Кандагарская застава

его висок. Гибко, резко, за секунду до выстрела, рухнул в люк. Сидел, вдавившись, поймав на себе изумленный взгляд Малютко, тяжело дыша, глядя вверх, в круговое пространство люка.

Медленно успокаивался, выдавливая себя вверх на броню. Устанавливал ноги на спинке командирского сиденья. Мимо на обочине проплывала рама грузовика с голыми ржавыми дисками, без кабины и кузова. Саперы мягко, в ногу, шли рядом, тыкая землю щупами, словно два слепца. «Зеленка» клубилась розоватым от зари войлоком виноградников и садов. И висок уже не чувствовал траекторию пули, прорезь винтовок. Смерть его миновала.

Саперы прошли мимо танка, подорванного фугасом, и ступили в «фугасную яму». Щукину показалось, что они окутались легчайшим свечением. Вокруг их плеч, голов возникло едва уловимое сияние. Их нервы, зрачки, кончики пальцев, их наполненные страхом напряженные жизни источали радиацию. Казалось, они тают, испаряются, становятся бестелесными. Так плавно, невесомо, мягко двигались они по песку.

Они кружили по яме, пересекали ее многократно, возвращались и снова уходили вперед, словно латали ее, оплетали.

Взводный издали с остановившегося «бэтээра» видел их обоих. Чувствовал, как под их стопами в пепельной пудре таится ребристая итальянская мина, или сложенная пополам дощечка замыкателя с самодельными медными клеммами, или танковая, набитая толом гильза, от которой тянутся в арык проводки. Он чувствовал тонкий слой пыли, отделявший солдатскую стопу от смертоносного заряда. Ожидал в любое мгновение взрыва. Молился: «Нет, не будет, не будет… Сделай так, чтобы не было взрыва…» А вслух командовал пулеметчику:

– Правее танка!.. Сектор двадцать градусов!.. Длинными, огонь!

И пока саперы колесили по яме, щупали ее палками, словно искали в ней брод, лейтенант молился за них перед розовым азиатским небом – пламенеющим шатром.

Саперы прошли всю дорогу, почти до соседней заставы. Мин не было, путь для колонн был чист. Саперы развинтили свои щупы, впрыгнули на броню. И лейтенант мимолетно коснулся руки Кафтанова.

«Бэтээр» развернулся, взревел и с нарастающим давлением воздуха, со свистом на предельной скорости помчался обратно к заставе.

Мелькала на обочине разбитая техника, рябила «зеленка», плыли, текли кишлаки, и застава била из всех калибров, окружая маршрут дымными взрывами, клубящимися ударами пуль, прикрывала мчащийся «бэтээр».

Лейтенант стоял на наблюдательном пункте, слушая голос эфира, команды батальона, позывные застав, переговоры в колонне и бронегруппе. Колонна проходила мимо. Голова ее уже была в Кандагаре. Грузовики, выдерживая пятисотметровые интервалы, по одному, словно их выстреливала катапульта, выносились из-за поворота с зажженными фарами. Приближались, окруженные гарью и пылью, увеличивались. И тогда начинали работать огневые средства заставы. Ухал танк, бурно клокотали пристрелянные цели в «зеленке», а грузовик на высокой скорости врезался в предместье. Мчался, невидимый, по утреннему Кандагару, распугивая моторикш, юркие грузовички,