Без обявления войны

Ожидая боевой приказ, командование дивизии все же организовало боевую группу во главе с полковником Сергеем Федоровичем Гороховым и направило ее в город для спасения важных штабных документов. От бешеного артиллерийского огня здание штаба горело и рушилось. Но смельчаки спасли все документы, они вовремя пришли на помощь семьям штабных работников, помогли им покинуть горящий Перемышль.

Иван Ле, Шамша и Скачковский делали в блокнотах пометки, а Леонид Первомайский весь превратился в слух и записывал каждое слово. Посреди листка записной книжки зеленели крупно выведенные два слова: «Начало битвы». Конечно же, в тот момент я даже не мог подумать о том, что это название будущей пьесы, которую через четыре месяца поставит фронтовой театр. И основой ее сюжета послужит рассказ полкового комиссара Ильина.

— В двенадцать часов дня, — продолжал Петр Сысоевич, — дивизия получила приказ освободить Перемышль от захватчиков. Но время было потеряно, враг переправился через Сан.

Под огнем противника дивизия быстро и организованно заняла в двух километрах от Перемышля вторую линию обороны. Вперед пошел авангард дивизии — стрелковый батальон. Его командир капитан Завадский с ходу, во фланг атаковал вражеский пехотный полк и отбросил его за реку Сан. В боях на набережной отличилась рота лейтенанта Ивана Кравченко. Отступая за Сан, гитлеровцы сбросили в тылу нашей армии два воздушных десанта. Парашютисты подняли шум, открыли беспорядочную стрельбу. Они всячески старались посеять на дорогах панику. Но мы их окружили и уничтожили.

Наши артиллерийские полки подожгли за Саном немецкие склады с горючим, разгромили казармы жандармерии и здание гестапо, а за Винной горой подавили частично огонь батарей. Тогда «юнкерсы» нанесли бомбовой удар, и через Сан переправилась сто первая пехотная дивизия вместе с частями двести девяносто седьмой Берлинской пехотной дивизии. Бой на улицах Перемышля ожесточился, стал переходить в частые рукопашные схватки. Все же врагу удалось потеснить наши полки. К вечеру он овладел городом. Дальнейшее продвижение противника дивизия сдержала и закрепилась в двух километрах от города.

Командир дивизии полковиик Дементьев приказал командиру первого стрелкового полка майору Кутейкину и командиру сводного отряда пограничников старшему лейтенанту Поливоде на рассвете атаковать врага и освободить Перемышль.

Как только стало светать, артполки открыли по врагу губительный огонь. Два часа бушевал артиллерийский ураган. Сводный отряд пограничников вместе с бойцами первого стрелкового полка, незаметно зайдя со стороны села Вовче и Замковой горы, смело бросились на гитлеровцев. Те дрогнули. На плечах отступающего врага наши бойцы ворвались в город.

Бой кипел на улицах, в домах и даже на крышах. Противник вводил в бой свежие силы. И в этот момент кто-то удачно атаковал гитлеровцев с тыла. Кто же нам помог? Командование дивизии было уверено в том, что это сделали, конечно же, пограничники или уровцы. Но когда мы соединились с храбрецами, то увидели секретаря городского комитета партии Петра Васильевича Орленко во главе вооруженного отряда партийно-советского актива.

— Сколько в отряде Орленко было штыков? — спросил Первомайский.

— Да, пожалуй, более, двухсот. Если будете писать об этом эпизоде, не забудьте упомянуть о директоре исторического музея Наталье Приблудной — железный боец, замечательный снайпер. Она сняла всех засевших на костеле пулеметчиков.

— А где она сейчас? Ее можно повидать? — снова спросил Первомайский.

— Наталья присоединилась к пограничному отряду. О дальнейшей судьбе Приблудной мне ничего не известно.

— Давайте выслушаем полкового комиссара, а потом вопросы. Не будем прерывать, — сказал Иван Ле.

— У нас беседа, по ходу ее могут возникать вопросы, — заметил Первомайский. — Если же я кому-то помешал, прошу меня извинить. — Он перевернул страничку записной книжки и приготовился слушать.

— Я уже говорил о том, что батальоны вышли на Сан. Так вот... — Ильин покачал головой. — И радостно, и в то же время печально. Мы потеряли в бою комдива Дементьева. Личная храбрость у этого человека сочеталась с умением как-то сразу почувствовать поле боя, оценить его и принять верное решение.

А враг тем временем не прекращал атак на город, но ворваться в него не мог. За проявленное мужество и находчивость в бою командир сводного пограничного отряда старший лейтенант Поливода был назначен комендантом Перемышля. Ему удалось спасти Перемышльское отделение госбанка со всеми его ценностями.

На седьмой день войны девяносто девятая дивизия согласно приказу комкора Снегова, уничтожив все тяжелое вооружение и оборудование укрепленного района, оставила Перемышль и пошла на восток. Враг уже глубоко вклинился своими танкомеханизированными полчищами в расположение наших войск и занял Львов. Девяносто девятая четыре раза выходила из вражеского окружения. Она наголову разбила сто первую пехотную дивизию, нанесла поражение двести девяносто седьмой Берлинской пехотной дивизии и уничтожила три пехотных полка других дивизий. С боем прорвала фронт под Винницей, прошла через Умань и уже на этом направлении освободила села Краснополки и Камянече.

После беседы с начальником политотдела Иван Ле и Леонид Первомайский остались на КП дивизии взять интервью для газеты «Комуніст» у полковников Опякина и Горохова, а все остальные корреспонденты направились в роты. Я попросил полкового комиссара Ильина помочь мне разыскать лейтенанта Кравченко.

Сейчас же по его распоряжению младший сержант Водка повел меня по лесной тропе в роту.

На опушке леса бойцы заняли оборону недавно, но уже успели окопаться, искусно и старательно замаскировать позиции. Кравченко был в каске. Я заметил на ней пулевые царапины. Ротный носил небольшие усики и подстригал клинышком густую каштановую бородку. Он, пружинисто выпрыгнув из окопа, подал руку:

— Здравствуйте, товарищ корреспондент. Мне только что звонил начподив. Слушаю вас и хочу предупредить: как бы нашему разговору не помешал противник. Времени у нас мало.

— Ваша рота освобождала Перемышль, с боями прошла шестьсот километров. Чему научил этот поход командира роты и его бойцов?

— Видите ли, когда бойцы нашего батальона атаковали немецкий полк и вышибли его из Перемышля, я подумал: что случилось? Откуда такая удача? Конечно, все рвались в бой; горели желанием поскорей выйти на берег Сана, восстановить государственную границу. Наступательный порыв, как вы сами знаете, — предвестник успеха. Но тут было и другое. Заняв город, фрицы не закрепились в нем. Они надеялись легко пойти вперед. А легкость на войне марширует рядом с поражением. Нельзя недооценивать противника. Когда теперь занимает какой-нибудь рубеж наша рота, она прочно укрепляет его и старательно маскирует.

В окопе послышался жужжащий звук зуммера, дежурный телефонист протянул лейтенанту трубку.

— Зашевелились? — переспросил ротный. — Ладно... Посматривай там. — Передав трубку телефонисту, снова подсел ко мне. — Так вот о чем еще надо сказать: во время похода в наших боевых порядках находилась артиллерия. Она поддерживала стрелков метким огнем. Пехота сумела наладить с орудийными расчетами четкое взаимодействие. Этот огневой таран и щит всегда выручали нас. Я хорошо знаю предвоенные уставы. Они не заостряли внимание бойцов и командиров на залповом огне. А противник наступает скученными боевыми порядками. И вот тут-то залповый огонь приносит успех в отражении атак. И не только наземных... Вы видели сбитый «юнкерс», а ведь его полет прервал залповый огонь.

В эту минуту явились вызванные ротным герои недавних боев красноармеец Кобзев и сержант Тищенко. Они поделились опытом, как надо отсекать вражескую пехоту от танков. Вспомнили о геройском поступке младшего политрука Алиева и старшего сержанта Гусева. Ночью на развилке дорог эти два храбреца, притаившись в хлебах, подпустили на близкое расстояние пехотную колонну и расстреляли ее из пулеметов.

Свист мин прервал беседу. Но залпы минометных батарей не произвели на ротного никакого впечатления. Он усмехнулся и пояснил: