Голубая стрела

Резкий командирский окрик поколебал Гудзя. Он вопросительно оглянулся на Кафнутдинова.

— Не отвечать. Повторить сигнал запроса, — приказал тот.

Гудзь снова замахал флажками. Моряк закричал обозленным голосом:

— Да вы что — смеяться вздумали? На гауптвахту захотели? Смотрите — у меня не долго…

Он нагнулся и бросил в рубочный люк два — три слова. И сейчас же на верхнюю палубу выскочили три матроса с резиновой лодкой. Один из них насадил шланг на носик баллона с сжатым воздухом — лодка надулась, и ее столкнули за борт.

— Не подплывать, стрелять буду! — предупредил Гудзь.

— Вот как? Посмотрим, — усмехнулся капитан третьего ранга и, сойдя с мостика, Приготовился сесть в шлюпку. Один из матросов спрыгнул в «резинку» и протянул руку своему капитану. Гудзь замешкался.

— Огонь! — приказал Кафнутдинов.

Гудзь дал короткую очередь — надувная лодка запузырила, матрос выпрыгнул из нее обратно. Командир с грубой руганью вернулся на мостик.

— Ой, будет нам лышенько, Кафнутдинов! — испугался Гудзь. — Пожалуется начальству — мы же виноватыми станем.

— Пусть! — упрямо отрезал Кафнутдинов. — А на остров все равно не пущу никого. Устав знаешь? Ну и все.

Отработав задний ход, лодка чуть отошла и стала бортом к острову. Кафнутдинов окинул глазом ее обводы и стиснул зубы до желваков на щеках: вздернутый нос, скошенная рубка, гладкая без пушек и пулеметов палуба подсказали сержанту, что перед ним — иностранная подводная лодка последней конструкции.

С лодки просемафорили: «Приказываю немедленно доставить офицера на корабль или не препятствовать подходу нашей шлюпки за ним. Иначе буду действовать со всей строгостью устава».

— Пиши: «Нет, точка, спуск шлюпки запрещаю», — распорядился Кафнутдинов.

Пока Гудзь передавал флажками команду, подводная лодка снова стала носом к острову. С ее кормы матросы спустили на воду вторую «резинку» и начали садиться.

Пограничник опять дал короткую очередь — предупредительную. Тогда откинулся носовой люк, на палубу лодки высунулся ручной пулемет и резанул по пикету огневой строчкой. Гудзь успел упасть за камень. Растерянно оглянувшись на Кафнутдинова, возмутился:

— Да что же это такое?

— Это враг! — зло отозвался Кафнутдинов.

Летчик заметался по помещению:

— Мерзавцы! Вот мерзавцы… Товарищи сержанты, слушай мою команду! Дайте мне оружие. Дайте оружие — слышите?

— Назад! — скомандовал ему Кафнутдинов и закрыл дверь. Оставив летчика взаперти, он поспешил на помощь товарищу.

Дважды пытались подводники под прикрытием пулемета высадиться на остров, и оба раза пограничники не дали шлюпке отойти от борта лодки.

— Эх, радист! Весь год говорил, много раз говорил, а когда надо — замолчал! Зачем рацию не берег? — желчно упрекнул Гудзя Кафнутдинов.

Подводная лодка вдруг двинулась вдоль берега. Сержанты переглянулись, ища друг у друга объяснения этому маневру. Гудзь первым нашел его, пронзительно закричал и ринулся из-за камня куда-то вправо к берегу. С лодки по радисту хлестнула очередь. Гудзь упал и, пригибаясь, побежал зигзагом. от камня к камню.

Кафнутдинов посмотрел в том направлении, куда устремился товарищ, и яростно выругался по-татарски: прячась меж камней, пробирался к берегу спасенный пограничниками «летчик». Он опередил Гудзя, стало ясно, что радист уже никак не может перехватить врага на берегу. Понял это и сам Гудзь, но сгоряча сделал ошибку: когда «летчик» прыгнул в море, пограничник тоже бросился с берега и саженками поплыл наперерез врагу.

— Глупый, потеряет башка! Следом надо, следом! — невольно воскликнул Кафнутдинов, стремительно выдвигаясь к тому месту, откуда бросился в воду враг.

«Беглец» неудачно избрал это место: тут из воды торчали камни, и лодка не решалась подойти совсем близко к берегу. «Летчику» предстояло проплыть несколько десятков метров, а плыл он медленно. Зоркие глаза Кафнутдинова мгновенно нашли причину этой медлительности: одна рука врага была занята синим баллоном!

Гудзь непременно перехватил бы «летчика», но он подплывал к нему со стороны, и этим не преминули воспользоваться пираты — они открыли по пограничнику огонь без риска попасть в своего.

Завязалась беспощадная дуэль: с лодки били по Кафнутдинову и плывущему Гудзю, а Кафнутдинов строчил по «летчику» и прикрывал своим огнем товарища. Длилось это секунды — Гудзь вдруг вырвался из волны чуть не по пояс. Кафнутдинов заметил, что лицо товарища залила кровь. Теряя силы, связист поплыл к берегу. Его голова то исчезала, то вновь появлялась в волнах. Не раздумывая, Кафнутдинов мгновенно скинул сапоги, обмундирование и бросился в море.

Своей привязанностью к баллону «летчик» выдал его ценность. Баллон не должен достаться врагу! Чемпион округа по плаванию, сержант Кафнутдинов стремительно настигал, «беглеца». Близ пограничника юркнули в воду несколько пуль, но потом стрелять прекратили: Кафнутдинов точно следовал за врагом и подводные пираты могли угодить в своего, тем более, что лодку покачивало на волне. Тогда с лодки тоже бросился пловец и поплыл навстречу «летчику».

Пограничник настиг врага. Ударив «летчика» кулаком по голове, Кафнутдинов вместе с ним ушел под воду. Недостаток воздуха выгнал их на поверхность. Враг старался вырваться, сержант — удержать его. Вода забурлила от их схватки. Совсем рядом Кафнутдинов увидел перекошенное злобой лицо противника и, схватив врага за тельняшку, замахнулся ножом. Однако «летчик» опередил пограничника и, упершись рукой в его подбородок ударил сержанта баллоном в лицо. Баллон отлетел в сторону. Но Кафнутдинов из последних сил стиснул руками горло врага. Сцепившись, они снова погрузились…

В момент схватки посланец с лодки во-время подхватил синий баллон и, нимало не беспокоясь о «летчике», торопливо поплыл обратно.

8. В ТУМАНЕ

Сквозь открытую дверь в комнату донесся рокот мотоцикла и хлопанье автомобильной дверцы. Старший лейтенант Сазонов встал, быстро застегнул воротник белого кителя, пригладил прическу. В «дежурку» вошел подполковник Кузнецов.

— Есть ли что новое?

— Есть, товарищ подполковник. Только что звонили от летчиков: капитан Петров нашелся, — протянул Сазонов начальнику исписанный листок.

— Наконец-то, — обрадовался Кузнецов.

В коридоре подполковника уже поджидал шифровальщик.

— Разгрыз-таки орешек? — догадался Кузнецов по выражению лица подчиненного и отпер дверь своего кабинета. — Молодец. Ну, давай сюда, интересно — что там…

Расшифрованная радиограмма имела всего несколько слов: «Встречайте завтра 14–15 МГ. Эллен».

— М-да, не больно понятно, а? — включая настольный вентилятор, заметил Кузнецов.

Шифровальщик ушел. Кузнецов перечитал текст еще раз и глубоко задумался. «Что же это такое? Радировала Ковальская вчера, значит, «завтра» — это сегодня. Кто же, кого и где должен был сегодня встречать? Имеет ли это отношение к преступлению на горной тропе? А что значит «14–15 МГ»?..»

Подполковник нажал кнопку звонка. На зов немедленно явился дежурный офицер, сменивший Сазонова.

— Из шифровального отдела ничего не поступало? — спросил Кузнецов.

— Никак нет, товарищ подполковник.

— Свяжитесь с ними и узнайте, как там обстоит дело с расшифровкой радиограммы. Скажите, что я очень жду результата.

— Слушаюсь…

Кузнецов склонился над расшифрованной радиодепешей. Размышляя, переписывал непонятный текст столбиком на листке бумаги. Листок был уже наполовину исписан, когда дежурный офицер доложил начальнику о поступлении ответа из шифровального отдела.

— Ну-ка, ну-ка, — заторопился подполковник, протягивая руку за бумажкой. На ней, слово в слово, повторялся текст, уже известный Кузнецову.

— Молодец, — еще раз заглазно похвалил он своего шифровальщика. — В точности дешифровки теперь сомнений не остается.

Едва Кузнецов сосредоточился над листком бумаги с рядами строчек, как в кабинете снова появился дежурный офицер. Подполковник сердито насупился: