На рубежах Среднерусья

Конечно, до таких брожений в Германии еще слишком далеко, но возможность их появления не может не влиять на принятие германским руководством решения начать новую кампанию, грандиозную по масштабам.

Есть еще один фактор, — употребил Антонов слово, которым пользовался Сталин. — Он может существенно, если не решающим образом, повлиять на решение германских военных, а через них и на политических руководителей пойти на проведение и в третье лето генерального наступления. Это начертание стратегического фронта. В ходе германского контрнаступления образовался Курский выступ. Форма его столь соблазнительна, что не использовать ее выгод, позволяющих охватить и окружить в нем наши крупные силы, — проявить историческую трусость. Именно проведение здесь исходных операций групп армий с окружением главных сил двух наших фронтов решит основные проблемы третьей кампании, а возможно, и войны с нами. Действительно, ширина горловины Курского выступа менее двухсот километров. Достаточно ударным группировкам пройти по восемьдесят-сто километров, и семь наших армий могут оказаться в окружении. Для деблокирования их, по расчетам германского генштаба, мы можем привлечь сюда еще три — пять армий. Разгром десяти — двенадцати армий позволит образовать огромную брешь в русской обороне, из которой откроется возможность развивать наступление в двух-трех направлениях: на юг — к Нижнему Дону, в центре — к Средней Волге и на северо-восток — с целью выхода в тыл Москвы и к Окско-Волжскому промышленному району.

Антонов сделал короткую остановку, чтобы Верховный всмотрелся в конфигурацию стратегического фронта.

— Однако для германского командования составит немалые трудности определиться, куда же конкретно наиболее целесообразно вести наступление после образования в нашей обороне стратегической бреши?

В 1941 году главный удар немцы нанесли на западном направлении, чтобы овладеть Москвой и тем победно закончить войну. Так предписывали им их наставники — Клаузевиц и Мольтке: захват столицы противника неизбежно ведет к падению духа армии и параличу управления страной. Но Москва выстояла, более того, от нее началось контрнаступление — стратегический удар, отбросивший вермахт на исходные позиции, с которых было начато, так сказать, последнее наступление на русских. В прошлом году последовал удар по нашим нефтеносным районам и Нижней Выче. И вновь германцы были отброшены на рубежи, с которых начинали летнюю кампанию.

Наступление в двух кампаниях на западном и юго-восточном направлениях, несмотря на достижение неприятелем немалых оперативно-тактических успехов, при водил вооруженные силы Германии в тупик, а затем и к серьезным поражениям. Как отмечают исследователи германского генерального штаба, его генералы и офицеры, как и очень многие немцы, склонны к вере в черную силу. Поэтому, вероятно, немецкий генеральный штаб не предложит Гитлеру наступать на тех направлениях, где вермахт уже потерпел поражение. Отсюда остается одно — среднерусское оперативно-стратегическое направление.

Однако предпринимать наступление к Средней Волге германское командование едва ли решится. От Курска до Саратова и Куйбышева восемьсот километров. Теперь, когда у сторон войны материальные возможности уравнялись, а наш командный состав обрел опыт и психологическую устойчивость, для преодоления с боями такого расстояния потребуется две кампании. Остается одно направление — на северо-восток, к Оке, Клязьме и к Волге в районе Горького, то есть в тыл Западному фронту. Глубина операции на этом направлении по прямой составит около пятисот километров, а по дуге — до шестисот. Поскольку в треугольнике Владимир — Горький — Рязань находится заболоченная Мещерская низменность с многочисленными реками и озерами, наступление на этом направлении потребует от неприятельских армий не меньше времени, чем на среднерусском. Но даже выход к Оке у Рязани и к Волге у Горького сделает кампанию незавершенной. У нас сохраняются три пути обеспечения Западного и Калининского фронтов, в тылу которых нам непременно удастся сохранить достаточно мощные военно-промышленные районы: два волжских и уральские, в глубине страны — Омский, Новосибирский, Кузбасский и Средне-Азиатский.

Чтобы сокрушить два наших мощных фронта, Западный и Калининский, предварительно надо их окружить или лишить путей подвоза. Однако наступление в обход Москвы с севера и северо-востока для немцев бесперспективно. Местность там на шестьдесят-девяносто процентов покрыта лесами, изобилует реками и во многих местах заболочена. Все это лишает вермахт возможности использования крупных танковых группировок, а наступление пехотных дивизий без непосредственной поддержки танков проходило, и будет проходить, очень медленно, что неизбежно приведет к крупным потерям. В этом немцы убедились в ноябре и декабре сорок первого. К сказанному можно добавить и то, что на этом направлении обороняются два наших фронта, обладающие высокой оперативно-стратегической и психологической устойчивостью.

Далее. К вопросу о материально-боевых возможностях вермахта.

Общие потери германской и союзной армий на Восточном фронте, по подсчетам Генерального штаба, составили около сорока — сорока пяти дивизий, или сорок процентов от их общей численности. Это по состоянию на девятнадцатое ноября прошлого года. Потери личного состава убитыми и пленными достигли миллиона трехсот тысяч. Чтобы стабилизировать стратегический фронт обороны Восточного фронта, ему было передано около тридцати пяти дивизий. Потери в танках, по предварительным подсчетам, достигли около шестидесяти процентов. Восполнение столь огромных потерь на Восточном фронте осложняется еще и тем, что с него убывают румынские, итальянские и венгерские армии. В наказание за предательство союзников германское руководство отказало остаткам итальянских дивизий предоставить железнодорожные эшелоны, и им придется добираться до Италии пешком. Это около тысячи километров. Венгерские дивизии отведены поближе к своим границам. На них возложена задача борьбы с нашими партизанами и охрана коммуникаций. От румынских соединений, попавших под наши удары, также остались лишь остатки. Их отводят на румынскую территорию для восстановления боеспособности.

Антонов перешел к вывешенным таблицам, помедлил, чтобы Сталин и Жуков присмотрелись к ним, и только тогда продолжил:

— Несмотря на все усиливающиеся бомбардировки германских городов и предприятий англо-американцами, уровень производства военной техники в Германии продолжает расти. Чтобы удвоить военное производство, германское руководство переходит к ведению тотальной войны. Принципы этой войны были сформулированы еще Людендорфом. Рабочая сила с гражданских предприятий переводится в военные. К работе на военных заводах привлекаются старики и женщины до сорока пяти лет, военнопленные, в том числе и наши.

В военном производстве упор делается на выпуск танков, особенно тяжелых. По некоторым данным, к началу летней кампании германское руководство намерено довести танковый парк до пяти тысяч, из них три четверти будут выделены Восточному фронту. Число тяжелых машин составит не менее тысячи. По крепости брони они превосходят наши тридцатьчетверки в разы, на них поставлены пушки с прямым выстрелом в тысячу метров и усовершенствованный прицел. По оценке наших специалистов тяжелые танки, захваченные под Ленинградом и к югу от Сталинграда, по качеству превосходят наши в два-три раза, что ставит перед нами задачу: изыскать методы борьбы с ними.

Антонов приостановил изложение доклада и взглянул на Верховного тем, казалось, беспристрастным взором, который сказал бы ему: все, что высказано — плод не его личных знаний и оценок, а главным образом Василевского и тех, кто привлекался для подготовки справочных материалов и отработки карт. Успел увидеть лишь одно: соотношение качества танков вызвал у Сталина беспокойство. Подтверждалось это и тем, что он попросил секретаря связать его с Малышевым — наркомом танковой промышленности: «Передайте ему, что я у себя и жду сведений о производстве танков и „САУ“, вооруженных дальнобойными стволами».