Красные тюльпаны

Они уже были близко к лесу, когда один за другим сзади раздались два сильных взрыва. Но тут вдруг с поста, видимо выставленного недавно, по ним открыли ураганный огонь из пулемета. Трассирующие пули дождем проносились в темноте, ударялись о мерзлые стволы деревьев, со свистом разлетались по сторонам.

Последним от насыпи уходил десантник Петр Максимов. Он направил огонь своего автомата в сторону вражеского пулемета. Немцы, видя вспышки выстрелов, дали по нему длинную очередь. Максимов покачнулся, упал: пули прошили его грудь.

— Максимова убило! Прикройте! — крикнул Сергеев.

Он подбежал к другу, поднял его на руки, понес к лесу.

Бойцы ударили из автоматов по немцам. Гитлеровцы не осмелились ночью преследовать подрывников, полагая, что их очень много.

А партизаны, углубившись в лес, соорудили из двух жердей и бушлата носилки, уложили на них тело Максимова и понесли вчетвером, поочередно сменяя друг друга. Тяжела была эта ноша для партизан.

Своего боевого товарища Петра Ивановича Максимова партизаны похоронили у деревни Леоново, невдалеке от базы.

Ружейный салют как клятва мщения прозвучал над его могилой.

Обстановка в районе базирования бригад с каждым днем все больше и больше накалялась. Немцы стали чаще просачиваться в лес. Началась блокада Вадинского партизанского края. Фашисты любой ценой стремились вклиниться между отрядами, разрознить их, лишить взаимопомощи, чтобы затем окружить и уничтожить каждый в отдельности. Но сделать это им не удавалось. Партизаны, поняв замысел противника, держались стойко и не допускали прорыва обороны.

Правда, однажды два отряда временно оказались отрезанными от своих бригад. Еще в конце декабря гитлеровцы напали на расположение отряда имени Щорса, окружили его. Но дозорные вовремя предупредили командиров о приближении противника, и потому партизаны не были застигнуты врасплох.

Андрюхин приказал быстро занять круговую оборону. Пулемет установили в запасном дзоте — на этом участке немцы готовили главный удар по отряду.

При первой атаке партизаны подпустили фашистов на семьдесят — сто метров и открыли огонь. Потом, поднятые Гордеевым, с криком «Ура!» бросились на врага в контратаку. Немцы не выдержали и отступили.

В этой контратаке был ранен Вася Галактионов. Рана, к счастью, оказалась неопасной. Галактионов остался в строю.

В начале января сорок третьего года в один из погожих дней каратели напали на соседний отряд «За власть Советов». Отряд был малочисленный — всего пятьдесят человек. И когда Андрюхин узнал о его окружении, послал молодежный взвод Баутина на выручку.

Гитлеровцы ночью не наступали, лишь изредка стреляли в направлении обороняющегося отряда. Баутинцы пошли на вспышки выстрелов, ударили плотным огнем по фашистам с тыла и прорвали кольцо окружения. Отряды соединились.

На рассвете к Баутину прибыл связной от Андрюхина. Он передал приказ командира, чтобы взвод срочно вернулся в свое расположение. Когда баутинцы приблизились к базе, их заметили немцы и обстреляли из миномета.

Партизаны углубились в лес. Но на самом подходе к базе они заметили другую группу немцев, которые цепью двигались в сторону их отряда.

Баутин остановил взвод, дал немцам продвинуться дальше, и когда они находились метрах в двухстах от позиций отряда, бойцы дружно ударили гитлеровцам в спину.

И в ту же самую минуту по карателям со стороны завала застрочили автоматы и ручной пулемет. Фашисты попали под перекрестный огонь и все до единого были уничтожены.

Партизанам оставалось преодолеть небольшой пригорок. Но только они поднялись на него, как с фланга по ним ударили немецкие автоматы.

Бойцы на этом пригорке оказались как на ладони. Чтобы уйти от прицельного огня противника, необходимо было пробежать метров тридцать.

Николай Румянцев попытался бегом прорваться к завалу, но сразу же был прижат огнем к земле, пули свистели над головой, взрывали снег рядом. Николай повернулся на бок, посмотрел на залегших товарищей, и тут же его сильно ударило в левое плечо. Он зажал рану и ощутил липкое на пальцах, горячее.

— Уходите к завалу. Ползком. Живо! Я прикрою! — скомандовал Баутин.

Семенов, Галактионов, Румянцев и его брат сползли с пригорка и стали подбираться к завалам.

Едва Николай Румянцев дополз до первых поваленных деревьев, как рядом упал Сережа Скворцов. Он перелезал через ствол дерева, и пуля ударила ему в кисть руки, кровь сильно текла из раны. Николай стал бинтовать руку Скворцова, и тут их догнал Баутин. Он приказал Галактионову и Румянцеву помочь Скворцову, не зная, что и Николай тоже ранен.

Выстрелы стихли. Партизаны миновали завалы, Румянцев с Галактионовым подняли Скворцова и, поддерживая его, пошли к землянкам. Навстречу им бежала Шура Чувашова. Они передали ей Скворцова. Шура подхватила раненого и отвела в санчасть. Николай тоже пошел за ними следом.

Фельдшер Белов перевязал плечо Румянцева, сказал:

— Легко ты отделался, парень. Кость цела. Иди к ребятам. Находись во взводе, будешь приходить на перевязки.

Каратели в тот день предприняли еще одну атаку, но она не принесла им успеха — партизаны отразили ее.

А боеприпасов у щорсовцев осталось всего-навсего на один незатяжной бой, и ждать пополнения было неоткуда.

Сложившаяся обстановка заставила Андрюхина принять решение — идти на прорыв кольца окружения, чтобы соединиться со своей бригадой.

Он спустился в землянку радиста, приказал Вере связаться со штабом Стороженко и передать: «Отряд окружен. Принял решение идти на соединение с бригадой. Сегодня ночью. В четыре тридцать. Поддержите огнем».

Девушка надела наушники, включила рацию, настроила ее, но долго не могла связаться со штабом бригады. Андрюхин, хмурый, молча курил, а Вера настойчиво и монотонно вызывала по рации:

— «Береза!» «Береза!» Я «Тюльпан!» Я «Тюльпан!» Вы слышите меня? Отвечайте. Отвечайте!

Андрюхин выкурил несколько самокруток и уже потерял надежду, что «Береза» откликнется, как вдруг Вера обрадованно крикнула:

— Есть связь, товарищ командир!

Андрюхин торопливо шагнул к ней.

— Передавай слово в слово. — Он повторил текст.

Вера передала радиограмму, а через минуту приняла ответ.

— Что там? — спросил Андрюхин.

Вера сняла наушники.

— Ответили: «Вас поняли, „Береза“ одобряет решение. Огонь будет».

— Добро, — проговорил Андрюхин и вышел из землянки.

Под утро отряд с небольшими потерями прорвал кольцо окружения и соединился со своей бригадой.

При прорыве щорсовцев поддерживали не только партизаны Стороженко, но и бойцы Просандеева из отряда «Смерть фашизму», который входил в бригаду Морогова.

После боя партизаны из взвода Баутина неожиданно для себя узнали старых знакомых — Ивана Ивановича с ручным пулеметом и девушку, назвавшуюся Федоровой, — бойцов из той самой группы, которая помогла им летом при выходе из окружения.

«Ты должен пройти, Сережка!»

Почти целый месяц партизанский край находился в блокаде. Фашисты стянули свои войска к батуринскому, вадинскому и верхне-малышкинским лесам, где базировались партизанские бригады, обложили их со всех сторон.

Операцию «Падающая звезда» гитлеровцы начали двенадцатого января сорок третьего года.

Несколько суток немцы беспрерывно обстреливали леса из пушек и минометов, бомбили с самолетов, потом при поддержке танков стали сжимать кольцо, пытаясь сломить обороняющихся партизан. Но все усилия фашистских карателей были безрезультатны: вадинцы держались стойко, мужественно и всякий раз отбрасывали противника. Немцы не ожидали такого сопротивления. Бросаясь в новое наступление, фашисты нарывались на плотный огонь партизан — атаки захлебывались. Немцы снова отходили на исходные позиции, оставляя в лесу много убитых и раненых.

И лишь только стихал бой, а пороховой дым не успевал еще и рассеиваться, как бойцы подползали к убитым врагам, забирали их автоматы, гранаты и возвращались в свои окопы.