Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 1)

Каким образом? Не будете же вы меня возить с собой до конца войны?

Я переправлю вас через линию фронта.

Как? — удивился Грюгер.

Так же, как я сам переправился сюда.

Это произвело на пленного полковника соответствующее впечатление.

Скажите, что я конкретно должен сделать?

Напишите на мое имя письмо и расскажите самым подробным образом все, что вам известно о планах немец кого командования. Если выяснится, что вы располагаете ценными сведениями, которые могут понадобиться командованию Красной Армии, я сделаю все, чтобы вы сами сообщили им там, за линией фронта.

А если вы сочтете мои сведения недостаточно ценными или ложными? — глядя Турханову в глаза, спросил Грюгер.

Думаю, вы сами догадываетесь, что будет в последнем случае.

Немец опустил голову. Он понял, что обмануть этого полковника невозможно, а не принять его предложения — значит подписать себе приговор. Оставалось одно — заинтересовать командование красных. «Может быть, они в самом деле захотят выслушать меня. Тогда я спасен», — решил он:

Хорошо, я напишу. Дайте мне бумагу, — попросил он.

Спешить не будем, — предупредил Турханов. — Пока ответьте устно на следующие вопросы, — и он достал из портфеля телеграмму обергруппенфюрера СС Эрдмана.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Железнодорожная станция «X» находилась в пятнадцати километрах от партизанской базы.

Исходное положение решили занять в заброшенном хуторе в двух километрах от станции. Места эти хорошо знал Зильберман — в этом хуторе он скрывался от полиции перед поступлением в партизанский отряд. Решили взять его в качестве проводника, на что он охотно согласился. С наступлением вечера тронулись в путь. Впереди на легковой машине ехали трое: Кальтенберг в мундире Грюгера, Яничек и Турханов, исполнявшие роли его шофера и телохранителя. Остальные семь человек, тоже переодетые в немецкую форму, ехали сзади на вездеходе. По пути они дважды встретились с небольшими автоколоннами противника, но никто на них не обратил внимания. Поэтому, когда в третий раз попался одинокий грузовик, Кальтенберг смело остановил его и попросил офицера, сидевшего рядом с шофером, поделиться горючим. Тот не стал возражать, и двадцать литров бензина тут же перекачали из бака грузовика в бензобак легковой машины. Пока шоферы занимались этим, Конрад успел рассказать новому «приятелю» довольно сомнительный анекдот о Геббельсе. Хотя тот покатился со смеху, Турханов потом выговорил Кальтенбергу за ненужный риск.

События дня убедили Турханова, что партизан нельзя упрекнуть в отсутствии смелости и отваги — наоборот, их надо было удерживать от необдуманных, рискованных действий, всячески прививать чувство ответственности и самодисциплины.

На станции «X» творилось что-то неладное. Стоило прибыть товарному поезду, как тут же машинист требовал несколько часов для устранения каких-то неисправностей в машине. Правда, хозяйство дороги давно находилось в плачевном состоянии и частая порча паровозов, казалось, никого не должна была удивлять, но начальник станции пан Бродзиловский нервничал. «Проходят же они через другие станции, а у меня останавливаются. Ох, чует мое сердце, добром это не кончится», — думал он, с тоской глядя в окно. Свободных путей становилось все меньше и меньше.

Вот два паровоза, пыхтя и шипя, притащили тяжелый состав с цистернами, в которых было несколько сот тонн авиационного бензина. Просмотрев документы, пан Бродзиловский ужаснулся: «Не дай бог, опять налетит авиация! Всех заживо сожжет!»

Как раз в это время к переднему локомотиву подошел смазчик.

— Вечер добрый, пане машинист! — сказал он, приподнимая грязной рукой форменную фуражку. — С праздником вас!

Добрый вечер, пане смазчик! — ответил машинист. — Вас тоже с праздником. Как вы думаете, гости будут сегодня?

Должны быть. Сообщают, что выехали. К встрече мы уже подготовились, — сказал смазчик и тихо добавил: — Сбор у пана Ярошевского. Выпустите пар и идите туда.

С противоположной стороны к станции подошел эшелон с военнопленными.

О прибытии этих двух последних составов с бензином и военнопленными начальник станции поставил в известность военного коменданта.

— Эшелону с горючим откройте зеленую улицу, а состав с военнопленными поставьте на десятый путь! — распорядился тот.

Пан Бродзиловский и сам хотел сделать так, но стрелочник почему-то загнал бензоцистерны в тупик. Это выяснилось только через полчаса.

—Паршивые собаки! — рассвирепел военный комендант. — Вы продались русским! Вас всех надо повесить! Если стрелочник не знает своих обязанностей, идите станьте сами на его место! Последний раз предупреждаю: чтобы через пять минут состав с горючим покинул станцию!

Пан Бродзиловский решил навести порядок и выбежал на перрон. К его удивлению, там не было ни души. «Что за черт! — встревожился он. — Куда они запропастились?

Вдруг тревожно завыли сирены. Начальник станции понял, что с распоряжением опоздал. «Теперь порядок наведут русские... Через несколько минут все взлетим на воздух».

Он видел, как проводники, кондукторы и охранники побежали в сторону бомбоубежища. Неожиданно сирены замолкли, но тут же послышался мощный гул моторов. Он быстро приближался. Заметив возле эшелона с военнопленными какое-то движение, пан Бродзиловский бросился туда. Оказывается, кто-то открывал двери вагонов.

— Вы сошли с ума! — закричал начальник станции. — Перестаньте сейчас же! Закройте!

Но неизвестный юркнул под вагон. Пан Бродзиловский принялся сам закрывать двери. В ту же секунду раздался свисток паровоза, и поезд тронулся.

Тем временем самолеты приближались с бешеной быстротой. Оставаться на станции было бессмысленно, и пан Бродзиловский побежал к будке стрелочника.

— Иезус Мария! Спасите нас! Не дайте большевикам уничтожить станцию! — молился он.

Но бог не внял его мольбе. Одна за другой в воздух взвились осветительные ракеты. Тут же со страшным воем полетели бомбы. Одна из них угодила в здание вокзала, другие разорвались среди вагонов. Вспыхнули три цистерны с бензином. Стало светло как днем. А бомбы все падали, пожар разгорался все сильнее, мощные взрывы сотрясали воздух. Огонь перекинулся с цистерн на соседние составы, а потом на пакгаузы. Скоро горело уже все, что только могло гореть.

Сделав свое дело, самолеты улетели на восток. В будку стрелочника начали собираться железнодорожные служащие.

Ну, как там? — со страхом спрашивал пан Бродзиловский.

Здание вокзала превратилось в руины, — доложил телеграфист.

На месте водокачки образовалось озеро, — сообщил механик насосной станции.

Мы остались без средств связи, все пути разрушены, — прохрипел дежурный по станции.

Велики ли жертвы? — спросил потрясенный пан Бродзиловский.

К счастью, не велики. Из-под развалин извлекли трупы военного коменданта и его помощника. Кроме того, убито три немецких солдата, охранявших склады. Среди поляков жертв нет, — отрапортовал дежурный по станции.

Значит, вы все попрятались как крысы? Вы вот, на пример, пан Пустелак? Почему вы во время тревоги покинули пост? Разве не знаете устав? — обратился начальник станции к механику насоса.

А что толку? — развел тот руками. — Швабы не покинули свои посты, так их бог призвал к себе. Я хочу еще пожить...

Все засмеялись.

И правда, пан Бродзиловский, подумайте сами: немцы погибают за своего фюрера, а нам за кого?

Вы мне эти разговорчики бросьте! — угрожающе поднял палец начальник станции. — Лучше подумайте, что будем отвечать, если гестаповцы спросят о ракетах.

О каких ракетах?

О тех, что указали русским летчикам дорогу к нашей станции.

Я не видел никаких ракет, — сказал один.

Знать не знаю о ракетах, — добавил другой.

Пан Бродзиловский, вы ошиблись. Русские при выходе на цель всегда выпускают осветительные ракеты, — вмешался дежурный.

Может быть, — согласился начальник станции. — Значит, договорились? Никаких ракет мы не видали!