Рассказы. Как страна судит своих солдат.

Ульман Эдуард

Как страна судит своих солдат

Вылет планировался на семь часов. Рано утром в нашей полутемной палатке началась суета доподготовки — получение оружия, боеприпасов, увязывания снаряжения и тому подобное. Поскольку опыт у народа только нарабатывался, то определенная нервозность имела место. Началось притормаживание отдельных элементов из числа «наиболее подготовленных». Вышли на плац. Я выползаю одним из последних. Уточнил у «замка» наличие людей, снаряжения, вооружения. Кого-то отругал, кого-то отправил за забытым. В строй встал перед выходом командира. В том, что дело будет серьезным, были уверены все поголовно. Практически каждый поработал в прилегающих к Самашкинскому лесу районах. Делились информацией друг с другом — знали куда шли, поэтому настраивались работать как следует.

Пробежали вдоль строя начальники служб. Провели сверку. Вышел комбат, стихли разговоры. Доложились. Покивали головами в ответ на привычные вопросы, насторожились, переваривая еще раз информацию. На плечи стали давить вес разгрузки и рюкзака. В этот момент было не до погоды, хотя с утра все отметили — погода «класс!» в общепринятом смысле. Я успел порадоваться хорошей видимости — все равно работать в зеленке, где видимость 30–50 метров, а растяжки и мины прочие видно будет лучше, если что. Поправил рюкзак, прикинул, как ходить с ним трое суток. Порадовался — вытерплю. Посмотрел на парней (мы все еще стоим перед комбатом): «Мелкий» — серьезен, «Сокол» напряжен в ожидании действия. У «Хаммера» лицо, как всегда, каменное. На остальных глянул мельком.

Отзвучали наставления, и обломки бамутского кирпича, которыми был вымощен плац, поплыли назад. В голове крутятся не образы и мысли, а, скорее, набор фраз, вариантов действия. Главная забота — взаимодействие между группами.

Притопали на вертолетную площадку. Разместились, ждем борта, пехота бродит в отдалении, изредка поглядывая в нашу сторону. Закурили. Поверяю еще раз состояние группы, беседую на тему предстоящих действий. Ребята прониклись, но изображают спокойствие наполеоновской гвардии: «Не волнуйся, командир, зайдем и выйдем, не подведем». Отлично. Оставляю группу на «Качка», сам отхожу к офицерам почесать язык о враге насущном и хитростях ему присущих. В метрах 500 начинает работать «Град, красиво и нервы успокаивает. Хотя и немного, но лес прочешет. И все. На этом время замерло до 13.00. Единственный плюс состоял в том, что бы мы с «Соколом» смотались в лагерь попить чая со сгущенкой и послушать музыку в военном уюте.

Понятно, что как только обозначилась задержка с вылетом, так поползли злые речи по рядам суровым войска: «Видно, знают супостаты о намереньях наших хитрых, видно, продали злодеи информацию коварно».

Приблизительно в 13.00 сообщили о выходе борта. По развалившейся людской массе пробежало множественное движение. Группа раскрасила лица «Туманом». Проверились еще раз. Ждем очереди. Построились в колонну по одному у вертолетной площадки, выложенной обломками кирпича. Вот и наш борт. Несмотря на дополнительную массу от снаряжения, ветер сдувает. Рванули. Пропускаю вперед группу, заскакиваю сам. Внутри сидят надменные мужики, явно не армейской принадлежности, сморят на нас с недоумением. Высокомерно так: «Что, мол, за соколики ободранные?». В ответ равнодушие полное, только мысль промелькнула: Чего вылупились, не видите — «пехота».

Пролетаем над лесом. Идем низко, иногда проваливаясь. Внимание на лес. Взгляд спешит зацепиться за что-нибудь, полянку, прогал в лесу. Пытаюсь оценить увиденное, но не успеваю, слишком быстро все мелькает. Ожидание обстрела. Метаюсь взглядом по лесному ковру, пытаясь определить, откуда могут выстрелить. На заднем плане мысли о местонахождении базы противника. Подлетаем. Взглядом опрашиваю группу — все помнят порядок выхода? Все. Короткий по времени разворот, снижение — мы на земле.

Вперед, разлетаемся в круг. На некотором отдалении от нас стоят военные, вылупились как на цирк. Вижу оперативного. Докладываю о прибытии, уясняю, где размещаться.

За редкой цепочкой деревьев — обрыв. На краю уже разместились «Сокол» и «Мелкий» с «Ладогой», рассматривают реку. Подтянулись к ним, осматриваемся. Хороший вид. Обрыв метров 20, река, за рекой лес. На краю обрыва — парочка окопов. В один из них сажаю пулеметчика, прочие разворачиваются по краю. Миша пытается лучше осмотреться, беспечно стоит на самом краю. Интересуюсь: «Как насчет загреметь вниз?».

Беззаботно отмахивается, хочет доказать, что земное притяжение над ним не властно. Мол, дома, вместо зарядки на обрывах стоял, и вообще — дома горы круче, а мухи злее.

Ладно. Отгоняю. Мишка отходит, уже забыв, что хотел посмотреть, и тут же начинает распределять отделению сектора наблюдения. Всматриваемся в противоположный берег. Кроны деревьев находятся ниже нас и служат превосходным укрытием от наблюдения. Можно стрелять и спокойно уходить. Жду, что духи так и сделают. В порядке бреда пытаюсь определить пути подхода, места размещения стрелков противника.

Иногда мысли перескакивают на природу и погоду. Тогда расслабляюсь, наслаждаюсь жизнью. В очередной раз понимаю, что удовольствие от того, что ты просто живешь, очевиднее именно тогда, когда ты имеешь варианты это удовольствие потерять. Отвлечься от вредных мыслей помог подошедший «Хаммер». Сел в окоп, покурили, поговорили.

После небольшой задержки группа «Сокола» пошла вниз. Идут аккуратно, опасаясь мин. Остальные занимаются своим делом — прикрывают и наблюдают. «Стёпа»-снайпер прикипел к прицелу, «Малыш» за пулеметом, изредка оглядывается. Ждем.

«Сокол», не обнаружив брода, вернулся. После короткого совещания решаем подорвать дерево на противоположном берегу, что бы переправиться. Наш берег обилием деревьев не радует. «Сокол», раздевшись, обвязывается «колбасой» (сосредоточенный заряд: 4 кг. пластита). Переплыл реку и шныряет между деревьев, оценивая обстановку. Белизна тела ярко выделяется на фоне зелени, подчеркивая его беззащитность. Оценка закончена. Облюбованное дерево хорошо выделяется среди остальных. Это высокий бук примерно 60 сантиметров в диаметре. На противоположный берег перекидывают еще ВВ. народ наперебой предлагает свои заряды, чтобы избавиться от лишнего веса. Еще одна «колбаса», не долетев, шлепается на середину реки. Четыре килограмма пластида терять так просто не резон, поэтому «Сокол» снова лезет в ледяную воду. Ныряет и находит заряд. Все это время за «Сокола» просто страшно. Один, не прикрыт, виден хорошо, от нас, его отделяет река, которая может очень сильно помешать, в случае чего. Тихонько матерюсь, желаю «Соколу» удачи, рычу на своих, чтобы получше смотрели. Все. «Сокол» исчезает. Спустя положенное время раздается взрыв. Некоторые комья земли долетают до нас. Дерево валиться идеально, образуя нависающий над водой мост. Группа обламывает мешающие ветки и спешно переходит на другой берег. С плеч падает тяжкий груз — Сокол прикрыт и в безопасности. Настает и наша очередь.

Группа за группой переходят реку. На гребне обрыва нас провожает «Хаммер», раздавая подзатыльники на счастье. Это — что бы вернулись дать сдачи. Спускаюсь вниз, заняв обычное место в боевом порядке. Начался прибрежный кустарник. Ну, вот и началась война. Взгляд под ноги, взгляд по окрестностям, взгляд на группу. Дерево преодолеваем легко, не замочив ног. Река позади. Отряд — вкруговую. С командирами перекидываемся парой фраз, еще раз уточняя детали. Начинаем движение. Сразу же возникает неудобство. «Одноразовый», («почетное» прозвище приданных саперов) мин боится, еще видимо больше нас, а ходить в лесу, удерживая направление, не умеет. Приходится поправлять его через каждые 30–50 метров. А это составляет известное неудобство, когда связь внутри группы зрительная, на условных сигналах.

Попетляв полчаса, сажусь осмотреться. Дозоры растекаются в стороны, сам уточняю координаты. Вокруг спокойно, лес напоминает старый заброшенный городской парк. Сняв координаты и переговорив с «Качком», решаю убрать «Одноразового», в ядро группы — толку от него нет в головном дозоре, он только мешает, так как по уровню обученности — никакой. Движение приобретает знакомые ритмы. Во время одной из остановок «Малыш» ловит детеныша ласки. Бархатная шкурка приятно ласкает кожу, детеныш попискивает, и это действует умиротворяюще.