Бунт на «Кайне»

Сердце Вилли упало.

— Мне нечего сказать, сэр.

— «Нечего сказать, сэр». Прекрасный ответ, курсант Кейт. Абсолютно ясный, но совершенно неприемлемый. — Энсин Брэйн улыбался, как изголодавшийся путник, увидевший куриную ножку. — Курсант Ауэрбах, возьмите командование на себя.

— Есть, сэр.

— А вы пойдете со мной, курсант Кейт.

— Есть, сэр.

В сопровождении энсина Брэйна Вилли без помех вошел в Ферналд-Холл. Они направились к столу дежурного офицера, энсина Экрса. Курсант, стоящий на шканцах, неодобрительно взглянул на Вилли. Слух о штрафных баллах последнего уже разошелся по училищу. А тут новое, ужасное прегрешение. Такое курсанты не хотели видеть и в страшном сне.

— Святая корова, — поднимаясь, воскликнул энсин Экрс. — Неужели опять Кейт?

— Он самый, — кивнул энсин Брэйн. — Наш эталон воинской выучки. Одет не по форме, находился вне училища без увольнительной, использовал время для самоподготовки не по назначению. Объяснений нет.

— Это конец, — выдохнул Экрс.

— Несомненно. Мне его жаль, но не заметить Кейта я не мог.

— Разумеется, — Экрс с любопытством и не без жалости оглядел Вилли. — Вам не нравится морская служба, Кейт?

— Очень нравится, сэр. Просто мне не везет, сэр.

Экрс приподнял фуражку, почесал затылок, с сомнением посмотрел на Брэйна.

— А может, дадим ему пинка, чтобы он разом взлетел на десятый этаж?

— Дежурный офицер — вы, — Брэйн поджал губы. — Два десятка курсантов уже знают об этом. И, по-моему, начальник курса видел его из окна.

Экрс поправил фуражку, вздохнул.

— Да, деваться некуда, Кейт. Пошли.

У двери в кабинет начальника курса они остановились.

— Так что же случилось, Кейт? — тихо спросил Экрс.

В дружеском тоне растворилось различие в званиях двух молодых людей. Вилли внезапно охватило ощущение, что он находится в Зазеркалье. Он же здоров, по-прежнему сияет солнце, в десятке ярдов от Ферналда, на Бродвее, переплет, в который он угодил, сошел бы за шутку. Но он, к несчастью, находился внутри, в Ферналде. Опутанный опереточными законами, он нарушил некоторые из них, и теперь его ждало опереточное наказание. Но этот фарс оказывал непосредственное влияние на реальный мир. То есть вместо того, чтобы, облачившись в синее, пересечь Тихий океан, он, уже в коричневой форме, мог отправиться на другую сторону Атлантического океана. И это обстоятельство не могло не волновать Вилли.

— Какая разница? Благодарю за сочувствие, Экрс.

Энсин понял состояние Вилли.

— Мертон — великодушный человек, — подбодрил он Кейта. — Скажите ему правду. У вас есть шанс. — И он постучал.

Коммандер Мертон, маленького роста, с круглой головой, коротко стриженными волосами и красным лицом, сидел за столом лицом к двери. На столе булькала кофеварка.

— Да, Экрс?

— Сэр… опять курсант Кейт.

Коммандер сурово глянул на Вилли.

— Святой Боже. Что теперь?

Экрс перечислил прегрешения Вилли. Мертон кивнул, отпустил энсина, закрыл дверь и нажал клавишу переговорного устройства.

— Прошу меня не беспокоить до особого указания.

— Есть, сэр, — ответили из приемной.

Коммандер налил чашку кофе.

— Хотите кофе, Кейт?

— Нет, благодарю вас, сэр. — У Вилли подгибались колени.

— Я думаю, вам лучше выпить кофе. Сливки, сахар?

— Без всего, сэр.

— Садитесь.

— Благодарю вас, сэр. — Вежливость испугала Вилли куда больше ярости. В кофе ему привиделся последний ужин приговоренного к смерти.

Коммандер Мертон не спеша пил ароматный напиток. Он был офицером запаса, в мирное время работал в страховой компании, обожал корабли и краткосрочные учебные сборы. Жена часто упрекала его в том, что он тратит на флот слишком много времени. Но война подтвердила его дальновидность. Мертона взяли на действительную службу, и теперь вся семья гордилась тремя нашивками на его рукаве.

— Кейт, — прервал он затянувшееся молчание, — вы ставите меня в неловкое положение. Мне хочется извиниться перед вами за законы военно-морского флота. Сумма штрафных баллов за ваши три новых проступка вкупе с двадцатью пятью баллами, полученными ранее, дает мне право отчислить вас из училища.

— Я знаю, сэр.

— Если только, — коммандер вновь отпил кофе, — вас не побудила к этому экстраординарная, из ряда вон выходящая причина, Кейт. Так что у вас произошло?

Терять было нечего. И Вилли рассказал о ссоре с Мэй Уинн и ее внезапном появлении у ограды. Мертон слушал внимательно. Когда Вилли замолчал, он сложил вместе подушечки пальцев и задумался.

— То есть вы хотите сказать, что из-за девушки временно утратили контроль над собой?

— Да, сэр. Но виноват в этом только я.

— Не вы ли, — продолжил коммандер, — написали прекрасную работу по теме «Подшипник без трения»?

— Я, сэр.

— Это очень сложный вопрос, придуманный для того, чтобы оставить в училище самых лучших. Военно-морской флот, Кейт, не может позволить себе отчислять таких способных курсантов. Вы подвели нас, Кейт.

Взбодрившийся было Вилли снова сник.

— Допустим, я дам вам в сумме сорок восемь штрафных баллов и лишу увольнений до выпуска из училища. Вы сможете закончить его?

— Я хотел бы попытаться, сэр!

— Любое нарушение приведет к исключению: плохо почищенная обувь, длинные волосы, незаправленная койка. Вы будете жить, положив голову на плаху. И так до получения диплома: мне приходилось отчислять курсантов, уже примерявших форму энсина. Три месяца вы не сможете провести вечер с вашей девушкой, Мэй Уинн. Вы согласны на такие условия?

— Да, сэр.

— Почему?

Тут задумался Вилли. Действительно, почему? Перевод в армию не сулил ничего плохого. Наоборот, свободы там было больше.

— Пока мне удавалось все, за что брался, сэр. Правда, я никогда не ставил перед собой высоких целей. Я хочу проверить себя.

— Очень хорошо, встать.

Вилли вскочил, замер. Он вновь вернулся на военную службу.

— Двадцать три штрафных балла и лишение увольнений до окончания обучения, — отрывисто бросил Мертон.

— Благодарю вас, сэр!

— Идите.

Вилли решительно вышел из кабинета. Он чувствовал себя в долгу перед коммандером Мертоном. Соседи по комнате не стали докучать ему расспросами. И он с жаром набросился на учебники.

В тот же вечер Вилли написал длинное письмо Мэй Уинн. Он обещал, что, выйдя из училища, первым делом разыщет ее, если она захочет встретиться с ним. О женитьбе он умолчал. На следующее утро Вилли встал вместе с Кеггсом, за два часа до побудки, и вгрызся в вооружение, тактику, навигацию, обеспечение связи.

Каждый день, от пяти до пяти тридцати у курсантов было свободное время, когда они могли встретиться с родителями и девушками в вестибюле или погулять перед подъездом. Вилли намеревался отдать эти полчаса учебе, но спустился вниз за сигаретами. К своему удивлению, он увидел отца, который, закрыв глаза, сидел в уголке на кожаной кушетке. Его трость лежала на коленях.

— Добрый день, папа!

Доктор Кейт открыл глаза, сердечно поздоровался с сыном.

— А где мама?

— На собрании учредителей в музее. Несколько пациентов рассердились на меня за то, что я отменил прием, Вилли, но я приехал.

— Спасибо, папа. Как твой палец?

— По-прежнему… Слушай, это неплохой корабль, Ферналд…

— Давай пройдемся. Я тебе все покажу.

— Нет. Лучше посидим и поговорим. Что тут у вас такое?

Вилли рассказал о назначении алфавитных флагов, свисающих с потолка, назвал элементы массивного якоря, стоящего в углу, объяснил принцип действия пятидюймовки, украшавшей середину вестибюля. Доктор Кейт улыбался и кивал.

— Ты быстро учишься.

— Это всего лишь слова, папа. Боюсь, на корабле я растеряюсь.

— Только поначалу. Как идут дела?

Вилли помялся. В общем-то, он обрадовался случаю поделиться своими неурядицами с отцом, а не с матерью. Он не знал, как та воспримет происшедшее с ним. А так они могли поговорить как мужчина с мужчиной. Он коротко обрисовал ситуацию, лишь мельком упомянув Мэй. Доктор Кейт раскурил сигару, не отрывая глаз от лица сына, словно оно говорило ему больше, чем слова.