Прыжок через фронт

Продуктов у нас было в обрез — перед прощанием с Каплуном я не успел принять до зарезу нужный мне груз с Большой земли, груз одежды, продовольствия и, главное, оружия, боеприпасов и питания для Тамариной рации. Мы скоро узнали от местных жителей, что в селах — не то что в Белоруссии — работали «склепы» — лавки. Кто-то из наших называл их упрямо «сельпо» — так привычней. А «склеп» — это на кладбище… Однако в «склепы» мы могли сунуться, лишь рискуя жизнью: в селах действуют «постерунки» — полицейские участки. Ясно, что придется искать верных людей среди поляков, чтобы поручить им закупки продуктов. Деньги, слава богу, у меня еще имелись.

Поздно вечером, разбив временный лагерь в незнакомом лесу, я попросил Тамару связаться с Центром. Командование торопило с выходом в новый район действий, интересовалось переброской войсковых и грузовых эшелонов гитлеровцев на железной дороге Лукув — Демблин — Варшава, строительством оборонительных сооружений вермахта на западном берегу Вислы. Но до Вислы было еще немыслимо далеко…

В ту же ночь мы наткнулись на группу вооруженных поляков. Обошлось, к счастью, без перестрелки. Нам повезло: это был отряд Армии Людовой.

— Сердечно витам пана поручника и партизантой радецких! — приветствовал нас молодцеватый поручник, усатый щеголь, симпатяга. Он предупредил меня, что немцы начали «гроссфандунг» — большую облаву на партизан в бассейне Западного Буга, угостил бимбе-ром — крепчайшим самогоном — из трофейной фляжки, обтянутой серым сукном:

— За нашу и вашу свободу!

И пошел разговор — «о боях-пожарищах, о друзьях-товарищах».

Оказывается, наши старые знакомые «викинги» и здесь побывали в мае. Один из их полков, поддержанный артиллерией и танками, дрался с аэловцами и беховцами в районе Острув-Любельский. После отчаянного боя партизаны отошли в Козловецкие леса. В Бялке эсэсовцы «пустили в расход» почти сто мирных жителей, как обычно выдав их за партизан в своем рапорте. Многих польских селян перебили они в деревне Рудка Старошаньска, где стоял повятовый штаб АЛ.

Положение нашей группы, вся наша работа осложнялись тем, что Люблинщина, как и соседние районы Западной Украины, кишела в то время десятками враждовавших друг с другом отрядов и групп. Во всем этом вавилоне предстояло нам разобраться…

Страшные времена переживала Польша. Страшные несла она потери. Дым, валивший из труб крематориев в лагерях смерти, в Освенциме и Майданеке, отравлял ее воздух. Но польский народ не покорился. Как нигде в Польше, жарко пылал партизанский пожар в Люблинском воеводстве, где гремела слава отрядов Армии Людовой, гордо носивших имена Тадеуша Костюшки, Дзержинского, Мицкевича, Словацкого, советских отрядов имени Котовского и Щорса.

Среди партизан Парчевских лесов жила память о знаменитом русском партизане «Федоре», еще в декабре 1941 года организовавшем партизанский отряд под Влодавой. Всего с восемьюдесятью бойцами он смог прорвать кольцо окружения. Это было в декабре сорок второго, на заре массового сопротивления в Польше. Вырвавшись из огненного кольца, отряд «Федора» напал на город Острув-Любельский и разогнал тамошнюю администрацию и служившую оккупантам «синюю полицию», В другой раз, тоже после боя с карателями, партизаны «Федора» неожиданным ударом разбили станцию Парчев. В отрядах и деревнях Парчевского повита помнили лихого грузинского богатыря Давида, который с десятком бойцов задержал в лесу целый батальон карателей, пока гитлеровцы не изрешетили храбреца пулями.

Помнили в краю Парчевских лесов лихие дела «Мишки-татара», отважного командира, павшего в бою за город Юзефов в начале июня 1943 года, когда фронт стоял еще за Десной, на Орловщине. Помнили отряды Михаила Колосова, Павла Томилова, армянина Миши Петросяна, группу имени Ивана Грозного. И совсем свежи были в памяти рейды славной украинской партизанской дивизии имени Ковпака, которой командовал подполковник Петро Вершигора, смелые операции соединений Героя Советского Союза полковника Черного, подполковника Прокопюка и майора Карасева, чьими «глазами и ушами» была группа польских разведчиков во главе со Станиславом Вронским.

Все чаще слышалось слово «победа». Все с большим нетерпением ждали прихода «Червены Армии».

Все поляки, которых мы встречали, спрашивали нас о польской армии, которая, по слухам, шла вместе с Красной Армией освобождать Польшу от ненавистного врага. Я отвечал, что 21 июля Крайова Рада Народова, как я услышал по московскому радио, приняла в свое подчинение выросшую из корпуса 1-ю Польскую армию и, объединив ее с Армией Людовой, создала единое Войско Польское. Командующим ее Рада назначила генерала Михала Роля-Жимерского. Как же загорались глаза поляков при этом сообщении! Ведь немцы три года твердили им, что все поляки в СССР уничтожены!..

Восемнадцатого июля войска левого фланга нашего 1-го Белорусского фронта начали большое наступление, ринулись через Буг к Висле. Двадцатого июля мы услышали по радио «Дойчландзендер» о покушении на Гитлера. В этот день войска нашего фронта форсировали реку Западный Буг. Еще через четыре дня красные и красно-белые флаги взвились над Хелмом, еще через день — над Люблином, где вскоре родилось первое в истории народное правительство Польши.

25 июля, выйдя в район Демблина, наши фронтовики пили воду из Вислы. В тылу наших войск сражался окруженный гитлеровский гарнизон в Бресте — целых три дивизии, но их хватило ненадолго, — неся тяжелые потери, гитлеровцы стали пробиваться на северо-запад. Гитлер спешно перебрался из своей ставки в Оберзальцберге в «Вольфсшанце» — «Волчье логово» — в свою главную квартиру под восточнопрусским городом Растенбургом — поближе к Восточному фронту.

На Люблинщине нам не удалось развернуть по-настоящему разведывательную работу, не удалось и уйти дальше на запад — так стремительно было наступление наших войск.

Обгоняя нас, хлынули на запад недобитые танковые гренадеры из дивизии СС «Викинг». Перед бегством из Люблина эсэсовцы расстреляли четыреста пятьдесят заключенных в замке. Все еще уповая на СС, Гитлер поставит Гилле во главе корпуса и пошлет его драться за Будапешт. Один из его полков — «Нордланд» — вырастет в 11-ю добровольческую мотопехотную дивизию СС и будет драться почти до конца в Берлине. Но до этого оставался еще почти целый год войны…

А нам казалось, что к осени, не позже, придет долгожданная победа. Ведь поражение вермахта в Белоруссии было во много раз более тяжелым, чем под Сталинградом. Там погибла армия, здесь рухнул целый фронт.

В двадцатых числах июля части 8-й гвардейской армии генерала Чуйкова, гоня перед собой немцев, форсировали Западный Буг и, развивая успех, освободили район Парчевских лесов.

На всю жизнь останется в памяти волнующая встреча польских партизан и советских солдат, украшенные цветами триумфальные арки, объятия и поцелуи.

Итак, мы выполнили наше двойное задание.

«Летняя кампания 1944 года, — через много лет напишет маршал Василевский, — явилась ярким примером суммы стратегических операций, сильнейшей из которых была Белорусская».

Возвращались мы через Влодаву. Шли средь бела дня, не таясь, не боясь переправы через Буг. В еще свежих могилах — семьдесят две братские, пятьдесят четыре индивидуальные — лежали под пышными июльскими цветами 2847 советских солдат и офицеров. Но там не было тех солдат-фронтовиков из 3-го танкового корпуса 2-й танковой армии и 29-го стрелкового корпуса 8-й армии, чьи тела унесли быстрые воды Буга.

Потом я узнал, что до 15 000 немцев, окруженных. в Белоруссии, пытались по нашим тылам выйти к своим в Польше или Восточной Пруссии. Удалось это, по немецким источникам, за семь-восемь недель лишь 800 самым опытным и удачливым офицерам и солдатам. Все они за этот «подвиг» получили Железные кресты и отпуск домой. Мы находились примерно в таком же положении, путешествуя по немецким тылам из Белоруссии в Польшу. Моя группа не потеряла ни одного человека, а задание продолжалось больше десяти недель. Тамара и я не раз пересекали линию фронта, были во многих боях. При этом надо помнить, что немцы шли вслед нашим наступавшим войскам по неорганизованному тылу, а мы действовали в тылу вермахта, где немцы хозяйничали уже целых три года и более. Да плюс еще такой немаловажный фактор: немцы рвались к своим, к жизни от смерти или плена, а мы шли от своих все дальше, в логово врага…