Дембельский аккорд 1

Ну, а сейчас всё стало на свои законные места. Ибо одно дело — стремительные гонки групп меж контрольных точек, и совершенно другое — выполнять реальные боевые задачи, когда вражья сила находится практически везде… Тут уже не до условностей и формальностей! Или выживешь, или же не повезёт… Иного здесь не дано…

Поэтому Валерий Алексеевич и Альберт Маратович не стали поддаваться на тимофеевские провокации и опять принялись «лазить» по нарисованным в превеликом количестве горам, ущельям, ложбинам, оврагам и одной-единственной равнине… Златозубов говорил много и очень подробно. Что-то важное я старательно отмечал на своей карте, что-то записывал на её обороте, а остальную информацию запоминал.

Через полчаса мы оба выдохлись и решили устроить небольшой перекур. Сейчас можно было поточить лясы на отвлечённые темы. Не знаю, насколько это являлось посторонним вопросом, но я не удержался от терзавшего меня интереса…

— Слушай, Валер… — я начал осторожно и издалека. — Я в Моздоке встречался пару раз с однокашником Кареном Еганяном, он тогда в отряде психборьбы служил. Потом он там же потерял пистолет Макарова…

— Ну, и молодец! — улыбнулся Златозубов. — Потом нашёл, наверное?

— Да нет! Его уволили из армии за этот пистолет. — продолжал я. — Ну, так вот… Он мне рассказывал, как он на вертолёте с громкоговорителем летал над Шалями и «капал на мозги» местному населению. Ну, когда вы там в КПЗ сидели… Ты там внутри слышал что-нибудь?..

— Ну, конечно! — усмехнулся он. — Как же…

Такая спокойная реакция Златозубова меня несколько воодушевила и я продолжил…

— Он говорил, что они буквально каждый день по несколько часов проводили психологическую обработку чеченцев… «Жители города Шали! У вас в плену находятся российские военнослужащие! Если с ними что-то произойдёт, то ваш город Шали будет полностью уничтожен авиацией и артиллерией! Верните пленных живыми и невредимыми! Повторяю! Жители города Шали…» Ну, и так далее… Было такое? Карен говорил, что он голос сорвал на этих вылетах…

— Да было-было! — с лёгким раздражением и невесёлым смехом подтвердил Валерий. — Мы его тогда убить хотели… Паразита…

— За что? — моё изумление было искренним. — Он же старался… Надрывался на таком морозе…

— Да это всё понятно! — с нарастающим раздражением проворчал Златозубов. — Они в девять утра прилетят, первый заход сделают на сверхмалой высоте, проорут в свой матюгальник так, что мёртвые со страху перевернутся… а потом заберутся повыше, чтобы боевики не могли их достать из пулемётов, да и чирикают оттуда что-то неразборчивое… Местные жители может быть что-то и слышали внятное, но мы — нет… Не до этого было…

Я некоторое время молчал, поскольку не хотел бередить так невзначай потревоженную рану… Но Валера уже сам решил дорассказать всё…

— Они на своём вертолёте пройдут на бреющем… всех разбудят и раздраконят духов… Вот тогда всё и начиналось!.. Сразу в камеру заходило несколько боевиков с АКМами и они начинали всех нас прикладами долбить… Это они так свои нервы успокаивали… И вот… Пока этот вертолёт сверху что-то талдычит, наши охранники нас всех лупят и лупят… Приклады-то деревянные! После освобождения я ещё месяца два ходил весь синий и красный от кровоподтёков… Места живого не было… А ты говоришь «психологическая обработка»…

— Вот это да!.. Извини… Я думал…

Мне стало крайне неловко, то есть очень уж не по себе… Честно говоря, я не ожидал такого поворота в этой спасательной операции…

— Что? Любим кошмары на ночь слушать?

Вот что-что… А жизнерадостного и весёлого настроения у Николая Васильевича почти всегда было хоть отбавляй!..

— А как же нынче без них? — с соответствующими интонациями пошутил Валера. — Без кошмаров и ужасов теперь и сон не сон…

— Встречался я с этими «психами»! — рассмеялся Тимофеев. — Разбросают свои листовки! Чтобы Чеченов застращать… И на этом всё! А ушлые-е!.. Жуть!.. Ещё не успеют эти же листовки на землю упасть… Как они прямо в вертолёте начинают строчить наградные!.. На самих себя… Да ещё и приписывают в конце… Вертушку-то трясёт!.. А они спокойно добавляют, что данный документ был составлен в боевых условиях!.. То есть под вражеским обстрелом…

— Причём на сапоге убитого товарища! — пошутил я. — Извините за неразборчивый почерк…

Вот так… Разговаривая на всевозможные темы, мы постепенно переместились в комнату, где проживали командиры групп и ротный зампотех. Старший лейтенант Дегтярёв сейчас находился в горизонтальном положении на кровати, но обе ноги закинул повыше на дужку… Лежал он с закрытыми глазами, но не спал…

— Смотри-смотри! Масло вниз сгоняет, чтоб не загустело…

Зампотех практически никак не отреагировал на подначку Васильича, поскольку его невнятное бормотание нами совершенно не было понято. Тимофеев продолжил обстрел неприятеля своими колкостями и остротами. Вскоре Дегтярёву это надоело…

— Коля! — попросил он обидчика. — Повесь, пожалуйста, в коридоре мой бушлат… Ну, пожалуйста…

— Зачем? — спросил Николай Васильевич. — Он у тебя и здесь просохнет…

Но у зампотеха имелся совершенно другой сценарий:

— Ты, главное, его там повесь… А сам стой рядом и доё. ывайся до моего бушлата! А меня оставь в покое…

— Ха-Ха-Ха! — театрально расхохотался Тимофеев, но ёрничать всё же перестал. — Вставай! На ужин пора идти…

Дегтярёв лениво поднял руку и посмотрел на часы.

— Ещё десять минут есть…

Тимофеевский прицел узрел новую мишень:

— Да твои «куранты» давно уже пора сдать в музей… Они у тебя отстают…

В ответ сначала послышался тяжкий вздох…

— Когда же ты отстанешь?! — устало проворчал зампотех и начал готовиться к важному вечернему мероприятию.

Он медленно скинул ноги сначала на кровать, а потом сам сел и опустил конечности вниз, ловко всунув ступни в солдатские тапочки. Затем потянулся за сохнущими на той же дужке портянками и положил их рядом.

В этот момент я вспомнил о военном водителе Исаеве и решил поучиться военно-техническому уму-разуму у опытного специалиста… Да к тому же и земляка…

— Послушай, Петрович! Помоги мне в одном вопросе разобраться! Как можно списать топливный насос?

— Высокого давления? С БТРа? — уточнил он, а после моего утвердительного ответа, задумчиво поскрёб затылок. — Да… Очень тяжело… Он же на двигателе установлен. Внутри бронекорпуса. Значит, его может повредить только прямое попадание в двигательное отделение… Понимаешь?..

— Конечно… — вздохнул я. — а дальше?

— А дальше… Ничего у вас не получится!.. — он говорил серьёзно и без иронии. — Бронетранспортёры у вас все целые… снаружи! А Васькин — молодой и всего боится… Чуешь?

Все эти нюансы мне уже были известны и теперь меня интересовало бумажно-техническое производство…

— Да. — сказал я голосом пободрее. — А как он списывается по бумагам?

Как у меня, так и у Иваныча имелся очень богатый боевой опыт, а следовательно и наши отдельно взятые фантазии обладали буйными возможностями. А при их слиянии, да при хорошей подпитке, коллективное воображение творило чудеса. В данном же конкретном случае… Мы «вспомнили» о том, что злосчастный топливный насос высокого давления получил прямое попадание вражеской подствольной гранаты в тот самый момент, когда в тяжёлом бою засорился топливный шланг, а доблестный водитель Исаев под шквальным огнём боевиков полез собственноротно его продувать… Ну, и открыл все верхние крышки двигательного отделения… Чем подлые боевики и воспользовались, коварно запульнув прямиком в моторное отделение гранату ВОГ-25…

Но эти боевые подробности Дегтярёву знать было необязательно, так как данное «ноу-хау» по праву принадлежало только первой роте. А сейчас меня очень интересовал сам процесс бумаготворчества и последующих за этим результатов… Желательно положительных…

— Ну… — начал говорить Дегтярёв. — Сперва приказом командира части создаётся комиссия, в которую должны входить зампотех батальона… Зампотех роты… И начфин, кажется… Ну и ещё кто-нибудь для массовости… Желательно из технарей…