Боевой 19-й

Из автомобиля вышли четверо. Трое были в костюмах английского покроя: во френчах с отложными во-рртниками и черными галстуками, похожими на восклицательные знаки.

Четвертый, с погонами русского полковника, в наглухо застегнутом френче и ярко начищенных русских сапогах, почтительно застыл в ожидании. Звякнув шпорами и -козырнув, он проговорил:

— Прошу!..

Сотник Быльников, раскуривая папиросу, издали внимательно рассматривал приехавших.

Иностранный офицер, первым вышедший из автомобиля, был высокого роста, поджарый, с пепельного цвета волосами. Он снял фуражку и, вытирая платком лоб, обратился по-английски к своим спутникам.

— О, да! Здесь жарко, — ответил один из них. — Это юг России. Вы разве первый раз в этой стране, мистер Честер?

— Не-ет. Я. •. достаточно изучил географию этой страны.

Собеседники понимающе улыбнулись.

Конечно, Честер интересовался не столько физической, сколько экономической географией России, промышленностью и богатствами ее недр.

Да, здесь действительно не было ничего похожего на их туманную, дождливую родину. И эти нетронутые, пугающие своим безграничным пространством степи с сухой и хрусткой травой, по которым им пришлось ехать, и пейзаж, окрашенный беспокойным багрянцем, и даже люди — все было иным, каким-то загадочным и неприветливым. Когда они скрылись в штабе, к Быль-никову подошел незнакомый ему офицер.

— Сотник, вы не знаете, кто это пожаловал к нам?

— К на-ам? — засмеялся Быльников, пустив вверх колечко дыма и любуясь им. — Богатые родственники.

— Нет, серьезно?

— Разве вы не видите опознавательных знаков и английского флажка?

— Я не заметил. А заче-ем?

— Простите, не могу знать. Меня... не ставили в известность, — ответил Быльников и, желай отвязаться от любопытного собеседника, медленно пошел вдоль домов.

.. .Представитель английской военной миссии Честер имел весьма скромные инструкции военного наблюдателя. Он являлся одним из многих тысяч советников, наблюдателей и просто шпионов, кишевших во всех штабах белых армий, корпусов и дивизий, вооружаемых Антантой.

— Гуд дэй!— сказал он протяжно, мягким баритоном и, сйяв перчатку, протянул холеную руку Мамонтову. Переводчик представил генералу Честера и его коллегу.

— Здравствуйте, господа! Я искренне рад видеть представителей Великобритании, наших славных и боевых союзников.

Честер ловил слова переводчика и вежливо склонял голову в сторону Мамонтова.

— Садитесь, господа, и располагайтесь, как у себя дома.

— О, да! Мы будем друзьями и как у себя дома.

Выражая на своем лошадином лице почтительную

улыбку, Честер внимательно изучал русского помещика генерала Мамонтова, прислушиваясь к его интонации.

— Ваша страна имеет большие возможности, Мы окажем вам помощь.

Честер откинулся на спинку кресла, вытянул длинные ноги и, положив одну на другую, продолжал:

— Двухсотпятидесятитысячная армия генерала Деникина обмундирована и вооружена винтовками, пулеметами, пушками, танками и самолетами. Мы об этом хорошо позаботились. Не правда ли?

— Мы испытываем к вам чувство глубокой благодарности, —- вздохнул Мамонтов.

Честер принял это как должное и, отведя в сторону руку, стряхнул с папиросы пепел.

— Теперь эти войска, — продолжал он, — представляют грозную силу для Красной Армии, не имеющей ни танков, ни самолетов. Ваш корпус-получит из армии генерала Деникина достаточную помощь вооружением и обмундированием. Мы возлагаем на него большие надежды. Когда мистер Мамонтов намеревается закончить формирование корпуса?

— Он готов к выступлению.

— Это очень похвально. Нам известны ваши боевые походы на Западном фронте в тысяча девятьсот пятнадцатом году, — начал Честер комплиментом, — где вы показали...

— Я только старый служака и люблю Россию... — смутился Мамонтов, не имевший никаких военных заслуг.

— Будем откровенны, — засмеялся Честер, довольный тем, что ему удалось смутить этого матерого волка. — Будем откровенны...

— Ну, разумеется... Прошу, господа, по нашему русскому обычаю подкрепиться.

Честер поднял рюмку, наполненную коньяком, и, отпив половину, поставил на стол.

— Донская, Кубанская области имеют большие возможности, средства и перспективы для своего самостоятельного развития. — Честер пожевал губами и, обведя глазами присутствующих, осторожно закончил: — Они могли бы, как, например, Украина, выделиться в независимое государственное объединение.

Мамонтов вскинул седые брови и недоверчиво глянул на Честера. Эта мысль не была новой, но она принимала сейчас какие-то конкретные формы. Не все ли равно, как именовать территорию, где находятся земли помещика Мамонтова. Главное — избавиться от большевиков, покушающихся на священное право частной собственности. Ни он, ни Честер, конечно, не решают этих вопросов. Это- только прощупывание оттуда, сверху. Но оно вдохновляет.

— Вы высказали блестящую мысль, господин Честер. Она совпадает с нашими желаниями. Дон, Кубань, Терек... Такая федерация, с правительством на Дону, вполне реальна.

— Я очень доволен, что наши желания совпадают.

— Но. как посмотрит на это главнокомандующий вооруженными сидами юга России генерал Деникин! — нахмурился Мамонтов, глядя мимо Честера.

— О! — воскликнул Честер. — Это будет зависеть от нашего общего успеха в борьбе с большевиками.

Мамонтов встал и, подняв рюмку с коньяком, произнес:

— Господин Честер, пью за здоровье наших дорогих союзников.

.. .Легко отделавшись от назойливого офицера, Быльников не мог, однако, отделаться от мыслей, волновавших его.

«Да какое мне дело до этой чертовой миссии! — со злостью плюнул он. — Я солдат, и не мое дело заниматься политикой». Но через несколько минут он снова возвращался к этой мысли.

«Украина с ее радой, Сибирь с омским правительством Колчака, юг России с Деникиным. Что ни край, то правительство. Они плодятся, как грибы в дождь. А Россия, где Россия?!

Говорят, народ, народ... — размышлял Быльников. — Но народ и там и тут. Полыхает гражданская война, и конца ей не видно».

Анализируя события, он пытался заглянуть вперед, но впереди ничего не видел, и никаких сколько-нибудь ясных представлений о будущем родины у него не возникало. Он терялся в мучительных поисках истины и не мог дать ответа ни на один вопрос. Но’ Быльников был глубоко убежден, что если бы Россию предоставить самой себе, она справилась бы с задачами, поставленными перед нею историей. Самое большое зло — это вмешательство во внутренние дела России иностранцев. Пользуясь военной и экономической слабостью России, они нагло лезут на ее земли, диктуют свою волю.

Завтра многие офицеры узнают о посещении Мамонтова англичанами и будут с восторгом говорить о союзниках, которые оказывают помощь России. Но кто задумался над тем, за что же и для чего так охотно помогают России!

Думая о происходящей войне, о своем участии в ней, Быльников остановился и оглянулся вокруг. Он оказался у хаты, где квартировал. Густые сумерки окутали станицу. В окнах вспыхнули огоньки, где-то пели казаки, звонко смеялись девушки, и ему внезапно показалось, что он случайно забрел сюда и ему нужно было идти куда-то дальше, но он очень устал и ему необходимо отдохнуть.

Прислушиваясь к песням; он сел на скамейку. Опять возникло прошлое, о котором он старался забыть, но не мог. Оно волновало и приносило душевную боль.

Вспоминая о своем почти одиноком детстве, проведенном в Новочеркасске, об отце, военном инженере, рано овдовевшем, он не мог отметить в памяти ничего яркого. Постоянно занятый, отец часто выезжал на строительство и появлялся дома редко. Но дни его приезда были самыми счастливыми днями Владимира в детстве.