Десантники Великой Отечественной. К 80-летию ВДВ

Налетчиков-молодчиков наш 2-й батальон окружил, мало кто из них унес ноги».

Минометчика И.С. Габова поддерживает из поселка Мотоус Кировской области Михаил Емельянович Градобоев, бывший стрелок МВДБ:

«В первом бою, понятно, невесело было. Напали на нас днем финны и немцы. «Кукушки» сидели на соснах – это такие меткие стрелки. Командир нашей 4-й роты старший лейтенант Г.Ф. Приходько – строгий, резкий, как мне казалось, очень требовательный человек. И бесстрашный… Ни немцы, ни финны ему нипочем. У бойцов были винтовки, а у него – автомат. В бою он нам своим криком помогал. А как зачнет полосовать из автомата, так мне мерещилось, что его шума хватит на всю 16-ю немецкую армию! Воодушевлял бойцов, как умел. Энергии у него на двоих хватило б… У него на груди был орден Красного Знамени – за храбрость в боях с японскими самураями получил. Так нам пояснял комиссар Чечеткин. Из того боя не только я, но и товарищи вышли посмелевшими…»

«В тылу врага я был при штабе 2-го батальона МВДБ-1, в охране, – пишет из поселка Субботники Пермской области Митрофан Андреянович Главатских. – И вот начался бой днем. Сил у нас было не так уж много – ден семь или восемь не ели. А отбиваться надобно. Тут наши командиры придумали в обхват взять фашистов. Всех впереди был комиссар Чечеткин в одном краю. Комбат Алексей Струков был поспокойнее. К нам он попал из строевой части – вояка, одним словом, порядок соблюдал. А я с молодости был приучен к дисциплине. Сперва на железной дороге, а на срочной службе – в пограничниках. В зеленой фуражке побывал и на Дальнем Востоке, и на границе с Польшей, и в Прибалтике. После демобилизации – стрелочником. В мае сорок первого женился, а там – война!.. Так вот, с финнами… Струков вел бойцов с другого края. А лес приключился, как на грех, густой, мхи да болота, на лыжах не разбежишься. Финн, он, считай, с пеленок на лыжах приучен. Мы одеты во все теплое, неповоротливые, а он, зараза, как на физкультуру нарядился – верткий, легкий на ногу. А мы, так полагаю, брали силой и напористостью. Да и куда деваться?.. Пришли в тыл, чтобы драться с фашистом. Бились, может быть, часа два с гаком. Из окружения нашего не ушел, пожалуй, ни один финн, ни один немец… И мы приободрились, вроде насытились. Это, должно, нервы натянулись. В гневе изошлись…

Не уберегли в тот момент мы своего беспокойного комиссара Н.М. Чечеткина. Он все впереди да впереди, а тут эти злыдни «кукушки». Целкие, гадюки!.. И знали, в кого метить: у кого планшетка или летный шлем, тот и командир. В снегу остался наш комиссар навечно…»

«После боя сосредоточились в густом обширном лесу на северо-западе от болот Невий Мох, – рассказывает Иван Сергеевич Зайцев, дополняя картину гибели Н.М. Чечеткина. – Командир батальона А.Н. Струков подводил итоги негаданной схватки. Такая задержка могла повлиять на своевременный выход к Опуево. Но комбат вел речь прежде всего о потерях. Они были немалые. Главным образом от «кукушек». Для большинства десантников ошарашивающее дело!

– А что с комиссаром? – спросил комсорг батальона.

– Вырвавшись вперед с группой бойцов, Николай Михайлович нанес большой урон фашистам, – ответил Струков. Голос глухой. И мы скорбно молчали. Комбат положил на пень золотые часы, орден Красной Звезды, пластмассовый патрончик со сведениями о комиссаре.

– Нужно сохранить, вынести из тыла и передать его жене Марии. У него сын Сашка… – Голос капитана Струкова сорвался.

Молчали долго, с печалью. Нарушил тишину командир роты Приходько, опытный десантник:

– Как же это вышло, товарищ комбат?

– Сшибла его «кукушка». Он пополз в нашу сторону. Истекал кровью. А тут еще пять немцев наперерез, хотели взять в плен раненого комиссара. Поблизости был сержант Марков, кинулся защищать. А комиссар, видно, решил не подпустить к себе немцев, стрелял из пистолета и последний патрон – себе. Когда Марков и его бойцы выстрелами отогнали немцев и достигли комиссара, еще дымился пистолет. Чечеткин погиб как герой!.. «Жене скажите… Сашку растит…» – такие его последние слова.

Постояли с опущенными головами. Смерть комиссара пришибла нас сильно. Копилась ненависть к захватчикам. И хотелось снова в бой, отомстить за товарища.

– Готовьтесь к наступлению на Опуево! – вернул нас к будням голос Струкова. – В бою будем помнить комиссара!»

Бывший комиссар 2-го отдельного парашютно-десантного батальона, заменивший погибшего Чечеткина, Георгий Иванович Навалихин хорошо помнит первый бой с финнами в лесах под Демянском.

«У нас в каждом батальоне были минометные роты, – пишет Георгий Иванович. – Для облегчения движения перед походом в тыл 16-й немецко-фашистской армии батальонные 82-миллиметровые минометы были заменены ротными «малютками». Они выручали нас не один раз. В том бою с немецко-финской засадой удары минометчиков оказались решающими. Умело организовал огонь Михаил Павлович Бакулов, младший лейтенант. Он участвовал в боевых действиях Красной Армии против белофиннов. В 201-й воздушно-десантной бригаде, где прежде служил он, о нем было самое благоприятное мнение как о командире. Позднее Михаил Павлович был у нас начальником штаба батальона. А опыт стычек с «кукушками» нам пригодился позднее.

В том бою 14 марта 1942 года отличились сержант М.П. Марков, старший лейтенант И.М. Тимошенко. Военный комиссар 4-й роты Петр Яковлевич Копач был в гуще атакующих. Противник, нападая на отдыхавший батальон, рассчитывал, можно полагать, на внезапность и маневренность свою. Десантники опрокинули его расчет и вышли победителями. Сгодился опыт первых дней в тылу и навыки, привитые десантникам еще в Зуевке, Монино и Выползово».

Не получая помощи из-за линии фронта, как пишет И.Ф. Шебалков, «без ведома штаба войск Северо-Западного фронта командование бригады разработало план нападения на гарнизоны противника Малого и Большого Опуева. В планах наступления главную роль отвели двум батальонам – 1-му и 2-му. Цель: уничтожить гарнизоны, захватить продовольствие врага и отобрать захваченное им на площадках сброса в болоте».

Его сведения подтверждаются шифрограммой, отосланной из демянских лесов в Валдай:

«Отсутствие продуктов вынудило атаковать Большое и Мал. Опуево. Считаем, что брошенные вами продукты попали эти районы немцам. Атакуем 22–00. Поддержите авиацией.

Тарасов, Мачихин».

Была еще одна, весьма существенная причина, толкнувшая высших командиров МВДБ-1 атаковать Опуево, отвлекаясь от похода на главную цель – штаб окруженной группировки – деревню Добросли. Бригадная разведка, партизаны Полкмана и Овчинникова, сведения местного населения настораживали: «Командование окруженных в Демянском котле фашистских войск сосредоточило крупные силы СС в Чичилово, районе Малого Захода, Горшковиц, Большого Опуева». Создавалась явная угроза бригаде с севера. Лазутчикам из роты Малеева удалось взять и доставить на базу десантников разговорчивого и знающего «языка» – писаря из бронебатальона карателей СС. Фашистское командование намеревалось оттеснить красных лыжников в болота и уничтожить огнем артиллерии, бронетанковых подразделений и бомбежкой с воздуха на открытом месте…

И Тарасов, и Мачихин, и Шишкин – главная «троица» МВДБ-1 – решили действовать, как советовали древние мудрецы: «Лучшая защита – нападение!»

Иван Феоктистович Шебалков, принимавший непосредственное участие в разработке плана операции по Опуево, влился в ряды атакующих. Он лично видел ход боя.

«Приняв боевые порядки, подразделения 2-го отдельного воздушно-десантного батальона продвигались на лыжах вдоль опушки леса. Комбат Струков поторапливал десантников: стычка с финнами задержала сосредоточение взводов и рот на рубеже атаки».

В темноте вырисовывались первые избы. Лыжники затаились за Чернорученкой. Комбат дожидался донесений из отставших взводов. Густой кустарник. Валежник, обросший мхом и травой. Какая ходьба! И снег выше пояса. Оступился – барахтайся, неумеха!

– Доложите готовность! – требование командира бригады по радио.