Афганский «черный тюльпан»

— Евгений Михайлович, товарищ капитан.

— Меня зовут Владимир Николаевич. Откуда прибыл в Афганистан, Женя?

— Из 29-й ДШБ, что стоит на Украине, в городе Миров.

— Там кем был?

— Тоже старшим офицером батареи таких же гаубиц Д-30.

— Это хорошо. Вещи в палатке оставил?

— Так точно! Младший сержант Чесных показал Ваш закуток.

— Понятно. Сейчас сделаем так: четыре орудия подтягиваем к лагерю, а два остаются здесь на всю ночь в боевой готовности. Мало ли что? Утром ты снимешь их с позиции и пристроишься к общей колонне. Выезд завтра в 7–00, поэтому приступишь пораньше. Сегодня в 15–00 построение общей колонны техники бригады и прогон ее по кругу вокруг палаточного городка с целью выявления негодных к движению машин. У тебя есть во что переодеться?

— Есть полевая ПШ, — ответил Потураев.

— Хорошо! Подъедем, переодевайся, так не ходи. Десантную куртку возьми у сержанта Казеко, ему старшина доверил все имущество батареи. И оружие получи у дежурного, автомат и пистолет старшего лейтенанта Ивлева, он уже не приедет к нам, пару гранат, ну, и еще чего-нибудь, что посчитаешь нужным. Пока будешь переодеваться, я соберу батарею и представлю тебя. Все ясно?

— Ясно, товарищ капитан!

— Командиры орудий, ко мне! — скомандовал Петухов.

Капитан Петухов, высокий и плотный, казалось, излучал энергию, заряжая ею окружающих. Подбежали несколько сержантов в потрепанных и побелевших десантных куртках, в шапках и с автоматами за спиной.

Петухов обратился к ним:

— Товарищи командиры! Эти четыре готовых к маршу орудия подводим сейчас к нашим палаткам. Там собрать всех своих людей и быть готовыми к построению личного состава. Орасанову и Быкову оставаться с расчетами на позиции в постоянной боевой готовности до утра. Сержанту Сердюкову организовать смену людей в этих дежурных расчетах каждые четыре часа. Да! Сержант Орасанов! На построение приведешь всех, оставишь у орудий по одному часовому. Ясно?

— Так точно! — почти хором ответили командиры орудий.

— Готовые расчеты — по местам!

Петухов повернулся к Потураеву, стоявшему рядом с ним и уже понявшему всю ситуацию обстановки как в батарее, так и во всей его воинской части.

— Я на первом, ты, Евгений, садись в четвертый УРАЛ — за мной!

— Есть!

Они разошлись по своим машинам, в которых уже находились солдаты орудийных расчетов, поправляя снарядные ящики, закидывая под сиденья шанцевый инструмент и до-сыльники, чтобы не путались под ногами. Потураев запрыгнул на подножку кабины, открыл дверь и спросил у сидевших в кузове:

— Готовы?

— Готовы! — был ответ.

Первый тягач тронулся с места. За ним плавно и грузно, приседая на торснонах, потянулась сцепленная 122-мм гаубица, всеми тремя станинами и стволом упираясь в форкоп под задним бортом. Потураев спросил у своего водителя, усаживаясь рядом с ним:

— Как Ваша фамилия?

— Панин, товарищ старший лейтенант! Рядовой Панин!

— Добро! Едем, Панин последними! Давно служишь?

— С той осени — второй год уже, — ответил Панин, включая скорость и плавно отпуская педаль сцепления. Колонной в четыре тягача — УРАЛа с орудиями они не торопясь подъехали к своим палаткам с тыла и остановились. Петухов выпрыгнул из кабины и пошел ко взводу управления, уже полностью погрузившему одну палатку с имуществом и приступившему заваливать вторую. К ней подъезжал бортовой автомобиль ГАЗ-66, остановился, и из кабины соскочил молодой лейтенант. Он подбежал к подъехавшему комбату и что-то ему сообщил, указывая рукой в сторону автопарка бригады, расположенному в другом конце лагеря и обкопанного неширокой траншеей. Петухов нахмурился, задумался на минуту и что-то приказал лейтенанту. Тот подал команду на общее построение батареи. Командир батареи взмахом руки позвал Потураева к себе и сказал:

— Переоденешься после построения. Тут еще случилась незадача! Один наш УРАЛ не мог завестись в парке, его начали таскать БТРами на трубе, она соскочила с крюка и пробила ему радиатор. Теперь он совсем вышел из строя. После построения я пойду туда, а вы с Костюковым, командиром взвода управления, продолжайте грузиться и ставьте машину к нашей колонне.

— Понятно, товарищ капитан!

— С остальными двумя расчетами познакомишься сам. Они на построение не успеют.

— Ясно!

Подбежал лейтенант Костюков:

— Товарищ капитан! Батарея по Вашему приказанию построена! — доложил он и опустил руку.

— Идем, Потураев. — сказал Петухов, направляясь к двухшеренговому строю трех взводов батареи, взвода управления и двух огневых. На правый фланг своего взвода встал убежавший вперед Костюков и приложил правую ладонь к козырьку фуражки. На левом — стоял неизвестный Потураеву пожилой прапорщик. Это было уставное место старшины любого подразделения.

— Вольно! — сказал Петухов и лейтенант Костюков продублировал команду: «Вольно!» Потураев стоял рядом с командиром батареи.

Петухов внимательно оглядел стоявшую батарею и спокойным голосом произнес:

— Товарищи! Представлю вам старшего лейтенанта Потураева Евгения Михайловича, прибывшего к нам из Союза на должность старшего офицера батареи. Прошу любить и жаловать! Ближе познакомитесь в ходе совместной службы. Огневикам теперь все вопросы старшему лейтенанту. Сержант Казеко! Подберешь десантную куртку прибывшему офицеру. Дежурный!

— Я, товарищ капитан, — ответил стоящий у жилой палатки сержант Новоселов.

— Выдадите старшему лейтенанту оружие Ивлева!

— Есть!

Петухов повернул голову к Потураеву:

— Стать в строй!

— Есть! — Евгений козырнул и встал на правом фланге первого огневого взвода.

— Лейтенант Костюков! Сейчас начинайте составлять именные списки личного состава и наличной техники в двух экземплярах, а я пойду в автопарк. Прапорщик Веденеев! Вам получить на прод. складе сухие пайки в дорогу на четыре дня и сразу же их раздать солдатам. Сержанту Чесных продолжать со своим взводом управления снимать и грузить палатки и все что в них. Старшему лейтенанту Потураеву предлагаю убыть на огневые позиции, познакомиться с отсутствующими расчетами и с системой огня в случае внезапного нападения! Петухов еще раз обвел взглядом личный состав:

— Вопросы есть? Батарея молчала.

— Разойдись по местам! — подал команду командир батареи и поманил к себе Потураева.

— Женя! Сначала переоденься, а потом занимайся службой. Я в автопарке, останешься здесь за меня.

Старший лейтенант Потураев подходил к огневым позициям оставшихся там двух орудий, чувствуя себя уже полнокровным членом этого боевого коллектива — артиллерийской батареи. Одет он был в удобную десантную куртку с широким воротником, туго затянутую кожаным офицерским ремнем с кобурой пистолета на правом боку. Автомат и гранаты Евгений брать не стал — ни к чему они пока. Надел почти новую шапку, привезенную из Мирова, полушерстяную полевую форму и свои хромовые сапоги. Теперь он ничем не отличался от окружающих, и это придавало ему уверенность в движениях. Все его разрозненные мысли о доме, семье, будущей службе, о новых сослуживцах были слиты в единое стремление быть полезным, теперь уже в его подразделении. Будучи по характеру общительным и без необоснованных претензий к людям, понимая, что на военной службе не выбирают по вкусу командиров и подчиненных, Потураев не сомневался, что он быстро сойдется и с теми и с другими. Тем более, что хлопотная обстановка предстоящего марша не оставляла времени на раскачку, с первой минуты захватив его своими заботами. Практический первого шага в своей новой воинской части он почувствовал себя, как патрон в обойме, среди других, таких же, готовых к бою, окружающих его солдат и офицеров. Евгений вспомнил сержанта Казеко, когда тот принес ему в офицерскую комнату за танковым брезентом десантную куртку. Потураев уже получил оружие, переоделся, с трудом засунув в чемодан свою шинель, и беря из рук Казеко куртку, спросил:

— Откуда призывался в армию, сержант?