Черный тюльпан

ФАРИД РАУФ ОГЛУ

ЧЕРНЫЙ ТЮЛЬПАН

"А"

Свет в казарме тускло мерцал и каждое движение в комнате отдавалось дикими плясками теней на стене. Было тихо и скрип карандаша по смятому листу бумаги входил в сон пятерых солдат. Шестой писал письмо. Писал аккуратно, тшательно выводя каждую букву, проверяя наличие грамматических ошибок, будто это имело огромное значение. Ведь мать ждет любой весточки, все равно какой. Но может потому он писал аккуратно, что писал эти письма также себе?

- Самир, ты, кончишь писать? - спросил один из лежащих солдат . - Выключай свет !

Самир не ответил. Он не торопился спать. Ему казалось, что сон крадет его время. Этому надо сопротивляться насколько дозволяет плоть. Сопротивление стало неотъемлимой частью его нынешней жизни, навалившейся и придавившейся действительности. Самир мог этому противопоставигь только свои мысли. В мыслях он мог беспрепятственно перейти любые границы, оказаться даже в Баку, перелетая лихо советско-афганскую границу, не волнуясь при этом быть сбитым "стингером".

А сон был не в его власти. Сон творил кто-то другой. С ним было очень трудно бороться - оставалось только не спать. Но в этой борьбе подводило тело - жалкая оболочка, тюрьма для души и одновременно ее великое пристанище, воплощающее гениальность каждой мысли. Но плоть так быстро поддавалась силе нескольких граммов свинца, она так невыносимо болела при ранениях, так смрадно гнила. Ее возможности были так ограниченны здесь, на войне, на чужбине, в исстреблении жестоком и бессмысленном, в разрушении чужой жизни, которая никого не звала строить светлое будущее под названием коммунизм.

Сон снова властно потребовал уделить ему время. Самир потушил свет и все предметы растворились в темноте.

"Б"

Зазвонил будильник. Он имеет привычку настойчиво звенеть тогда, когда совсем не хочется вставать. Будильник-садист.

Мама встала. Разбудила мужа и сына. Потом пошла на кухню. Привычные движения - зажгла газ, поставила на плиту чайник. Достала из холодильника яйца и ловко сбросила эмбрионную массу на сковородку. Яйца возмущенно зашипели. Потом пошла в ванну. Выглядеть опрятно - необходимость.

- Азад, ты опаздываешь в школу. Вставай!

Азад всегда "экономит" время. Обратно на кухню - надо подать мужу чай. Он любит крепкий. Туг появился отец. На стол подан традиционный утренний завтрак - сыр, масло, чай. Вся семья в сборе, только без Самира...

- Сегодня у нас контрольная, - сообщил Азад в надежде уговорить родителей не отправлять его в школу.

- Готовился? - спросил отец.

- Так себе.

- На этот раз тебе придется пойти. В прошлый раз ты уже отсидел дома. Слишком много поблажек мы тебе делаем.

Мать стоя перекусила и выпила чай. Муж встал: - Ты погладила мне рубашку?

- Висит на стуле.

Теперь быстро помыла тарелки. Азад все еще ковырялся в яичнице.

- Я не понимаю о чем ты думаешь, - сказала мать. - Тебе все равно опоздаешь ты в школу или нет, а потом меня вызывают учителя и спрашивают, где ты целыми днями шляешься.

- Мама, если бы ты знала как неохота учится! Изо дня в день одно и тоже.

- Это у всех так. Я каждый день хожу на работу. Отец тоже... дедушка тоже ходил...

Дедушка закивал головой. - Жизнь это повторение. К нему надо привыкнуть.

Мама быстро оделась, схватила сумочку и вышла в ритм каждодневной обыденности. Проходящая по улице толпа задавала такт, а машины аккомпанировали нотам дня.

"С"

Из гостиничного окна открывался прекрасный вид на Шушу и окрестности. Свежесть зимнего воздуха шептаала о жизни, дыхание лесных склонов приглашало к созерцанию прекрасного.

Самир постоял немного на балконе перед тем как спуститься вниз, в столовую. Было шумно, бряцали тарелки. Самир сел рядом с Юсифом. Сразу к ним подошел какой-то пожилой человек.

- Султан-муаллим, - представил его Юсиф. - Писатель. Наверное слышал о нем?

Самир демонстративно покачал головой - нет.

- А мы о тебе наслышаны, - сказал Султан. - Побольше бы нам таких ребят, как ты. Молодчина! Родина сейчас нуждается в таких бойцах. Сотню-два бойцов и мы поставим армян на колени... Ночью слышали?.. Стреляли. Я так боюсь за Шушу. Здесь столько исторических памятников. Здесь центр нашей цивилизации... Один снаряд может уничтожить в секунду все, что люди веками создавали... Все это русские! Если бы не их помощь армянам... Наше руководство тоже "молодец"! Никто ни о чем ни чешиться! Идешь по Баку - все своим делом заняты... сытые морды. Шалавы по городу расплодились. Беззаконие, взягочничество...

Самир заметил, что появился человек с видеокамерой и начал снимать их. Понятно... Этот писатель приехал сюда ради рекламы. Потом в газетах напишут, что такой-то был на фронте, вел работ у и прочая белебердень...

- Это не война, а херня, - перебил Самир разглагольствования писателя.

- А я о чем говорю? Надо воевать по настоящему. Мы столько лет с армянами жили в дружбе, столько для них делали. А русским нефть давали... За все это мы получили то, что сейчас имеем! Надо отомстить!

- А ваши дети воюют или как? - спросил неожиданно Самир.

- Они еще в школе учаться - выпалил писатель. - Но всех своих родственников я... - писатель на секунду задумался, - я поощряю идти на фронт и... идут ...

Самир молча встал и вышел. Разговор стал неинтересен. Писатель секунду смотрел ему вслед, а затем продолжил говорить что-то Юсифу, но уже с меньшим пылом.

У входа в гостиницу стояла группа солдат во главе с капитаном.

- Самир, - сказал он. - Нам пришло подкрепленье. Добровольцы. Народный фронт организовал для нашей предстоящей операции.

- Когда же наше руководство будет думать об армии. Чем вообще занимается министерство обороны?!

- Оно будет руководить операцией, - обиделся капитан на слова Самира.

- Руководить они могут. Вообще, у нас только руководить и могут.

Самир с интересом посмотрел на новоприбывших. В группе он сразу приметил двух битых ребят. Точно - они служили на морском флоте, выяснил позже Самир.

Капитан объяснил добровольцам, как в нынешнем бардаке принято жить, то есть где они будут спать, принимать пищу и нести так сказать боевую службу. Самир подошел к одному из "битых" ребят и завел разговор о жизни.