов застаивалось. Наказания были суровыми; закон о шпионаже соответствовал проекту, который был представлен германскому рейхстагу и не был утвержден последним, но был перенят Турцией. Состояние переполненных шпионами турецких тюрем было очень плачевно; часто в них царил сыпной тиф. Массовый характер шпионажа и вызванная этим затяжка быстрого судебного решения повлекли за собой, без сомнения, и гибель многих невинных.

Многие ценные сообщения без сомнения доходили до Антанты также и потому, что высокие сановники Турции проявляли к ней склонность и поддерживали с нею связь. Так, например, комендант Смирны Рахми-бей допускал там влияние иностранцев в большой мере, чем это было полезно для интересов срединных государств. Это указывало на то, что связи этих кругов с Антантой были старше их связей с Германией. Да и Высокая Порта не так уж, безусловно, поддерживала борьбу против иностранного влияния. Получалось впечатление, что она оставляет на всякий случай открытою дверь заднего хода. Тем [142] сильнее верность союзу проявлялась в армии, главным представителем которой был Энвер-паша, удовлетворявший все нужды разведки. Турецкое население, благодаря своей религиозности, было невосприимчиво к какой бы то ни было пропаганде, в том числе и большевистской. Военные руководители, поэтому, вдвойне понимали опасность от разлагающей пропаганды, грозившую Германии, и обращали внимание германского верховного командования на видимые вредные последствия ее. Вообще бросалось в глаза, как хорошо в Константинополе были осведомлены о положении в Германии. Политические деятели ездили постоянно в Германию для личного наблюдения. К Австро-Венгрии относились нехорошо. К разведке ее относились сдержанно, так как она работала в Турции и до войны, стремясь достигнуть в первую очередь делового влияния, и не переставала делать это и во время войны. Вследствие этого, к представителям австро-венгерского государства питали меньше доверия, чем к представителям Германии. В Константинополе знали хорошо положение в Болгарии и предупреждали о заметных успехах пропаганды в народе и в армии.

У собственно разведки не было центра: далеко отстоящие один от другого театры военных действий и самостоятельно борющиеся армии имели каждая свою разведку.

Очень обширная и ловко руководимая политическая разведка простиралась под военным руководством далеко вглубь Центральной Азии Ее, однако, считали исключительно турецким делом и от германской разведки скрывали ее цели и результаты.

Австро-венгерской армии было брошено много несправедливых обвинений относительно ее поведения в войне, несправедливых постольку, поскольку у единичных верных монархии войсковых частей не было недостатка в мужестве и в верности своему долгу. Однако все здание армии не соответствовало задачам мировой войны. Так как каждая армия является лишь составною частью народа, никакая армия не может [143] существовать, когда народ разбит на партии или на отдельные нации. Уже до войны крупные силы ставили себе целью распад Австро-венгерского союза государств. Для того чтобы правильно оценить влияние этого явления на армию, следует знать его предыдущее развитие. Начиная уже с 1908 г., разлагающая пропаганда велась живым темпом. Контрразведкой должны были заниматься гражданские власти.

Высшие военные власти ограничивались тем, что старались, по возможности, оградить от этого разлагающего влияния войсковые части. Хотя они и делали в этом направлении все возможное, все же обезвредить многолетнюю работу этой пропаганды они не были в состоянии. Военною школой ее можно было, правда, ослабить, можно было не допустить открытой вспышки, но искоренить ее было невозможно. Вражеская пропаганда не ограничивалась при этом населением, но проникала и в казарму, и является доказанным тот факт, что она работала в тесной связи с генеральными штабами государств, враждебных монархии. Уже до войны она, следовательно, являлась частью разведки; во время же войны она в ней растворилась целиком.

Военные учреждения, уже в мирное время предпринимавшие борьбу с этим злом, были обвинены в сгущении красок и подвергались нападкам тех политических кругов, которые работали в интересах противников монархии.

Россия вела шпионаж в Австро-Венгрии, начиная с 80-х годов прошлого столетия, когда война с Австрией казалась неминуемой. После русско-японской войны русский шпионаж УСИЛИЛСЯ как против Германии, так и против Австро-Венгрии. Разница заключалась лишь в том, что против Германии движущей силой была Франция, против Австрии же у России были собственные политические побуждения. Русский шпионаж в Австрии был, пожалуй, еще интенсивнее, чем в Германии. В 1910 году удалось предать суду 19 русских шпионов, в 1913 их было уже 34, в 1914, до возникновения войны — 36. Так как Россия находила много пособников среди различных национальностей, то шпионаж ее характеризовался всегда образованием целых [144] групп, из которых некоторые охватывали до 20 агентов. Русская шпионская сеть простиралась по всей монархии, от Карпат до Тирольских гор и до плоскогорий Боснии. Во всех крупных городах имелись агенты. За последние 30–40 лет почти все аккредитованные в Вене военные атташе России принуждены были покинуть свои посты, вследствие их обнаружившейся шпионской деятельности. У полковника Марченко, которому пришлось уйти с поста военного атташе, состоял, между прочим, на службе один австрийский военнослужащий, занимавшийся в течение 20 с лишком лет шпионажем в пользу России. Полковник Занькевич, ушедший в 1913 году, был особенно скомпрометирован своими связями с одним обер-лейтенантом военной школы, другим офицером и с несколькими военными. Наряду с русскими военными атташе, деятельными центрами шпионажа являлись и русские консульства. Было доказано, что в шпионаже принимали участие и послы и другие служащие посольств. В Восточной Галиции русскому шпионажу охотно оказывали услуги родственные по племени русины. Ему помогали духовные лица, депутаты, адвокаты и судьи. Русинские школы и союзы являлись центрами панславистской и великосербской пропаганды и давали приют агентам.

Русские агитаторы одинаково разъезжали не только по Галиции, но и по остальным славянским областям монархии, и выдающиеся деятели последних предлагали свои услуги в Москве и в Петербурге. Это были те же лица, которые во время войны поддерживали революционные комитеты, саботировали военные займы и считали позором военную службу Австрии. В течение первых двух лет войны пришлось вынести 140 смертных приговоров одним лишь русским агентам внутри страны. Были приговорены к смертной казни и политические вожди, как Крамарж и Рашин, но затем были по амнистии помилованы.