Приключения дрянной девчонки

В пять часов за мной зашел Николай, и мы отправились с ним прогуляться по городу. Мы дошли до берега моря, я немножко покаталась на водном мотоцикле и захотела искупаться. "Поехали на коралловые острова, – предложила я Николаю. – Там кристально чистая вода". Мы поторговались с владельцем моторки, и за двадцать долларов он согласился отвезти нас на остров. Что это была за поездка!

Душистый морской ветер бил нам в лицо, лодка неслась как птица, взрезая носом воду и поднимая тучу теплых брызг, закат окрасил море в цвет красного вина.

Через полчаса показался воздушный остров несказанной прелести с огромной головой Будды на вершине горы. Лодка подъехала к самому берегу, мы спрыгнули в воду, и нам не захотелось из нее выходить. Мы погрузились в ее матерински нежные объятия и принялись болтать обо всем на свете, любуясь островом из воды. Повсюду с тропической пышностью плодилась первобытная, стихийная растительность.

Спустились сумерки, сотканные воображением поэта. Все туристы уже покинули остров, и кафе на берегу пустовало. Мы вышли из воды и оказались его единственными посетителями. Николай заказал бутылку красного вина, и мы осушили несколько стаканов, разговаривая о судьбах и звездах. Девочка лет пяти в ярко-розовом пышном, кукольном платье, дочь хозяина и всеобщая любимица, забралась на стол и стала с забавной важностью крутиться под музыку. Ее пухленькие голые ножки лихо притоптывали, она что-то напевала с серьезным видом и поднимала над головой ручки с растопыренными пальчиками. Все смеялись и аплодировали, а мы выпили с хозяином за здоровье его дочери. Николай ухаживал за мной с бесхитростной простотой, я видела, что он влюблен, но не знает, как ко мне подступиться. Я для него незнакомый тип женщин.

В обратный путь мы захватили недопитую бутылку винам Лодка плясала на волнах, а я пыталась пить прямо из горлышка, что требовало известной ловкости. Николай тихим голосом звал меня к себе. По его сценарию, я должна был сидеть рядом, а он

– обнимать меня за плечи и осторожна целовать, чтобы не спугнуть. Но я смеялась и кричала в ответ что мне некогда, я разговариваю с луной. Я смотрела на мор и думала о зреющих в нем жемчужинах. Патайя, залитая огнями, приближалась к нам на всех парах.

Лодка причалила к набережной. Мы вышли на берег и отправились в город на прогулку. К нам пристал уличный торговец с маленькой обезьянкой. Она скулила и плакала, обвила меня за шею тоненькими ручонками и прижалась ко мне дрожащим тельцем, уткнув детское личико в мое плечо, у меня сердце разрывалось от жалости. "Сколько она стоит?" – спросила я у торговца. "Пятнадцать долларов", – ответил он. "Может быть, купить? – обратилась я к Николаю. – Она такая несчастная". "Что ты с ней будешь делать в Москве? Она там умрет от перемены климата", – ответил тот и увел меня подальше от соблазна. Мы зашли в небольшой симпатичный ресторанчик, где я успешно исполнила роль прекрасной и черствой женщины. Николай уже был мягким воском в моих руках, и я могла лепить из него все, что заблагорассудится.

Я выпила еще вина и поволокла Николая покупать обезьянку. Ее сморщенное жалкое личико стояло у меня перед глазами. Но, к счастью, торговец покинул свой пост на набережной, иначе, ума не приложу, что бы я с ней делала? 16 августа. Утром пришлось встать в шесть утра и тащиться вместе со всеми на американскую базу. Предполагался вылет в Камбоджу. Я до двух часов дня сидела на солнцепеке в дрожащих струях горячего воздуха, изнывая от духоты. Мимо ходили американские солдаты, похожие на сытых жеребцов, – высоченные, широкоплечие, поигрывающие мускулами, с неизменными белозубыми улыбками. Ну просто образчики американского образа жизни.

В два часа хлынул ливень чудовищной щедрости, и полеты отменили. Я в припадке дикарской радости выскочила под поток воды, визжа от удовольствия. Ничего общего с нашим бедненьким, заплаканным серым небом. В этом ливне было торжество природы, ее вдохновение и сила. Гроза гремела, как симфония Бетховена. Когда меня втащили в машину, я уже вымокла до нитки. "Сумасшедшая", – сказал загорелый молодой мужчина с усиками, один из ответственных За переброску группы в Камбоджу. Судя по цвету его кожи, он провел в этих краях уже немало времени. Так я познакомилась с Сергеем.

Вечером Сергей и его друг Толя пригласили меня на экскурсию по злачным местам Патайи. Но сначала мы решили основательно подкрепиться в добротном немецком ресторанчике. "Ненавижу экзотическую кухню, – заявил Сережа После нее только спазмы в желудке и чувство неудовлетворенности. Нет ничего лучше жирных немецких сосисок с картошкой, капустой и отличным пивом". Мы заказали сочные свиные отбивные и картофель, жаренный на сале, и накинулись на них с жадностью классических бюргеров. "Я называю такую еду свинячьей, – сказала я, отправляя в рот солидный кусок. – В процессе ее пожирания хорошо чавкать, хрюкать и облизывать жирные пальцы. А еще лучше, когда сало течет по подбородку. Что все наши страсти и чувства по сравнению с отличной отбивной? Тлен и разочарование. Вот кусок зажаренной свиньи – это истинное наслаждение!" После ужина мы вышли прогуляться.

Вся Патайя вечером – это огромная секс-ярмарка. Каждый здесь – либо продавец, либо покупатель. Смазливых изящных таиландок с гибкими, податливыми телами можно покупать пачками. Некоторые сластолюбивые американцы берут в аренду сразу трех девиц – все равно они маленькие и в постели много места не занимают. В Патайе можно найти удовольствия, способные потрафить любому вкусу. К ночи оттенок порочности сгущается. Бары и сексклубы зажигают огни, и на блеск этих сияющих ночных цветов слетается рой мотыльков – легкомысленных мужчин и развратных женщин.

Мы посетили одно такое заведение, лесбийское шоу, где светилась смуглая нагота молоденьких женщин, восточных узкоглазых вакханок. На небольшой сцене перед зрителями извивались их детские, неразвитые тела с гладкой плотной кожей. Своим тоненьким смехом и щебечущими голосками они напоминали птичек. Эти девочки женщины продемонстрировали нам весь традиционный таиландский репертуар. Они засовывали в свои влагалища и медленно вытаскивали жемчужные бусы, ожерелья из бритвенных лезвий, вставляли туда сигареты и с большим искусством их курили. Все это больше напоминало трудный фокус, чем сексуальное действо. Одна девочка натолкала между ног яйца и села их высиживать, кудахтая, как курочка. Одно яичко выкатилось и разбилось, вызвав большой переполох. Потом была прелестная сценка за прозрачной ширмой. Восточные красотки поливали друг друга из душа, оглашая зал пронзительным визгом и смехом. Все это напоминало картину "Купающиеся нимфы. Странно, но, наблюдая этот спектакль, я даже не возбудилась. Все эти голенькие гладенькие девчушки с раскосыми глазами казались мне детьми, которые сами не ведают, что Торят. Просто они родились в особенном мире, где с 14 лет женщины занимаются привычным бизнесом – проституцией. Это такое же законное, честное предприятие, как, например, торговля канцелярскими товарами. В этом не было привкуса разврата, который умеют вносить в секс белые женщины, наслаждающиеся грехом.

Я выпила порцию кампари, а мужчины – виски, и мы покинули лесбийское заведение.

Пошатавшись еще немного по улицам и подышав запахом сексуальных приключений, мы вернулись в отель. Упаковывая вещи перед отъездом в Камбоджу, я думала: в каком месте я буду распаковывать их завтра? 2о августа. Вот уже три дня, как я живу на вилле русских летчиков, в столице Камбоджи Пномпене. Во всем городе я единственная привлекательная одинокая белая леди, а если учесть, что здесь работают несколько тысяч белых мужчин, одуревших от местной жизни, то мое положение мне все больше и больше нравится. Правда, титул "Самые длинные ноги Пномпеня", который мне тут же присвоили, вызывает смех. Поскольку все кхмерки – низкорослые и коротконогие, то длина моих ног выглядит поистине устрашающей.

В Пномпене дорогие рестораны и элегантные отели, сверкающие кичливой роскошью, соседствуют с огромными мусорными кучами, в которых копошатся совершенно голые дети. Неподалеку от изящных, недавно выстроенных вилл устраиваются на ночлег прямо на земле тощие завшивленные люди. Пол Пот считал города порождением дьявола, и среди трех миллионов убитых им соотечественников большинство составляло городское население. Сейчас в Пномпень перекочевало множество деревенских жителей, которые принесли сюда свои сельские привычки. Они застраивают хижинами Целые кварталы, где ведут незамысловатую жизнь. Целыми Днями, если нет работы, они играют в карты, заключают пари по любому поводу, даже на результаты выборов. Кхмеры – чрезвычайно азартный народ, дети четырехпяти лет не мыслят игры без денег.