И снова через фронт

О Буровой, например, в ее характеристике будет сказано: «…Принимала участие в боевых действиях по уничтожению живой силы и техники врага. Вела разведку в важных пунктах, занятых противником. Смелая и исполнительная разведчица…»

В Быхове разведчицы собрали интересовавшие их сведения и побывали у знакомой жительницы города. От нее узнали о Могилевской фабрике. Гитлеровцы все оборудование уже вывезли в Германию. Вывозится оборудование других заводов и фабрик. Девушка рассказала также о том, что в ряде районов оккупанты предупредили местных жителей об активных действиях на Могилевщине советских разведывательных групп, снабженных радиостанциями. Фашисты приказали задерживать всех появляющихся в населенных пунктах незнакомцев, особенно молодых людей, и передавать их местным немецким властям.

С утра над Могилевом поплыли из-за Днепра низкие облака. Где-то вдали глухо рокотал гром. Парные немецкие патрули неторопливо прохаживались по пустынным улицам города.

В штабе дивизии, расквартированной в Могилеве, несколько часов уже шло совещание представителей разведки и контрразведки частей, входящих в состав дивизии, гарнизонных служб СС, СД, гестапо, жандармерии, ГФП— тайной полевой полиции, вспомогательной полиции. Обсуждается один вопрос — о борьбе с партизанским и подпольным движением. На затянувшемся совещании выступил командир дивизии.

— Господа! В ответственное для нации время мы должны благодарить фюрера и бога за наши победы на фронте. Но мы обязаны сегодня помнить, что у нас есть свой, второй, и очень опасный фронт здесь, на Востоке. Это широкий фронт борьбы с партизанскими бандами. Мы вынуждены вести с ними самую настоящую войну. Для этой войны мы уже выделили значительные силы, и тем не менее покончить с бандитизмом пока не смогли. Наоборот, деятельность партизан активизируется. Я должен обратить ваше, господа, внимание на то обстоятельство, что партизанское движение и саботаж являются важным средством ведения войны большевистского командования. Чем тяжелее и чувствительнее будет поражение Красной Армии, тем больше следует рассчитывать на то, что политические руководители России будут стремиться к расширению партизанской войны. Задача состоит в том, чтобы путем строгих мер с самого начала отбить охоту у населения к покровительству партизан и к участию в партизанской войне… Нам надлежит усилить караулы — выставлять только парные посты, иметь дежурные подразделения, готовые в любое время вести бой против партизан. С сего дня запрещаю посылать одиночных посыльных с документами, особенно ночью… Гражданским лицам, укрывающим партизан или помогающим им, — смертная казнь. Вместе с тем надо поощрять тех, кто будет помогать нам в вылавливании партизан… Хочу еще раз напомнить, что в каждом русском надо видеть пособника Красной Армии. Не забывайте, что всякое проявление слабости стоит нам крови. Строжайшие меры, своевременно принятые, должны подействовать устрашающим образом на население и гарантировать защиту жизни немецких солдат. За каждого убитого бандитами немецкого военнослужащего и чиновника подлежат расстрелу сто, а за убитого полицейского — пятьдесят местных жителей.

Генерал, закончив речь, спросил:

— Что скажет представитель службы безопасности о методах борьбы с партизанами?

Шеф СД медленно поднялся со своего места.

— Считаю своим долгом отметить, господин генерал, что давно оправдала себя практика создания ложных партизанских отрядов с целью дискредитации партизанского движения русских. Нам надлежит смелее засылать в большевистские партизанские отряды своих агентов под видом бежавших из нашего плена красноармейцев, командиров и комиссаров или под видом бежавших из трудовых лагерей коммунистов. Надо вербовать агентов из кулаков, уголовных преступников, антисоветчиков. Кандидатов для вербовки рекомендую искать в лагерях военнопленных, среди местного населения, в кругах эмигрантов, выехавших из России в годы большевистской революции. Хочется верить, что если мы будем проявлять больше настойчивости в этой работе, то и успех к нам придет. У меня все, господин генерал.

— Необходимо без колебания подавлять всякое сопротивление, — продолжил командир дивизии. — Подавлять решительно и беспощадно. В случае если при прочесывании деревень население окажет поддержку бандам, то следует трудоспособных забирать и направлять в рабочие лагеря СС, если только для этого будет время. Если времени не будет, то население должно быть полностью уничтожено.

За появление местных граждан на железнодорожном полотне — расстрел на месте, без предупреждения. Всех праздношатающихся гражданских, в том числе женщин и подростков, в прифронтовой полосе — расстреливать без колебаний. Их следует считать шпионами.

В обращении с местным населением прошу строго руководствоваться мыслями фюрера, который, как вам известно, говорил: «Если я посылаю цвет германской нации в пекло войны, без малейшей жалости проливая драгоценную немецкую кровь, то без сомнения я имею право уничтожить людей низшей расы, которые размножаются как черви».

Господа, прошу вас отдать соответствующие приказы в своих частях и гарнизонах. Хотелось бы, наконец, напомнить приказ фюрера, согласно которому ни один офицер, вынужденный принять соответствующие моменту меры, не может быть привлечен к ответственности. Заседание закрыто. Вы свободны.

Когда все разведчики собрались утром на базе после выполнения ночных заданий, Василий Боков спокойно, неторопливо сказал им:

— Ребята! Получены сведения о том, что каратели начали прочесывать обширный район территории Могилевской области. Следует ожидать осложнения обстановки и здесь. Прошу вас повысить бдительность. О всех изменениях обстановки немедленно докладывать.

У обычно неразговорчивого Василия на этот раз откуда-то взялось красноречие. Он отметил неоценимую заботу и помощь Центра, большой вклад местных партизан и подпольщиков в выполнение поставленных разведчикам важных задач. Свою речь он закончил так:

— Центр уверен в нас, и мы должны сделать все, что бы оправдать доверие командования. Да, будет трудно. Но на то мы и комсомольцы, чтобы перед трудностями не пасовать. Нам иначе никак нельзя.

В июле в штабе Западного фронта от разведгруппы получили донесение:

«Каратели сожгли Красницу… Сожжен рабочий поселок Ветринка… Многие уцелевшие от расправы жители этих населенных пунктов ушли в партизанские отряды. Под угрозой сожжения село Смолица…»

Недаром так потемнел лицом командир партизанского отряда Аксеныч. Все знали, что он родом из Смолицы.

В те дни белорусские леса ежедневно принимали новых обитателей. По лесным дорогам и тропам группы людей шли и шли в организованные под руководством коммунистов партизанские отряды. В Хачинский лес хлынули жители из окрестных деревень и сел Могилевщины.

Выброшенная штабом Западного фронта в тыл противника группа разведчиков с помощью партийного подполья устанавливала новые связи с местными патриотами, которые были готовы к проведению любых совместных операций против оккупантов.

Формировались новые отряды народных мстителей. Штаб фронта ориентировал разведчиков:

«…Окажите вновь созданным партизанским отрядам помощь в обеспечении их оружием и боеприпасами…»

В лагере только что организованного Ветринского отряда разведчики как-то обратили внимание на молодого, городского вида мужчину, сидевшего рядом с туго набитым мешком. Вместе с ним была молоденькая женщина. Видно, что это — одна семья и что эта чета пользуется особым уважением у ветринцев. И как же разведчики обрадовались, узнав, что мужчина — местный врач Юрий Мурашов. Это был известный во всей округе человек. С ним в партизанский отряд пришла его жена Людмила, работавшая до войны медсестрой в ветринской больнице.

Партизаны гордились Юрием Никитичем, а он, недавний выпускник Минского медицинского института, гордился ветринцами, не смирившимися с захватчиками. Оказывается, двадцатисемилетний Мурашов давно готовился уйти в партизанский отряд, но решил сделать это, когда накопит достаточное количество медикаментов, в которых, бесспорно, нуждались партизаны. И вот теперь этот драгоценнейший груз покоился в его мешке.