На карте не значится

- Могли заподозрить по отнятому служебному удостоверению.

- Так… - Смуров в раздумье потер переносицу.- Не повторилась бы для Рынина судьба Андриевского.

- Кто такой Андриевский и какова его судьба? - забеспокоился Шерстнев.

- Андриевский - инженер-метртростроевец!

- А почему вы это так подчеркнули?

- Извините, Василий Иванович, я не успел еще вам сказать, что фашисты строят здесь секретную базу подводных лодок. Идут подземные работы, на которых они и «вырабатывают» нас до смерти. И они буквально охотятся за специалистами по подземным работам.

- Но что же случилось с инженером Андриевским?

- Его выдал провокатор. И вот уже больше месяца мы ничего о нем не знаем… Но он не работает. Стало быть,его терзают гестаповцы… И, стало быть, - он все еще держится, если уже не замучен насмерть…

- Рынина тоже не сломить, - заметил Шерстнев,- Я его знаю почти двадцать лет…

- А мы, Василий Иванович, очень сожалеем, что не можем связаться с Андриевским и дать ему директиву принять предложение Реттгера…

- Как вас понимать? - спросил Борщенко.

- В подземном управлении строительством у нас нет своих людей. А нам надо вывести эту базу из строя…

- Как же это можно сделать? - заинтересовался Шерстнев.

- Мы уже накопили большой запас взрывчатки. Но не можем подобраться к подземному сердцу адской кухни острова. Может быть, не поздно еще связаться с Рыниным?.. Подойдет он для этого?..

- Давайте обсудим ваше предложение, - согласился Шерстнев. - Борис Андреевич выдержанный и решительный человек. Поручим Борщенко связаться с ним, пока не поздно… Если удастся…

Быстро покончили и с этим поручением Борщенко и разошлись.

Было уже поздно. Приближалось начало нового каторжного дня - первого тяжкого испытания для бывшей команды «Невы».

РЫНИН ОТВЕРГАЕТ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПОЛКОВНИКА

Обстановка в кабинете главного управителя острова, штандартенфюрера Реттгера, была суровой. Несколько простых стульев, и два деревянных кресла у широкого письменного стола - вот и все. Единственным предметом роскоши, резко бросавшимся в глаза, был чернильный прибор Реттгера. Но было ясно, что стоял он на столе не для практических надобностей, и не как украшение, а как символ…

В центре большой малахитовой доски, обрамленной по краям невысоким золотым парапетом, между хрустальных чернильниц в золотой оправе и с золотыми крышками возвышался на черном коне тяжелый рыцарь в золотых доспехах и с золотым оружием. Забрало его можно было открывать и закрывать, а на щите и плаще рыцаря чернел крест тевтонского ордена. Множество разнокалиберных карандашей и ручек лежало по сторонам от чернильниц, на лесенках из перекрещивающегося золотого рыцарского оружия.

Сейчас штандартенфюрер Реттгер сидел за столом и внимательно слушал доклад почтительно стоявшего перед ним оберштурмфюрера Хенке. Дослушав до конца, Реттгер снял трубку с телефонного аппарата.

- Инженер Штейн? Да, это я… Вам знакомо имя советского ученого Рынина?.. Так.., Даже встречались с ним на международных конференциях?.. Так… Дальше… Очень крупный специалист? Консультант по подземным сооружениям?.. Так-так-так!.. Дальше… Ну, ну!.. Очень интересно!.. И труды его читали?.. Ага… А он вас не знает?… Жаль… Все?.. Благодарю!..

Реттгер бросил трубку на рычаг и повернулся к Хенке.

- Рынин - это важный трофей. Прошу относиться к нему вежливо. Не трогать. И сейчас же доставьте его ко мне!

- Слушаюсь, господин штандартенфюрер! Разрешите выполнять?

- Да…

Хенке четко повернулся и направился к двери, но Реттгер остановил его:

- Еще одно! Напишите мне рапорт об этом нашем агенте, бывшем на советском судне.

- Слушаюсь.

Через двадцать минут конвойные ввели Рынина в кабинет Реттгера.

- Выйдите в вестибюль! - приказал Реттгер конвоирам.- А вы, доктор Рынин, проходите ближе и садитесь.

Рынин молча прошел к столу и сел в кресло. Кисти рук, с которых только что были сняты тесные наручники, ныли, и он стал растирать их, стараясь разогнать уже образовавшиеся отеки.

Реттгер несколько минут молча рассматривал Рынина, затем спросил:

- Как вы попали на судно? Куда вы направлялись?

- Это что - вопрос или допрос?

- И то и другое, доктор. Вы наш пленник.

- Я не военный.

- Это ничего не значит. Вам положено отвечать…

- У меня нет привычки, полковник, рассказывать посторонним о своих личных переездах.

- А вы, оказывается, разбираетесь в воинских знаках различия?

- Это не сложно освоить в военное время. И даже неизбежно, хотя бы и не было к тому желания.

- А все же, - куда вы направлялись? - вернулся Реттгер к интересовавшему его вопросу.

- Повторяю: отвечать не хочу. Это мое личное дело.

Реттгер нахмурился.

- А вы, доктор, оказывается, строитель? Консультант по подземным сооружениям? Может быть, с этим и была связана ваша поездка?

Рынин промолчал. Подумал, откуда этот гестаповец так быстро мог узнать то, о чем на судне знали только Шерстнев и Борщенко? Странно… Очень странно..,

- Что же вы молчите, доктор Рынин?

- Вопрос о моей специальности имеет значение только для меня и моей гражданской деятельности на Родине.

- Не совсем так. Этот вопрос может иметь для нас большое значение и здесь, на далеком острове…

- Каким образом, полковник?

- Вы могли бы здесь приложить свои знания и хорошо на этом заработать.

- Я не продаюсь, полковник. Учтите это сразу,

- Я уточняю, доктор, - сухо продолжал Реттгер. - Не стану скрывать от вас - в этом нет надобности! - здесь, на острове, мы проводим подземное строительство. Вы могли бы заработать.

Рынин молчал. Реттгер по-своему истолковал это молчание и добавил:

- Заработать сможете очень хорошо, если, конечно, будете хорошо работать…

Рынин продолжал молчать.

- Вы что, -не хотите отвечать?

- Я уже ответил, полковник, и не люблю, когда один и тот же выясненный вопрос задают снова.

- Что вы ответили?! - повысил голос Реттгер.

- Что я не про-да-юсь! - тихо, но с ожесточением и по слогам повторил Рынин. - У меня, полковник, есть честь!

Реттгер с раздражением взял один из карандашей, открыл им забрало рыцаря и зловеще сказал:

- У нас здесь был такой инженер… Работал в Москве, на строительстве метро. И он так же, как и вы сейчас, сидел передо мной и так же, как и вы сейчас, ответил мне теми же словами, что он не продается и что у него есть честь.

Рынин внимательно слушал, рассматривая неприятное, лоснящееся от сытости лицо Реттгера,

- Так вот, доктор Рынин, нам пришлось его замуровать живого в каменную гробницу. Он и сейчас там… жив еще…

Рынин содрогнулся и с ненавистью посмотрел в острые глаза Реттгер а, который, наблюдая за Рыниным, продолжал:

- Хочу предупредить вас, доктор Рынин, что и вы можете последовать туда же, если не измените своей позиции!

- Вот что, полковник! - медленно заговорил Рынин. - Запугивать меня - бесполезно. Страх я уже однажды пережил, - он остался там, позади… А у меня от него вечная отметина - вот эта полосатая седина… Больше разговаривать с вами я не хочу и не буду!

Реттгер раздраженно стукнул по забралу рыцаря, бросил карандаш и вышел из-за стола. Он прошелся по кабинету, поглядывая на Рынина, который опять принялся растирать все еще ноющие руки. Профессиональным взглядом Реттгер разглядел, что у инженера были слишком тесные наручники, и стал раздумывать… Может быть, не стоило так угрожать?.. Характеры у людей бывают разные, и один и тот же подход ко всем, возможно, и непригоден! К московскому инженеру угрозы не подошли. Видимо, и тут то же самое… Вообще советские люди загадочны. А уничтожить такого специалиста сразу, не использовать его, - жаль. Уж очень он нужен именно теперь!.. Придется, видимо, выждать…

Реттгер вернулся за стол, подобрал карандаш, аккуратно положил его на место, закрыл забрало золотого рыцаря и спокойно сказал: