Кандагарская застава

ектрических разрядов, летели донесения:

– Я – «Глыба»!.. Я – «Глыба»!.. Обстрел заставы!.. Два «эрэса» и «дэ-шэка»!.. Один «трехсотый», легкий…

– Я – «Варяг»!.. Я – «Варяг»!.. Обстрел заставы! Положили три мины!.. Бьют от Нагаханского поворота!..

– Я – «Электрон»!.. Обстреливают заставу из «безоткаток»!.. Два ствола от цели «семьсот четвертой»!..

Комвзвода слушал эти крики и ощущал вспышки тревоги. И ему казалось: от заставы к заставе, вдоль всей кандагарской дороги, проложен электрический кабель; этот кабель во многих местах коротит, и в местах замыкания вспыхивают трескучие искры, и из них, обожженные током, доносятся крики:

– Я – «Урал»!.. Я – «Урал»!.. Обстрел из миномета! Четыре штуки!.. Два «трехсотых», легких!..

Встревоженный, взвинченный этим налетевшим ночным боем, он знал: на других заставах, у знакомых ротных и взводных, рвутся мины, полыхают вспышки «эрэсов», вскрикивают и падают «трехсотые» – раненые. И одновременно успокоился: атаки на его гарнизон не будет, обстреливают все заставы, разом, беспокоят и тревожат всю линию обороны дороги.

«Зеленка», еще недавно, под туманной луной, казавшаяся безжизненной, окаменелой, теперь ожила, задышала, расцвела огнями и звуками. Будто проткнулся чехол, и оттуда летели во все стороны трассирующие снаряды и пули, красные и белые брызги, пунктиры, колючие, ломкие иглы. Пересекались под разными углами, описьшали крутые и пологие дуги. Пульсировала, обнаруживала свои сложные неуловимые очертания загадочная геометрия, связывающая воедино угрюмые горы, волнообразную долину, прижатые к земле кишлаки и дымную, лунную высь с неподвижным светилом.

Крупнокалиберные пулеметы посылали красные трассы, похожие на хвостовые огни машин, взбегавших на холмы, догонявших друг друга. Автоматы мелко, часто кололи воздух, резали тьму. Как ягоды, наливались и лопались минные взрывы. Все искрилось, лучилось, щупало, буравило пространство, смывало его гулами, тресками, металлическим стенанием и храпом.

Лейтенант знал, понимал динамику ночного боя. Откликался на него своей командирской волей, чувством отпора, ожиданием несчастья.

Он знал: «зеленка» живет, шевелится, наполнена людьми. Стрелки перебегают по арыкам и рытвинам. Отстрелявшись, сворачивают огневые точки. Надрываясь, переносят на себе «безоткатки», станины и стволы минометов. И вновь, упирая треноги в мерзлую землю, собирают элементы оружия, наносят удары по туманным, врытым в холмы заставам, на которых, засвечивая себя, создавая ориентиры, пульсируют пулеметы, озаряются «агээсы», изрыгают белое пламя дула танков и пушек.

– Я – «Глыба»!.. Я – «Глыба»!.. Целеуказания «Раскату»!.. Цель номер «шестьсот двенадцать»! – хрипела рация. И Щукин знал: соседняя застава «Гундиган» вышла на связь с полевой артиллерией и скоро из-за горы, с той стороны Кандагара, заработают гаубицы. Понесут над спящим городом свои свистящие снаряды, уложат их на позиции моджахедов в «зеленке».

И уже зажглись и повисли на тонких, невидимых нитях осветительные