Чебачок к пиву. История одной мести

Все замерли.

– Аааааааааааааааа! Ойаааааааааааааа! – разнёсся по всем этажам университета её эротичный визг, значение которого все до единого, услышавшие его, правильно однозначно расшифровали.

«Неужто Денис подмешал сексуальной добавки?» – сердито подумал Арбелин, переглянувшись с Альфой.

Миринков пришёл в себя, вскочил, схватил Ирочку за руку и потащил к выходу. Она же, покорившись ему, всё ещё смеялась и извивалась на ходу.

Сексуальный визг Оленьки Очеретиной перечеркнул всеобщий экстаз. А она, вздрагивая, прихватила сумочку и выпорхнула из столовой вслед за Миринковым с аспиранткой.

И все тихо-мирно разошлись, будто минуту назад и не было никакой вакханалии. О ней рассказывал потом всем только обслуживающий персонал столовой. При этом каждая из рассказчиц, как и положено, добавляла детали и приукрашивала, так что на следующий день университет переживал свершившееся как некое чудо массового самовнушения вроде плясок святого Витта или экспериментальной диверсии инопланетян – уфологов в университете хватало. Денис не оставался в стороне и тоже присочинял, а про себя ругал себя последними словами за то, что не удержался, нарушил приказ Учителя и подмешал-таки в компот немного окситоцина.

Арбелин с Альфой тоже тихо удалились.

Последним, чуть задержавшись, вышел Ляушин и ринулся к Гаргалину показывать видеозапись: он сумел незаметно заснять всё происходившее в столовой.

Гаргалин мгновенно вспомнил танец и тотчас понял, что всё, зафиксированное на камере, не иначе как дело рук Арбелина, хотя он с хромоножкой тоже участвовал в плясках и даже выписывал такие кренделя, что и молодой позавидует. Увидел Гаргалин и профессора Миринкова, наметив завтра же встретиться с ним и расспросить о свершившемся на его глазах, и особенно о том, не рассказала ли ему сопровождавшая его дама чего-нибудь сокровенного.

Только на следующий день утром пронзила Гаргалина мысль о необходимости проверки еды в столовой университета: вдруг в еду подмешали какой-нибудь стимулятор? Выругав себя за утерю хвалёной интуиции и прихватив с собой Ляушина, он помчался в университет и появился в кабинете заведующей столовой, перепугав женщину до транса.

Но перед тем, как войти к ней, он прошёлся по столовой и по раздаче. И увидел Дениса. Э, да шайка-лейка была вчера тут вся в сборе, мгновенно оценил он. Эх, сейчас бы провести молниеносный обыск у всех троих, тоскливо подумал Гаргалин, вспоминая не такие уж далёкие времена, когда это он мог проделать элементарно. Увы, времена иные, а повода для обысков не было, танцы не повод подозревать государственную опасность.

– Дошли до нас слухи, что случилось у вас вчера невероятное веселье. – начал мягко Гаргалин, представившись заведующей сотрудником ФСБ, однако глаза его выдавали эмоции совсем не мягкие.

Заведующая, икнув с перепугу, кивнула:

– Сама не пойму, что это такое. Давай вдруг все смеяться и плясать.

– Алкоголя не было в продаже?

– Что Вы, что Вы! – замахала руками женщина. – У нас же студенческая столовая. Преподаватели ходят.

– Мужчина-повар у вас интересный работает, как Вы его охарактеризуете, не пьяница?

– Очень хороший парень. Просто умелец. Он же победитель кулинарного конкурса. – одобрительными интонациями начала описывать заведующая Дениса.

– Это с тортом про Адама и Еву?

– Ну да. На весь Бург прогремел.

Расспросы ничего не дали, но то, что в столовой работает Денис, Гаргалина насторожило.

Он приказал Ляушину организовать пробы со всей еды и отвезти на анализы к Петрову. А заведующую предупредил, чтобы она, ни секунды не мешкая, звонила ему, если вновь произойдёт нечто неординарное.

Спустя день в руках у него было заключение Петрова: всё чисто, ни в едином блюде ничего подозрительного.

***

А спустя два дня грянуло ещё одно «чудо», на этот раз имевшее неприятные последствия.

В столовой скромно появилась Оленька Очеретина. Заказала четыре пирожка и четыре стакана компота. Пропадала она три дня после взбудоражившего всех сексуального визга, переживая огромный сексуальный подъём и беспрерывно мастурбируя. В тот чудесный для неё день открытия в себе могучей сексуальности она заказала только пирожок и стакан компота. И ей стало ясно, как дважды два, что секрет её метаморфозы в пирожке и компоте. Усевшись за столик в стороне от всех, она как кобра уставилась на пирожки и компот, глотая слюну от предвкушения, а потом начала поедать пирожки и запивать компотом. Ничего, кроме ожидания желанного эффекта, для неё не существовало. На третьем стакане и произошло то, чего она ждала. Однако на этот раз реакция оказалась ещё мощнее. Она взвизгнула, ухватила себя за промежность, не усидела на стуле и рухнула на пол, извиваясь в конвульсии и взвизгивая. Все, кто был в столовой, повскакали из-за столов. Оленька не унималась.

Выбежавшая на визги заведующая тотчас оценила ситуацию: позвонила Гаргалину и прихватила со столика оставленные Оленькой пирожок с компотом.

Гаргалин же вызвал скорую, направив её в столовую университета, и сам помчался туда же с Ляушиным.

Оленьку спеленали и увезли прямиком в психдиспасер.

Пирожок с чаем Гаргалин лично повёз к Петрову.

С нетерпением ждал он результатов из психдиспансера и от Петрова. К его огорчению и удивлению, ничего криминального не было обнаружено. Психиатры сошлись в мнении, что девушка подвержена приступам странной, непонятной природы гиперсексуальности. А анализ пирожка и компота был совершенно безобидным.

Оленька настолько уверовала и внушила себе, что пирожок с компотом вернёт ей сексуальное неимоверное блаженство, что с ней элементарно сыграл злую шутку эффект плацебо.

***

Встретиться с Миринковым Гаргалину не удавалось целую неделю. Миринков с Ирочкой Серовой куда-то запропал.

А запропал он на их секретное гнёздышко, однокомнатную квартирку, где они уже год предавались тайной любви, сокрытой от глаз сотрудников, жены Миринкова и мужа Ирочки. Добавка подействовала на Ирочку столь непредсказуемо властным образом, что превратила её на целую неделю в яростную нимфоманку. Миринкову не оставалось ничего, как её изолировать. Но не оставлять же в охватившем её безумии одну. И аспирантка целую неделю настойчиво истязала любимого научного руководителя. Появились они на работе врозь, один за другим с интервалом в день: сначала Ирочка, потом Миринков. Каждый придумал свою отмазку, но оба попали под подозрение зорких сотрудниц пожилого возраста. И было на чём разыграться подозрению. Оба страшно осунулись, а пышнотелая Ирочка сбросила не меньше десяти килограммов и одежда на ней болталась.

Когда Гаргалин встретился наконец с профессором, тот молчал как бревно. Мог ли он рассказать полковнику об удивительной сексуальной метаморфозе, произошедшей со своей аспиранткой!

***

Своё расследование предпринял и Арбелин. Уже вечером того экстремального дня, когда всё на его глазах происходило, он расспрашивал Дениса наедине.

– Ну, озорник, рассказывай, зачем ослушался и что именно подмешал в компот.

Денис уже в столовой осознал всю пропасть своей вины и потому не только не запирался, но поник головой.

– Юлиан Юрьевич, простите, если можете. Чёрт попутал. Не удержался, решил проверить, как подействует. Добавил-то чуть-чуть и только в компот.

– Что именно добавил?

– Только чуточку окситоцина, что же ещё.

Арбелин потёр лоб, как делал всегда, когда задумывался над решением сложной задачи. Получалось, что добавка окситоцина к пептидам весёлости может давать эффект не только весёлого дружелюбия, но ещё и гиперсексуальности. Впрочем, этого и следовало ожидать. Если весёлость, создаваемая пептидами, вызывала вздёрнутость и смех, а значит потенциально пробуждала и сексуальные структуры, то окситоцин мгновенно эту связку укреплял и взрывал в благодушие и эротическую тягу. Это покрепче виагры и прочих возбудителей эрекции и вожделения. И, похоже, действует особенно на женскую сексуальность. Не случайно у Альфы, – а она девственница! – и то взыграло либидо, тогда как ему с Денисом стало только весело.