Пепел и алмаз

В баре было пусто и уютно. Буфетчица, хорошенькая девушка со светлыми, пушистыми волосами, разговаривала с единственным посетителем. Это был Мацей Хелмицкий. Появление Грошика и Древновского явно не обрадовало девушку. Хелмицкий тоже косо посмотрел на них.

— Это что за тип? — шепотом спросил он, указывая глазами на Грошика.

Но к стойке подошел Древновский, и она не успела ответить.

— Две чистые, пожалуйста.

Грошик уже взгромоздился на высокий табурет.

— Две большие, панна Кристина! — уточнил он.

Буфетчица вопросительно посмотрела на Древновского. Тот был на все согласен, лишь бы поскорей.

— Давайте большие.

— И порцию грибков, панна Кристина, — прибавил Грошик. — У них тут такие грибочки — пальчики оближешь.

Древновский начинал терять терпение. Репортер дружески похлопал его по плечу.

— Садитесь. На этих табуретах очень здорово сидеть.

Древновский сел.

— Ну?

— Что «ну»? Давайте выпьем.

— Что вы хотели мне сказать?

Буфетчица принесла водку.

— А грибочки? — напомнил Грошик.

Она подала грибах. Сделав все, что нужно, она отошла в другой конец бара, где сидел Хелмицкий. Грошик потирал руки.

— За здоровье коллеги Свенцкого!

На этот раз Древновский пренебрег своим служебным положением. Они выпили. Древновский посмотрел на часы: пять минут были на исходе. Грошик пододвинул ему тарелку с грибами.

— Попробуйте, не пожалеете. Панна Кристина! — крикнул он, привстав с табурета. — Еще по одной, пожалуйста!

Хелмицкий наклонился над стойкой.

— Налейте им спирта, — шепнул он. — Быстрей дойдут. Надо помогать ближним.

Хорошенькая буфетчица улыбнулась.

— Я вижу, у вас доброе сердце.

— У меня? Золотое! Ей-богу!

Древновский с удовольствием выпил первую рюмку и ничего не имел против второй.

— Смотрите не налижитесь, — злорадно заметил он Грошику.

Грошик тыкал вилкой в грибы. Они выскальзывали, наконец ему удалось подцепить один. Он положил его в рот и громко зачавкал. Кристина наполнила две большие стопки.

— Может, смешать?

Древновский пожал плечами.

— Не нужно. Смотрите, налижетесь, — повторил он и первый взял свою стопку.

— Вместе налижемся, — ответил Грошик. — Ваше здоровье!

Они выпили. Древновский покраснел, на глазах у него выступили слезы, и он чуть не задохнулся. Отдышавшись, он закричал:

— Черт возьми! Что это такое? Что вы нам налили? Ведь это спирт!

Грошик радостно захихикал.

— Ей-богу, спирт! Здорово вы его подкузьмили…

Кристина разыграла испуг.

— Что вы, какой спирт? Этого не может быть. Я не могла перепутать.

Она начала торопливо искать бутылку, из которой только что наливала, и, найдя ее, притворилась смущенной.

— Ну? — спросил Грошик.

— Действительно, спирт. Проктите, пожалуйста…

— Пустяки! — Грошик от восторга подскочил на своем табурете.

Древновскому стало стыдно, что он оказался не на высоте.

— Глупости! — небрежно бросил он. — Не огорчайтесь, ошибиться каждый может. Лучше налейте-ка нам еще по одной.

— Того же?

— Конечно! Спирт гораздо лучше водки. Просто надо заранее знать, что пьешь.

В голове у него зашумело, а в кончиках пальцев слегка покалывало. Он поудобней уселся на высоком табурете. Здесь было хорошо. В полутьме бара глухо, словно издалека, доносились звуки оркестра и шум голосов, бушевавших в большом зале. Он взглянул на Грошика. Даже этот похожий на крысу неряха с помятой физиономией показался ему сейчас симпатичней.

— Ваше здоровье! — сказал он и первый потянулся за стопкой.

На этот раз все сошло благополучно. Они закусили грибами.

— Ну? — спросил он, фамильярно наклоняясь к Грошику. — Что там со Свенцким? В самом деле министром назначили?

Репортер заморгал прищуренными, помутневшими глазками.

— Ага!

— Каким?

— Пропаганды.

Древновский задумался.

— Неплохо. Хотя я предпочел бы МИД.

— Он тоже.

— Это точно?

— Говно всегда наверх всплывает.

Древновский засмеялся и хлопнул Грошика по колену.

— Хорошо сказано!

— Не беспокойся, ты тоже всплывешь…

Древновский засмеялся еще громче.

— Конечно, всплыву, а как же! Вот увидишь лет этак через пяток…

— Ну?

— Кем я буду…

Грошик рыгнул.

— Закуси грибочком, — сочувственно посоветовал Древновский. — Видишь ли, я знаю, чего хочу. А это самое главное.

— Говно само всплывает. — Грошик икнул. — А чего ты хочешь?

Древновский сделал рукой широкий жест.

— Многого! Прежде всего — денег.

— Заимеешь.

— Заимею. Хватит с меня нищеты. Послушай-ка, ты Свенцкого знал до войны?

— Знал.

— Что он за человек?

— Негодяй.

— Это хорошо. Как раз то, что мне нужно. А еще?

— Ловкач.

— Я его перехитрю. Посмотришь, как я его околпачу. Чего смеешься? Думаешь, не удастся?

— Удастся.

— Чего же ты смеешься?

— Ничего. Представил себе, как это будет выглядеть.

— Неплохо. Этот тип даже не заметит, как я его оседлаю.

Грошик подцепил вилкой гриб.

— Треп!

— Нет, не треп, а так оно и будет.

— Треп. Ты от страха в портки наложишь.

— Это я-то? Ты меня еще не знаешь.

— Еще как знаю. Ты его боишься.

— Свенцкого?

— А нет, скажешь? Тогда возьми меня на банкет. Древновский задумался.

— Вот видишь! — Грошик качнулся на табурете. — Я говорил, боишься.

Хелмицкий посмотрел на часы.

— Спешите? — спросила Кристина.

— Что вы! У меня уйма времени.

— Почему же вы смотрите на часы?

— У меня тут свидание.

— С женщиной?

— Может, и с женщиной. Не нравится?

— Кому?

— Вам.

— А мне какое дело?

— Правда?

— Представьте себе.

— А если не с женщиной?

— Меня это тоже не касается.

— В самом деле? Разрешите вам не поверить?

— Пожалуйста, если вам угодно…

— Что?

— Не верьте.

— Прекрасно. Итак, я не верю. Долго вы тут будете сидеть?

— До конца. Пока не уйдут последние посетители.

— То есть?

— Как когда, день на день не приходится.

— А сегодня?

— О, сегодня, наверно, до утра.

— Это обязательно? Вы тут одна?

— Пока одна. А в десять придет сменщица.

— Ну вот.

— Что «вот»? Когда много посетителей, мы вдвоем еле справляемся.

Древновский обернулся к ним и позвал:

— Девушка!

— Чтоб ему пусто было! — пробормотал Хелмицкий.

Кристина медленно вышла из-за стойки.

— Счет! — потребовал Древновский.

В дверях, завешенных темно-зеленой портьерой, стоял Анджей Косецкий и озирался по сторонам. Хелмицкий сразу его заметил.

— Алло!

Анджей подошел к стойке.

— Привет, Анджей. Что нового?

— Ничего. Я проголодался.

— Я тоже. Сейчас попросим, чтобы нам чего-нибудь принесли. Займи пока столик.

— А ты куда?

Хелмицкий многозначительно подмигнул.

— Минуточку. У меня тут одно дельце есть.

Древновский тем временем рассчитывался. Грошика счет не интересовал, и он торопливо подбирал с тарелки остатки грибов.

— Пошли?

— Куда торопиться.

— Девять уже.

— Ну и что?

В голове шумело все сильнее, но Древновскому было хорошо. Он теперь видел все как-то ясней и четче, и ему было море по колено. Удача, казалось, сама плыла ему в руки. И у него появилась уверенность, что он сумеет устроить свою жизнь так, как захочет. Его распирала жажда деятельности.

— Я пошел! — заявил он.

Грошик опять было начал разводить рацеи, но, видя, что Древновский решительным шагом направился к выходу, торопливо сполз с табурета и, слегка пошатываясь, засеменил за ним.

Кристина вернулась к Хелмицкому.

— Что вы нам дадите поесть? Мой товарищ уже пришел, вон он сидит.

— Вижу. Жалко, что не дама.

— Кому жалко?

— Вам.

— А вам?

— Мне? Я уже сказала, что мне это безразлично. Что вам принести? Чего-нибудь выпить?