Чеченская обойма

Валерий Горбань

ЧЕЧЕНСКАЯ ОБОЙМА

РАССКАЗЫ И ПОВЕСТИ

Авитаминоз

Вот и закончилась наша первая ночь в Грозном.

Закончилась без суеты, без страха. И если поцокали мои орлы зубами, то не из-за пулявшей всю ночь по блоку «биатлонки», а от неожиданного после вчерашней дневной жары ночного заморозка.

Так что, командир, через левое плечо поплюй, но, похоже, можешь себя поздравить.

Пусть командировка только начинается. Пусть это всего лишь одна из предназначенных твоему отряду сорока пяти ночей. Пусть война в любой момент может подкинуть любой страшный сюрприз.

А все-таки — ты готов. И орлы твои готовы.

А солнышко снова шпарит.

Воспоминания о ночном заморозке вместе с потом из-под «Сферы» солеными ручейками утекли. Даже странно думать, что дома еще сугробы лежат и метели вовсю буянят. Сейчас бы окрошечки холодненькой… Кстати, вчера, когда шли на базу из ГУОШа, [1] проезжали мимо рынка. Похоже, в Грозном народ действует по правилу: война войной, а торговля по расписанию. На рынке народу полно и издалека видно, что прилавки зеленью забиты. А хочется зеленочки-то, травки-силосу, витаминчиков! Правда, мужики в комендатуре говорили, что цены на рынке еще высоковаты, надо чуть подождать. Да только дорога ложка к обеду. Когда всего полно будет, то и охотка отойдет. А вот сейчас лучком зеленым в солонку ткнуть, да с черным хлебушком его! Или редисочкой свежей, ядреной похрустеть… Все, сил нет, слюна аж фонтаном брызжет. И вообще, аль мы не крутые, аль не заслужили?!

— Котяра!

— Здесь, командир!

— Давай готовь машину и группу прикрытия. Смотаемся на рынок, посмотрим, как тут народ живет. Да надо к обеду зелени набрать. А то мы как бригада вурдалаков выглядим. Морды бледные, губы синие. В медицинские учебники можно фотографировать, в раздел про авитаминоз. Сколько тебе времени нужно?

— Пять минут.

— Время пошло…

Пять не пять, но через десять минут уже и «Урал» у коменданта выпросили, и сопровождение в полном боевом из-под брезента радостными физиономиями сияет. Ну, понятное дело — весь цвет отряда здесь. Первый выход в город, на оперативный простор. Это тебе не на блоке торчать, марсианские пейзажи на грозненском асфальте рассматривать.

Рынок как рынок. Все та же туретчина, китайчатина. Польский ширпотреб попадается. Все те же сникерсы-марсы-пепси-колы. Торгашки, в основном чеченки, галдят, как положено. Зазывают, подначивают. По-русски почти все нормально говорят. Только гласные тянут, нараспев как-то произносят. Шипящие очень любят. И букву «в» смешно выговаривают: губы в трубочку, как англичане свое «дабл ю», из-за которого до сих пор Шерлок Холмс в разных изданиях то с Уотсоном, то с Ватсоном за злодеями бегает.

Мужиков мало. Только мясо продают двое или трое. Да водку — один. Несколько человек у киосков на корточках сидят. Надо повнимательней быть. А то в толпе и стрелять не надо. Сунут заточку под броник — ты еще по инерции идти будешь, а твой «приятель» уже испариться три раза успеет.

— Не разбегаться. Группой идем. Повнимательней.

Вот она, зелень кучерявая. Вот она, родимая. Тут надо Кота вперед запускать. Ох, и мастер торговаться. Рожа уже в улыбке расплылась, глазенки заблестели. В своей стихии человек.

Что-то с первой хозяйкой не сторговались. Ну, понятно, кто же на Кавказе товар с первого захода берет? Тут торговаться не уметь — себя не уважать. Только делать это надо красиво. Не жлобства для, а искусства ради. Красивый торг — это состязание поэтов!

Ну вот! Тетка-покупательница весь кайф обломила! По виду — своя, русачка. Только странная какая-то: бледная, лицо, как испитое. Дерганая, похоже, с легкой шизой. Котяра и вторая продавщица уже целую сагу о молодой редиске сложили, уже партию на два голоса без фортепьяно дружненько так стали выводить… А эта подошла, теребит пучки: то ей не так, это — не эдак. Есть такая категория рыночных посетителей. Им в удовольствие пройти, поприцениваться, ничего не купить, зато каждому продавцу его товар охаять. Желчь слить. Обычно торгаши таких мгновенно вычисляют и либо игнорируют, либо сразу отсылают подальше. Но наша чеченка вежливая оказалась. Хоть и видно, что ничего эта тетка покупать не будет, хоть и сбила она нам торг красивый, но не злится продавщица, отвечает ей на все вопросы, разговаривает вежливо. Наверное, боится русской при нас дерзить. То-то! Это вам не девяносто четвертый, когда о русских здесь любая мразь ноги вытирала, как хотела. Теперь у них защитники есть!

— Ну, вы будете брать что-нибудь? — Котяра ухмыляется галантно.

— Нет, дорого. Что это за цена? С ума совсем сошли.

Женщина бережно кладет пучок редиски на место (что ж не швырнула для полноты возмущения?) и, отвернувшись, уходит наконец. Ну ладно, и нам пора. Котяра затаривается в два пакета, сбив цену чуть не вполовину. Хозяйка торжественно, в знак признания его несомненного таланта, еще три пучка укропа бесплатно вручает. Комплименты, обещания теперь покупать зелень только у этой красавицы (благо ее джигита рядом нет), аплодисменты, занавес…

А на базе уже борщ с тушеночкой доваривают. Сейчас мы туда укропчику, чесноку меленько рубленного, да под лучок… Есть счастье на свете, люди добрые!

Вон как наряд в столовой при виде роскоши такой развеселился. Так: пока они борщ доводят до абсолютного совершенства, а столы — до уровня фламандских натюрмортов, надо быстренько в комендатуру мотнуться. Зам коменданта по милиции обещал подготовить график патрулирования, да, если честно, и желание поделиться первыми впечатлениями аж распирает…

Что-то нет Федорыча. Ни в штабной комнате, ни в спальне. Может, на улице? В комендатуре два входа-выхода. Один — со двора, для своих. Второй — снаружи: к шлагбауму и пункту выдачи гуманитарки.

Точно — вот он. Возле шлагбаума с народом стоит. Откуда их столько? Старики, женщины, некоторые с детьми. Есть и чеченцы, но в основном свои — славяне. И тоже лица странные: мимика дерганая и блеск в глазах, как у той женщины на рынке. Федорыч им что-то объясняет. Мягко так, как доктор тяжелобольным:

— Чуть-чуть подождите. Сейчас подойдет помощник по тылу. Обязательно поможем. Хоть немножко, но поможем.

Ко мне направился. Надо расспросить, что тут за народное собрание.

— Здравствуй, дорогой. Как первая ночь? Без проблем? Ну и молодцы. А у нас — вон видишь…

Вот беда, беда! Посмотришь на людей, самому три дня кусок в горло не лезет. А как всем помочь? Красный Крест только рекламу создает да политику качает, а реальная помощь — мизерная. Гуманитарку привозят — ее всю сильненькие да блатные растаскивают. Люди сутками в очередях стоят, дождаться не могут, в обмороки падают. Чеченцам легче. У них родня в селах. Кому совсем невмоготу — уезжают к своим. В городе все равно ни работы, ни условий для нормальной жизни. А эти… пока бои шли, по подвалам сотнями от голода и жажды умирали. Вышли из подвалов, а кто их накормит? Где квартиры уцелели — мародеры прошлись. Рады последние вещи за банку тушенки отдать, а где те вещи? Одна надежда — на нас. А что у нас, склады, что ли? Мы тут уже все что могли поотдавали: перловку, пшено, макароны разные, а все равно — капля в море… По помойкам бродят, да сейчас и на помойках ничего не найдешь. На рынках побираются. Вокруг еды ходят, смотрят, оторваться и уйти не могут. А купить не на что… Слушай, ты за сутки хоть немного отдохнул? Что-то выглядишь неважно, не приболел?

— Да нет, все нормально. Климат непривычный, жарковато. Ничего, освоимся. Я… я к своим пойду. А насчет патрулирования попозже зайду, ладно?