Батарея

– Если честно, хочу понять, по каким признакам вы определили, что мне удастся превзойти Мату Хари. Каюсь, до вчерашнего дня мне мало что было известно об этой женщине, так, в общих чертах…

Литкопф подождал, пока официант наполнит бокалы красным вином местного разлива, а затем, сдержанно улыбнувшись, произнес:

– Будет проще, если для начала мы поймем, какие линии судьбы и какие черты объединяют вас. Как и Мата Хари, вы сотрудничаете с несколькими разведками мира; как и она, удивительно красивы и бесстрашны; как и она, вращаетесь исключительно в среде военных. Во время суда, который приговорил Мату Хари к смертной казни, судья поинтересовался, почему ее любовниками всегда были офицеры воюющих стран. На что Маргарет Целле, таковым было настоящее имя Маты Хари, ответила, что штатские мужчины ее вообще никогда не интересовали, поскольку в ее глазах офицер всегда оставался существом высшего порядка, человеком, способным рисковать в любой ситуации. Поэтому не случайно муж ее тоже был офицером в чине капитана. Мало того, она прямо заявила судье: «Если я любила, то только военных, в какой бы армии они ни служили, из какой бы страны ни были».

– Вы сказали, что муж Маргарет служил в чине капитана?

– Вас поражает, что, как и я, грешный, он не вышел чином? Но ведь моя флотская карьера еще только начинается.

Валерия грустно улыбнулась, вспомнила рослую, плотную фигуру капитана Гродова и, почти залпом опустошив бокал, рассмеялась:

– При чем здесь вы, господин Литкопф? При чем здесь вы?! Лично вас это никоим образом не касается. – Баронесса выдержала паузу и, заметив, что очень огорчила этим командира «Дакии», положила свою руку на его, нервно вздрагивающую.

– Но ведь вас заинтриговало то, что муж Маты Хари был капитаном.

– Смиритесь с тем, что я имела в виду другого капитана. Что же касается вас, то я уверена, что, прежде чем полностью завладеть состоянием своего папаши, вы обязательно дослужитесь до адмирала.

– Вы угадали мою мечту.

– И, в отличие от вашего папаши-магната, готова поддерживать вас в этом служебном рвении. Сам же Карл Литкопф считает вас прожигателем жизни, а вашу службу на яхте – непростительной тратой времени.

– Но ведь вы понимаете, что он не прав.

– Кажется, вы не завершили свой рассказ о все той же Маргарет Целле, она же Мата Хари. Напомню, что намекали на некое родство наших характеров.

– Когда судья спросил Маргарет, почему она, высокооплачиваемая проститутка, решила связать свою жизнь с французской разведкой, та ответила: «Я не хотела быть шпионкой, просто мне нужны были деньги, а на панель я идти уже не могла».

– Слава богу, в отличие от Маты Хари, я еще и на панели способна поработать, если вы намекаете именно на это.

– Наоборот, хотел подчеркнуть, что, в отличие от Маргарет, вы – аристократка, которая никогда не опускалась до панели; к тому же вы не падки на деньги.

– И, заметьте, это еще не все мои недостатки, – призывно улыбнулась Валерия. – К тому моменту, когда меня будут судить как агента всех европейских разведок, их наберется значительно больше.

– Нет-нет, вас никто не станет судить; к тому же я никоим образом не хотел…

– Уймитесь, капитан-лейтенант, уймитесь, – прервала его Валерия. – Мне не нужны ваши оправдания. Я всего лишь жду той заключительной фразы, ради которой вы разоряетесь в этом ресторанчике и вообще затеяли весь этот умилительный разговор.

Литкопф с минуту нервно барабанил пальцами по столу, и баронессе едва хватило выдержки, чтобы не заставить его прекратить эту «барабанную дробь перед казнью».

– Выходите за меня замуж, баронесса.

– Ну, наконец-то!

– Считаю, что мы составили бы неплохую пару.

– А кто способен усомниться в этом?

– Мой отец поможет вывести вас из-под власти германской, румынской и всех прочих разведок. Мы, Литкопфы, всегда ощущали нехватку титулованной родословной, зато мы уже давно не ощущаем нехватки денег и недвижимости.

– Вот с этого и следовало бы начинать, капитан-лейтенант, а не сравнивать меня с какой-то там, извините, Матой Харой, – умышленно исказила она кличку шпионки-танцовщицы, – или как ее там зовут на самом деле. И мой вам совет: если хотите завоевать меня, да к тому же вместе с моим титулом и моей родословной, старайтесь, капитан-лейтенант, все-таки быть больше капитаном, нежели лейтенантом.

– Мы с отцом предпримем все возможное, дабы уже к началу следующего года я был повышен в чине до капитана третьего ранга. Чтобы в своем высокородном обществе вы, баронесса, не чувствовали себя униженной положением своего супруга.

– Кажется, вы так ничего и не поняли, лейтенант-капитан, – умышленно исказила Валерия его чин. – И уже это наводит на грустные размышления.

В течение нескольких последующих дней гарнизон укрепрайона продолжал создавать оборонный пояс вокруг батареи, дополняя его второй линией окопов, щелями и блиндажами. Кроме того, на подходах к первой линии бойцы соорудили два мощных «камнемета» – большие ящики с гравием, под которыми был заложен динамит. Именно они должны были стать неким секретным оружием комендоров в случае прорыва общей линии обороны.

Ни один вражеский корабль к этому времени на рейде одесской гавани не появлялся. Мало того, разведданные флота подтверждали, что румыны вообще перешли на малые каботажные перевозки по мелководью, чтобы не становиться добычей советских субмарин, а в борьбе с флотом противника на этом этапе войны полагались только на авиацию [8]. Но все же, прибыв на батарею, бригадный комиссар Кулаков – тот самый, который в качестве члена Военного совета флота встретил Дунайскую флотилию в Одессе и тут же переправил ее в Днепровский лиман (откуда бронекатера могли совершать рейды и по Южному Бугу, и по Днепру), – вновь приказал провести учебные стрельбы, исходя из угрозы с моря.

Будто почувствовав неуместность своих стараний, комиссар внимательно осмотрел все оборонные позиции в районе командного пункта, капониров тяжелых орудий и батареи «сорокапяток», а затем взошел на прибрежный холм и какое-то время задумчиво смотрел не на море, а в сторону степи:

– Все-таки предполагаете, капитан береговой службы, что врага придется встречать из глубин материка?

– Это уже даже не предположение, а вполне реальная оценка стратегии врага.

– И как скоро видится эта встреча вам, офицеру, побывавшему на передовой?

– Она состоится в ближайшие дни, – ответил Гродов. – Ни бронетехники, ни авиации, которые способны были бы остановить натиск рейха на южном направлении, у нас пока что нет. С румынскими войсками – да, мы могли бы сражаться, особо не напрягаясь, но с войсками вермахта будет сложнее.

– Смелое предположение, капитан.

– Скорее, отчаянное. Уж теперь-то лгать самим себе смысла нет.

– Раньше тоже не было, а поди ж ты… – проворчал бригадный комиссар. – Оставив флотилию в Николаеве, я проинспектировал все четыре батареи очаковского сектора береговой обороны, которые, как вы знаете, тоже подчиняются командующему Одесской военно-морской базы. Так вот, представляете, на всех батареях бойцы просили зачислить их со стрелковым оружием в морскую пехоту и отправить на передовую. А когда я охлаждал их пыл предположением о том, что так или иначе вскоре они окажутся на передовой, причем не выходя за пределы своих батарей, воспринимали это как шутку. И ни один из комбатов – ни в очаковском, ни в одесском секторах – пока что не готовится к «сухопутным» боям с такой тщательностью, как вы.

– Может быть, потому, что ни одному из них не посчастливилось принимать участие в дунайском рейде и побывать на «румынском плацдарме»?

Бригадный комиссар протер платочком запылившиеся на степном ветре «учительские» очки, водрузил их на переносицу и вновь задумчиво всмотрелся в холмистую степную гряду, за которой парил утренней дымкой лиман.

– Не только в штабе флотилии, но и на судах о вас прямо-таки слагают легенды.