Герои без вести не пропадают (Роман. Книга 1)

«Он выдал жандармам наших летчиков, — догадался полковник. — Ну, мерзавец, пусть первая пуля будет твоей».

Жандармы окружили лесника. Офицер взял планшет, остальные начали прощаться, дружески пожимая руку предателю. Турханов выпустил длинную очередь из автомата. Все повалились на землю. Только жандармский офицер успел залечь за большой камень и начал отстреливаться.

— Нет, собака! Все равно захлебнешься своей черной кровью! — крикнул Турханов и снова выстрелил.

Одна из пуль пригвоздила немца к земле.

Победа окрыляет бойца: уничтожены предатель и пять фашистов! «Теперь я не один! Товарищ Бурлак вооружит свой экипаж. Начнем громить фашистов!»

Летчики тоже не зевали. Развязав друг другу руки, они спрыгнули на землю и побежали к жандармам — видимо, чтобы подобрать оружие, но в это время с противоположной стороны поляны прогремел выстрел. Подполковник Бурлак упал как подкошенный, остальные укрылись за вездеходом. Стоило кому-нибудь из них высунуть голову, выстрел раздавался снова.

«Откуда же это? — удивился Турханов. — Может, где-то здесь рядом еще немцы? Пока не поздно, надо спасать летчиков».

Он выскочил было из укрытия, но тут же грянул выстрел, пуля просвистела над головой. Пришлось спрятаться.

Завязалась длительная перестрелка. Хотя, по всей вероятности, враг был один, преимущество оказалось на его стороне: он видел Турханова, а себя не обнаруживал.

— Эй, обезьяна! — вдруг крикнул кто-то по-немецки рядом. — Бросай оружие, руки вверх!

Вместо ответа последовал оглушительный взрыв гранаты.

— Бежит! Бежит! — закричал другой по-русски. — Догнать его, сукиного сына!

Затрещали выстрелы, взрывались гранаты. Шум боя постепенно удалялся, потом совсем затих.

«Кто же это помог нам? — недоумевал полковник. — Уж не партизаны ли?»

Однако раздумывать было некогда. Он подбежал к вездеходу.

— Вооружайтесь! — крикнул он летчикам.

Те выбежали из-за вездехода, подобрали винтовки и боеприпасы, после чего собрались около своего командира. Тот лежал с простреленной головой.

— Эх, всего несколько минут — и спасся бы... — сказал штурман самолета, снимая пилотку.

Остальные тоже обнажили головы.

Но откуда взялся убийца? — спросил Турханов.

Это водитель вездехода. Когда нас бросили в кузов, он дремал в кабине, а услышав автоматные очереди, незаметно вылез и побежал в лес, — ответил радист.

А вы сами как попали к ним в лапы?

Как сказочный колобок в пасть к лисе... Приземлились мы на этой поляне. Видим — домик. В окне приветливо мигает ночник. Ну и постучались. Дверь открывает этот лысый черт, — показал он в сторону лесника, лежащего в луже крови. — Вроде бы обрадовался. «А, русские братья! — закричал он, увидев нас. — Заходите, заходите смелее. Не к чужим пришли, к своему, русскому. Родился я на Смоленщине, остался здесь после первой империалистической... А теперь вот помогаю пленным, партизанам... Проходите, садитесь. Небось проголодались? Сейчас на кроем стол». — «Немцев, — спрашиваем, — нет?» — «Нет, — отвечает, — нет! Днем изредка заезжают по пути, а ночью боятся леса, что черт ладана. Чувствуйте себя как дома». Мы и поверили. Выносит из чулана окорока, колбасы, чет верть самогонного спирта. Первый тост, конечно, за нашу победу. Предложил сам хозяин. Выпили. Потом второй, третий... Должно быть, он нам что-то подсыпал. Все мы заснули прямо за столом... а проснулись в руках жандармов.

Да, не повезло вам, — посочувствовал им Турханов. — Что же вы намерены делать дальше?

Как что? — удивился радист. — Пробьемся к своим. Теперь нас голыми руками не возьмешь. Ведите нас, товарищ полковник, к линии фронта. Будьте нашим командиром вместо товарища Бурлака. Эх, жаль, нет рации! Связались бы с аэродромом...

У ваших спутников, кажется, была портативная рация? — подсказал штурман. — Кстати, где они теперь?

Мужчины оказались предателями. Девушка приземлилась неудачно. Лежит тут недалеко, в заброшенном ста ром блиндаже. Рация с нею.

Вот и прекрасно! — обрадовался радист. — Сейчас же свяжусь с аэродромом. Позывные знаю, шифр в планшете командира. Ночью прибудет самолет.

Тогда не будем терять времени — пошли в блиндаж! — предложил штурман.

— Подождите! — поднял руку Турханов. — Слышите? Вдали послышались приглушенные голоса. Они быстро приближались.

Эй вы, возле вездехода! Кто вы такие? — спросили с той стороны поляны сначала по-немецки, а потом по-польски и по-русски.

Свои, — ответил Турханов. — А вы кто?

Тоже свои. Надо нам поговорить. Пусть один из вас выйдет на середину поляны, но без оружия.

Хорошо, — согласился Турханов. — Выйду я. Пришлите своего представителя.

Полковник снял с шеи автомат, отдал его штурману и пошел на указанное место. Скоро с противоположной стороны вышел человек в немецкой форме тоже без оружия. Как было условлено, они встретились в центре поляны, приветствуя, отдали честь.

— Лейтенант Соколов, — представился человек в немецкой шинели. — Командир Интернационального партизанского отряда.

Соколову было лет двадцать — двадцать два; пышная русая шевелюра, приятное лицо, голубые улыбающиеся глаза, тонкий нос с горбинкой, два ряда ровных белых зубов — настоящий красавец, от таких без ума девушки. К тому же крепкий, сильный, мускулистый...

Турханов назвал себя и коротко рассказал о злоключениях летчиков.

Вот как! — оживился лейтенант. — Мы как раз их искали.

Откуда вы узнали о них? — удивился полковник.

Ночью видели, как немецкие зенитки подожгли самолет. Нам показалось, что он упал в этом районе. Значит, решили мы, и летчики могли спуститься на парашютах где-то поблизости. Вот и стали разыскивать, чтоб принять их в наш отряд.

Кстати, почему вы его называете Интернациональным?

Потому что в нем представители разных народов. Сам я чуваш, мои заместители — чех и немец. Есть у нас русские, украинцы, татары, башкиры, марийцы, один еврей...

Пленный?

Нет. Немцы евреев в плену не держат. Либо расстреливают на месте, либо отправляют в лагерь смерти. Оттуда, как известно, выход один — через трубу крематория. Наш еврей из местных. Поляки скрывали его в деревне, но гитлеровцы все же пронюхали. Вот он и попросился к нам. Ведет переговоры с местными жителями. Те нас снабжают продуктами, одеждой, а иногда и трофейным оружием.

Вот оно что... А много людей в отряде?

Тридцать человек. Пойдемте, познакомлю, — пригласил Соколов.

Нет, давайте лучше соберемся у сторожки. Между прочим, мы ведь с вами земляки.

Вы тоже чуваш? — обрадовался лейтенант. — С сорок первого года, как пошел в армию, впервые встречаю земляка. Надеюсь, вы не забыли родной язык?

— Нет. Думаю, еще пригодится, — сказал полковник по-чувашски.

— С вашего разрешения, я позову товарищей. Соколов поднял правую руку и помахал над головой.

Тут же из лесу вышли партизаны. Одеты они были кто во что горазд, вооружены — тоже: у одних — немецкие винтовки, у других русские, кое у кого за спиной висели охотничьи двустволки, у некоторых же вообще не было стрелкового оружия, а из карманов торчали длинные деревянные ручки немецких ручных гранат.

— Конрад Кальтенберг, лейтенант вермахта, — показал лейтенант на высокого молодого человека. — На нашу сторону перешел добровольно... А это — бывший студент Пражского университета Зденек Яничек. Отец у него известный ювелир, поэтому в шутку мы его зовем ювелиром. Настоящий полиглот. Знает чешский, словацкий, немецкий, французский, польский и русский. Был мобилизован в немецкую армию, кажется, после прошлогодних студенческих волнений в Праге. Вместе с Конрадом добровольно перешел на нашу сторону.

Худощавый человек в роговых очках протянул руку Турханову.

Товарищ Соколов перехвалил меня, — сказал он по-русски. — Не все эти языки я знаю хорошо. По-русски, на пример, могу только читать и говорить, а писать еще не научился.

Научишься, Москва не сразу строилась, — сказал Соколов. Потом повернулся к смуглому детине богатырского телосложения: А это наш сосед татарин Алим Мурзаев. До армии работал шофером грузовика. Славится своей необыкновенной силой. Как-то напали мы на немецкий обоз. Во время перестрелки была убита лошадь. Так он ни за что не хотел оставить ее и один притащил в отряд. Не человек, а настоящий медведь.