Бои под Нарвой

— Товарищ Прахов! — обрадованно окликнул комиссара Петров. — Вы мне очень нужны…

Подхватив Прахова под руку, инженер отвел его в угол и рассказал о своих подозрениях.

Комиссар внимательно выслушал Петрова и кивнул:

— Хорошо, что предупредил меня, товарищ инженер. Приглядимся к этому генштабисту. А как у вас с заявками на медикаменты?

— Заявка готова.

— Тогда пойдемте вместе к Дыбенко. Идемте и вы, Лаврентий Максимович, — позвал Прахов Семенова.

В вагоне Дыбенко они неожиданно встретили Фомина. Матрос стоял в тамбуре со Ждановичем и о чем-то говорил с ним.

— Так вы, товарищ, передайте Дыбенко, что виноват я… погорячился маленько, — громко проговорил Фомин, увидев Прахова, Петрова и Семенова.

— Хорошо, передам, товарищ Фомин, — кивнул Жданович.

Дыбенко и Лебедева просмотрели принесенный список медикаментов и дали распоряжение отпустить все, что требуется Стальному отряду.

— Вот спасибо, товарищи! — поблагодарил Прахов. — А то наш Лаврентий Максимович совсем было приуныл — ни бинтов, ни лекарства не было.

— Сколько вам лет? — спросила Лебедева старого фельдшера.

— Шестой десяток на исходе. Из них сорок лет прослужил на Стальном заводе.

— Не тяжело ли вам будет на фронте в зимних условиях?

Семенов задумчиво посмотрел на комиссара.

— В октябре ходил против Керенского. Тогда ничего, выдержал. Теперь со мною дочь, Раиса. Она учится на четвертом курсе женского медицинского института. Скоро станет врачом, отца перегонит… Она мне поможет!

— Я к вам, товарищ Лебедева, имею разговор по поручению нашей партийной организации, — вполголоса сказал Прахов.

Они прошли в соседнее купе. Фомин подозрительно посмотрел им вслед.

— А вы чего ждете? — строго спросил он Петрова и Семенова.

— Прахова, — ответил фельдшер.

— Нечего здесь торчать! Отправляйтесь за медикаментами. Прахов и сам найдет к эшелону дорогу. Я сейчас закончу свои дела и тоже вернусь.

Семенов и Петров вышли, а Фомин разыскал Ждановича.

— Зачем это наш комиссар приперся к Лебедевой? — спросил матрос.

Жданович пожал плечами.

— Очевидно, по каким-либо политическим вопросам. Если это вас интересует, пройдем в мое купе. Оно рядом с купе Лебедевой, и мы услышим их разговор.

Но как они ни старались, подслушать ничего не удалось, так как Лебедева и Прахов говорили вполголоса.

— Ни черта не слышно! — прошептал Фомин и вышел в коридор. — Ну ладно, я потопал…

Жданович молча пожал руку матросу, зевнул и направился к Парскому.

Немного погодя в коридор вышли Лебедева и Прахов.

— Установите за Фоминым тщательное наблюдение, раз он не внушает доверия, — прощаясь с Праховым, посоветовала Лебедева. — При малейшем подозрении арестуйте и препроводите сюда. Самосуда не допускайте.

Прахов ушел, а Лебедева приказала позвать к себе Ждановича.

— Я сейчас вас отправлю в Петроград. Вы здесь, в отряде, не нужны! — объявила Лебедева генштабисту.

Лицо Ждановича посерело.

— Почему вы отсылаете меня отсюда? Я прислан самим товарищем Троцким. Я буду ему жаловаться, — заикаясь, проговорил он.

— Я отправляю вас потому, что не верю вам, — прямо сказала Лебедева. — Выезжайте сегодня же в Петроград в распоряжение Троцкого. А чтобы вы не заблудились, я пошлю с вами двух человек.

Как только Фомин вышел из штаба Дыбенко, Семенов и Петров вновь зашли в вагон. Фельдшер разыскал Лебедеву. Узнав, в чем дело, она направила Семенова к Звонаревой, которая стала ведать медчастью штаба Дыбенко.

Варя была озабочена тем, где подыскать место для эвакогоспиталя всего отряда. Находившаяся при станции больничка имела всего десять коек и была плохо оборудована. Надо было приспособить помещение для раненых и больных в какой-нибудь школе вблизи вокзала для удобства эвакуации в Питер.

В поисках принял участие Вася. Он объехал весь город и пригород, нашел несколько подходящих зданий, но Варя все их забраковала и решила использовать пассажирские помещения в качестве перевязочных пунктов. Дыбенко снарядил несколько матросов ей в помощь. Семенов и Рая тоже активно ей помогали. В результате совместных усилий к вечеру эвакоприемник был оборудован и готов к приему раненых.

Глава 9

Вскоре эшелон Стального отряда двинулся по направлению к Ревелю. Блохин и Прахов находились на паровозе, чтобы в случае появления противника тотчас принять необходимые меры.

Путь оказался исправным только до станции Вайвара, а за ней мост был взорван. Отряду пришлось выгружаться, а потом добираться до небольшой деревушки Варты, где стояли латыши.

По-зимнему короткий день кончился, надвигались сумерки. К небольшому кирпичному зданию вокзала почти вплотную прилегал редкий сосновый лес. С запада доносились глухие удары орудийных выстрелов. По Ревельскому шоссе тянулись обозы, транспорты, подводы с тяжелоранеными, шли небольшими группами легкораненые.

— Эй, товарищи, вы какой части? — окликнул группу раненых Блохин.

— Латышские стрелки, — с акцентом ответил один из них и, окинув взглядом разгружающийся эшелон, попросил у Блохина: — Дай закурить, товарищ! Табаку нет — совсем плохо…

Блохин протянул солдату кисет и стал расспрашивать о положении на фронте. Латыш рассказал, что в районе Иеве разрозненные рабочие отряды, матросы и латышские стрелки ведут бой у западной окраины города.

Постепенно темнело. Маленькая станция огласилась шумом голосов, грохотом скатываемых с платформ подвод, орудий и санитарных повозок.

Повалихина торопила рабочих, чтобы до темноты успеть выгрузить продовольствие и фураж. Забрать все эти запасы Стальной рабочий отряд не мог, было решено оставить часть снаряжения на станции, под охраной нескольких человек. Повалихина никому не соглашалась доверять казенное имущество, кроме мужа.

— Он к моему порядку приучен, — доказывала она. — Знает — за все с него счет стребую!

Маленький, щуплый Повалихин с опаской покосился на свою грозную супругу и поправил торчащую из-за спины огромную берданку. Блохин решил, что оставшиеся припасы будут охранять Повалихин и двое пожилых рабочих.

У пушкарей при разгрузке произошла заминка: не все орудия можно было увезти — не хватало лошадей. Часть пушек прицепили проволокой к кузовам грузовиков. Но все же для двух орудий не хватало тягловых средств.

— Оставим их здесь, на станции, — решил Петров. — Согласно приказу мы должны передать две пушки морякам, так что разговаривать не о чем. Моряки скоро прибудут, они едут за нами вторым эшелоном.

— Мало ли что решили в Нарве! — закричал Фомин. — Тут, на фронте, нам виднее, чем им в штабе. Вон как грохочет… — Он указал рукой на запад, где вспыхивали артиллерийские сполохи. — Значит, немец напирает, а мы сами себя будем разоружать, отдавать пушки. Так ведь, товарищи? — окинул матрос взглядом толпившихся рабочих.

— Мы обязаны выполнить приказ! — сухо повторил инженер.

— Смотрите, товарищи, как некоторые наши начальники заботятся о вашей безопасности! — закричал Фомин. — Готовы все пушки раздать другим, а затем и все боеприпасы! Чтобы легче было немцам с нами справиться…

— Не отдавать пушек! Убрать офицерика из отряда. Долой! — закричало несколько голосов из темноты.

«А Фомин, оказывается, не одинок!» — с горечью и озлоблением подумал Петров.

На шум подошел Блохин. Разобравшись, в чем дело, он приказал оставить пушки и часть боеприпасов. В темноте снова зашумели:

— А ты кто такой? Спелся с офицериком? Долой!

При пляшущем свете костра Петров заметил, как напряглась могучая фигура Блохина.

— А ну, крикуны, выходи на свет! Хочу посмотреть на ваши морды!

Крики смолкли, но никто к костру не вышел.

— Трусите! — усмехнулся Блохин.

— А чего трусить? — отозвался Фомин. — Товарищи правильно говорят…

— Если кого надо гнать из отряда, так это Фомина, — спокойно и веско проговорил Онуприенко. — Он все время дисциплину нарушает…