Неуловимые (с иллюстрациями)

Александр Ашотович Насибов

Неуловимые

Глава первая

В полночь дежурный вызвал к телефону командира дивизионных разведчиков гвардии старшего лейтенанта Аскера Керимова.

В землянку телефонистов вошёл человек лет двадцати пяти. Он был худощав, высок ростом, порывист в движениях. Запоминались прямой, красиво очерченный рот, тонкий, с небольшой горбинкой нос, внимательные серые глаза под светлыми бровями.

— Кто звонит? — спокойно спросил Керимов вскочивших при его появлении телефонистов.

— Пятый, товарищ гвардии старший лейтенант, — ответил телефонист, с уважением кивнув на трубку.

Керимов движением руки разрешил связистам сесть и продолжать работу, опустился на табурет, взял трубку.

— Слушаю, — сказал он, — сорок первый слушает.

— Ну, здравствуй, сорок первый, — зарокотал в телефоне баритон начальника штаба дивизии, — как ты, выспался, брат?

Задав этот вопрос, начальник штаба усмехнулся. Он прекрасно знал, что только минувшим вечером вернулись разведчики из очередного поиска, в котором пробыли двое суток, не сомкнув глаз. Они привели пленного, сдали в штаб, и Керимов был отпущен лишь часа три-четыре назад. Конечно, он не отдохнул, и ему больше всего на свете хочется в постель.

Услышав голос начальника штаба, Керимов насторожился. Он почувствовал, что случилось нечто серьёзное: без крайней нужды командование не стало бы прерывать его отдых.

— Выспался, товарищ пятый, — ответил он, откинув со лба прядь золотистых, почти рыжих волос и, сосредоточившись, плотнее прижал к уху трубку.

— Хорошо, раз выспался, — проговорил начальник штаба. — Собирайся тогда и мчись сюда. Есть дело.

Керимов потрогал рукой подбородок, на котором отросла порядочная щетина, недовольно поморщился.

— Может, успею побриться да почиститься? — нерешительно спросил он.

— Побриться? — начальник штаба помолчал. — Ладно, полчаса тебе на бритьё. А потом — птицей лети. Вызывает третий.

«Третий» — был телефонный шифр командира дивизии.

Минут через тридцать серый в белых разводах вездеход, переваливаясь с боку на бок, двинулся к штабу. Рядом с водителем выбритый и подтянутый сидел командир разведчиков, покуривая спрятанную в рукав плаща папиросу.

Водитель вертел баранку, ловко объезжая встречавшиеся на пути воронки, и что-то тоскливо напевал. На своего пассажира он старался не глядеть. Уже дважды между ним и Керимовым происходил неприятный разговор. Мечтой шофёра было стать разведчиком, действовать вместе с Керимовым в тылу у немцев. Сколько рассказов ходило по дивизии об отчаянно трудной и увлекательной работе разведчиков! Но Керимов не брал его. И на то имелись свои причины.

— Товарищ гвардии старший лейтенант, — не выдержал, наконец, шофёр, — когда же?..

Керимов не ответил.

— Товарищ гвардии старший лейтенант!..

Командир разведчиков покачал головой.

— Не возьму, — сказал он. — Две недели с гриппом ходите, легкомысленный человек!.. Кашлять и у немцев под боком будете?

— Но я… — Шофёр торопливо полез в карман, вынул коробочку. — Лечусь я, товарищ гвардии старший лейтенант. Вот порошки!..

— Лечусь, — усмехнулся Керимов. — А с оружием как?.. А ну, вылезай!

Шофёр озадаченно посмотрел на него.

— Вылезай говорю, — повторил Керимов, — будешь за пассажира.

Шофёр остановил машину, выпрыгнул на дорогу, обошёл вездеход. Керимов передвинулся влево и занял место у руля. Шофёр сел рядом. Офицер вытащил из кармана маленький трофейный маузер, вынул обойму, проверил патронник и передал оружие водителю.

Машина тронулась. Солдат стал разбирать пистолет. Аскер молча наблюдал за ним.

— Эх вы, — вздохнул он, когда шофёр замешкался со съёмом ствола. — А прошлый раз автомат не могли наладить. Ко всему ещё — и машина барахлит!

— Что вы!.. Я же её как ребёнка!..

— Свеча во втором цилиндре, — сказал Керимов, притормозив и передавая водителю руль. Тот хотел возразить, но прислушался к мотору и прикусил язык: свеча и впрямь барахлила.

— Итак, — продолжал Керимов, — подведём итог. Человек не заботится о себе, не знает оружия врага, не бережёт свою технику. Может из него получиться разведчик? Не может!

Водитель молчал. Молчал и Керимов. Он откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза, задумался, перенесясь мысленно к далёкому прошлому…

Странно иной раз складывается судьба человека!.. Взять, к примеру, его. Решающую роль в том, что он стал разведчиком, сыграли увлечения юных лет: иностранные языки, точнее — немецкий, и футбол. Любовь к языку привила соседка, вдова известного инженера-химика, проработавшего четверть века в советских технических представительствах в Германии, а на склоне лет поселившегося в родном городе Баку и вскоре там умершего.

Соседка была очень дружна с матерью Аскера. Обе потеряли мужей, а затем по ребёнку: Окюма-ханум — старшего сына, а Марта Львовна — дочь.

Став одинокой, соседка всю свою любовь перенесла на Аскера. Мальчик тоже полюбил старую женщину — всегда чуть печальную, ласковую, добрую. Долгими зимними вечерами, когда за окнами выл и метался норд, особенно уютно было у Марты Львовны, в кабинете покойного мужа. Там все до мелочей сохранялось, как и при жизни инженера. На высоких во всю стену полках стояли длинные ряды книг, зелёный колпак лампы струил неяркий свет; в печке потрескивали дрова. В углу стучали большие часы. Аскер забирался с ногами в глубокое кресло, прижимался щекой к его грубоватой коже и слушал.

Марта Львовна, надев пенсне, сидела за столиком.

Старушка рассказывала ему о Германии, которую знала превосходно. Неторопливо и ровно лилась её речь. И перед глазами Аскера вставали то улицы шумного Берлина, то старинные, причудливой архитектуры замки Баварии, то гигантские заводы и шахты Рура…

Марта Львовна задумывалась, умолкала, и тогда Аскер боялся шелохнуться, ожидая продолжения рассказа. Иногда старая женщина прерывала повествование. Приставив к стеллажам лестницу, она взбиралась наверх, отодвигала стекло и вынимала книгу. Обычно это был том старинного издания в выпуклом многоцветном переплёте, тяжёлый и чуть запылённый. И запах у этого тома был особенный, не похожий на запахи других книг…

Аскер осторожно листал страницы, с острым любопытством рассматривая непонятные и казавшиеся загадочными буквы, странные картинки — на них были изображены волшебники, феи, драконы…

Однажды в его руках оказался том сказок братьев Гримм, огромный, тяжёлый, в толстом переплёте с металлическими уголками и застёжками. Марта Львовна разрешила ему взять книгу к себе. Почти всю ночь рассматривал её Аскер, а на утро с сожалением вернул — читать-то он не мог по-немецки!

— Так научись, — сказала вдова. — Хочешь, буду учить?

Аскер с радостью согласился.

Все это произошло, когда ему было одиннадцать лет. Началась учёба. Аскер оказался не без способностей, и дело быстро пошло вперёд. Вдова упрекала себя за то, что не догадалась заниматься с таим раньше.

Года через полтора Аскер уже читал вслух братьев Гримм, а потом и более трудные тексты. Теперь соседка разговаривала с ним только по-немецки; это оказалось самой лучшей школой освоения языка.

Шли годы. Ему было семнадцать лет, когда скончалась. Марта Львовна. Перед смерти старушка распорядилась, чтобы кабинет и библиотека были переданы молодому соседу. Аскер стал владельцем почти двух тысяч книг на русском и немецком языках. К тому времени он владел языком немногим хуже своей наставницы, продолжал изучать культуру и литературу немцев.

Также страстно увлекался Аскер спортом, футболом. Правый полузащитник и капитан ведущей молодёжной команды города, он был широко популярен. Бакинские мальчишки, прозвавшие его за золотистый цвет волос «сары Аскером», ходили за футболистом по пятам.