ИнтерКыся. Дорога к «звездам»

— Что мне сказать в бюро путешествий — когда вы хотели бы улететь в Россию?

Фридрих посмотрел на меня, на секунду задумался и ответил:

— Наверное, в первых числах января. Дома, как и полагается, отметим Рождество... Надеюсь, Моника, вы придете с Гельмутом? Я приглашу еще фон Дейна с Таней и закажу фрау Розенмайер омаров. Хорошо?

— Очень, папочка! Очень хорошо!.. — совершенно искренне воскликнула Моника.

— Затем мы устроим фейерверк... — продолжил Фридрих.

Тут я увидел, как напрягся затылок Франца Мозера. Гадина!..

— Потом мы с Кысей на несколько дней съездим к нам в замок на озеро, к Новому году вернемся в Мюнхен, а уже числа третьего января могли бы вылететь в Петербург, — закончил свои расчеты Фридрих. — Да, Кыся?..

Я промолчал... Как же я, здоровый жлобяра, мог позабыть про «фейерверк»?! Оглушенный известием о поездке в Россию, я совершенно упустил из виду, что ни Фридрих, ни я — грешный дурак — можем никуда и не вылететь! Разве только на тот свет...

Я тут же перестроился на Животную Волну и спросил у Дженни:

— Ты искала эту «Бабушку-матрешку»?

— Искала, Мартынчик, искала!.. Все облазила. Нигде! Остатки ее запаха были в гараже, а сама она как под землю провалилась! Зато я нашла этот пультик управления взрывом. Он у Гельмута...

— Это меня уже не колышет! — прервал я ее. — Пусть этот пульт у твоего Гельмута хоть из задницы торчит!.. Главное, ты к нему ни под каким видом не прикасайся! Важно найти матрешку!..

Значит, Рэкс был прав... Эта штука, которая должна разорвать нас в клочья, уже в нашем доме. Осталось только в подходящий момент нажать кнопку!..

Так когда же все-таки запускают эти фейерверочные ракеты — в рождественскую ночь или в новогоднюю?! Мне необходимо знать это абсолютно точно!

Я совершенно не уверен, что за такой короткий срок полиция сумеет что-либо предпринять.

Во всех американских фильмах по телевизору я видел, что полиция с воем сирен всегда приезжает тогда, когда главный герой уже все сделал и всех победил...

В таком случае мне остался пустячок — тоже все сделать и всех победить. А уже потом и примчится Рэкс со своей полицией. Ничего себе задачка! Ах, как мне сейчас не хватает моего корешка Кота-Бродяги...

Я плюнул на все условности и спросил Фридриха напрямую:

— Скажи, пожалуйста, а в какую ночь ты обычно запускаешь свои ракеты — в новогоднюю или в рождественскую?

— А почему ты об этом спрашиваешь? — насторожился Фридрих.

— Последнее время я просто побаиваюсь стрельбы, — скромненько ответил я.

— А-а-а... Я обычно устраиваю фейерверки в Рождество. Я привык к этому с детства, и мне не хотелось бы менять привычки. Иногда я это делаю и в Новый год тоже, но самое главное для меня — это все-таки Рождество!

После обеда мы пошли с Фридрихом прошвырнуться по Грюнвальду — опробовать новый поводок и эту систему удобных лаковых ремешочков, заменяющих неприятный и жесткий ошейник.

Первые метров двести я чувствовал себя невероятно скованным, а пртом пообвыкся, и не скажу, что ношение этой сбруйки доставляло мне удовольствие, но и не приносило невероятного желания немедленно сорвать ее с себя. Если недолго, то вполне приемлемо...

Однако когда я нашел подходящий непроницаемо-густой кустик и захотел сделать под ним свои послеобеденные дела, я все же попросил Фридриха снять с меня эту конструкцию. Ужжжасно не люблю, когда кто-нибудь видит, как я ЭТО делаю! У меня, не к столу будь сказано (выражение Водилы...), от постороннего взгляда — желудок отказывается работать!

... Когда я уже зарывал в землю все, что совершил, то услышал посторонний голос:

— Добрый день, repp фон Тифенбах! — и сразу же почувствовал резкий Собачий запах.

— Добрый день, — ответил Фридрих, и по его интонации я понял, что он не знаком с этим Человеком.

Я тут же вылетел из кустов, готовый ко всему! Но перед моими глазами предстала вполне мирная картинка: немолодой Человек на трех поводках держал трех тихих Фокстерьеров. Один — такой крупненький, почти как я, второй — среднего роста, третий — вообще недомерок.

Все три Фоксика попервости шарахнулись от меня, а потом стали меня разглядывать с каким-то странным интересом. А один из них — средний — даже стал осторожно заходить сзади, с явным желанием понюхать меня под хвостом!..

Видимо, желая польстить Хозяину Фоксиков, интеллигентный Фридрих вежливо сказал:

— Какая идиллическая, трогательная картинка — папа, мама и дитя. Просто прелесть!

— Да что вы, герр фон Тифенбах! — воскликнул Фоксиковый Хозяин. — Ах, если бы... А то ведь перед вами — три самых отъявленных гомосексуалиста! Три нормальных педика, которых водой не разольешь. Вы бы лучше придержали своего котика, а то, я смотрю, они уже им заинтересовались!

— Боже мой, какой ужас!.. — ошарашенно пробормотал Фридрих. — Впервые слышу... Неужели и такое бывает?!

— Бывает, бывает, — сказал я ему по-шелдрейсовски. — Я в Петербурге даже у Котов такое видел. Особенно среди молодежи... А Хозяину Фоксиков скажи, что если они ко мне полезут, я им всем троим яйца поотрываю! А заодно и их Хозяину.

Но такое Фридрих постеснялся сказать, а просто распрощался с Хозяином педерастической семейки, и мы пошли прочь, ни разу не оглянувшись на эту странноватую компашку...

Весь оставшийся день я был как на иголках! Мне не терпелось начать поиски этой смертоносной матрешки... Почему немцы называют ее «Бабушкой»?!

Но к сожалению, я все время был на глазах у Фридриха, а посему решил дождаться ночи и пошуровать как следует. Чтобы сузить круг поисков, необходимо было выяснить, где Фридрих хранит свои рождественские ракеты. Как говорил Шура Плоткин, «если пораскинуть мозгами логически», то наверняка там и эта матрешка!

— А где у тебя эти рождественские штуки, которые ты запускаешь в небо? — спросил я у Фридриха, стараясь придать своему вопросу самую невинную форму праздного любопытства.

— В гараже, — тут же ответил Фридрих. — У задней стенки есть такой продолговатый ящик, и когда repp Мозер по моей просьбе закупает для меня эти достаточно опасные игрушки, я обычно прошу его складывать их туда. А что?