Ничто не случайно

– Стью, по-моему, сегодня тебе лучше не прыгать. Ветер что-то резковат. Ты, конечно, все равно хочешь прыгать, но сегодня тебе разумнее всего было бы посидеть на земле. Намного разумнее.

Мы свернули гигантский купол и отнесли его в затишье ангара.

– Тебе все же надо будет когда-нибудь совершить прыжок, Ричард, – сказал Пол. – Это ни с чем нельзя сравнить. Это настоящий полет. Попадаешь туда – и ни тебе двигателя, ничего. Только… ты. Усек? Непременно надо.

У меня никогда не было особого желания прыгать с парашютом, и болтовня Пола не вызвала во мне никакого энтузиазма.

– Когда-нибудь, – сказал я, – я этим займусь, когда у моего самолета отвалятся крылья. Я хочу начать прямо со свободного падения, а не проходить через все эти тренировки, которыми заставляют заниматься в парашютных школах. А пока что давай скажем, что я еще не вполне готов начать прыжковую карьеру.

Подъехал пикап Эла Синклера, а с ним на такси прибыл высокий, солидного вида мужик по имени Лорен Джилберт, владелец аэропорта. Лорен буквально не знал, как нам угодить. Он научился летать в пятьдесят лет, был совершенно без ума от полетов и только вчера сдал экзамен на право самолетовождения по приборам.

Наша политика требовала, чтобы мы покатали его бесплатно, поскольку он был хозяином аэропорта, и спустя десять минут биплан уже был в воздухе, в первый раз за этот день. Это был наш рекламный полет; самый первый, чтобы показать городу, что мы уже работаем и возим счастливых пассажиров, и почему бы им тоже не отправиться с нами в небо и не посмотреть на город?

Для каждого городка нам приходилось разрабатывать свою полетную схему, и для Райо это был взлет на запад, набор высоты на юг и восток с пологим разворотом влево, выравнивание на высоте 1000 футов, поворот обратно, круг над городом с разворотом вправо по дороге к посадочной полосе, крутые развороты на север, скольжение над телефонными проводами, посадка. Это составляло программу двенадцатиминутного полета, предоставляло пассажирам полный обзор родных мест, давало ощущение свободы полета и приключения, о котором можно рассказывать и что-нибудь наклеить в альбом.

– Просто здорово, – сказал Лорен, как только Стью открыл ему дверцу. – Знаете, я впервые, в жизни летал в самолете с открытой кабиной. Вот это настоящий полет. Чудесно. Ветер, знаете, и этот большой мотор там, вверху…

На велосипедах прикатили двое мальчишек, Холли и Блэки, и мы все вместе после полета Лорена отправились в контору.

– Хотите прокатиться, ребята? – спросил он их свысока.

– У нас денег нет, – сказал Холли. Это был паренек лет тринадцати, с яркими и любопытными глазами.

– Знаете, что я вам скажу? Вы придете сюда, вымоете и отполируете мою Цессну, а я заплачу за ваше катание. Идет?

Мальчики неловко отмалчивались.

– А… нет, спасибо, мистер Джилберт.

– То есть как это? Ребята, да ведь это может быть последний старый биплан, который вы когда-либо увидите! Вы же сможете говорить, что летали на биплане! А в мире осталось не так уж много людей, даже взрослых, которые могут сказать, что летали на настоящем биплане.

Снова молчание, и меня это удивило. Когда мне самому было тринадцать, я бы трудился над этой Цессной целый год, лишь бы покататься на самолете. На любом самолете.

– Блэки, ты как? Ты поможешь мне вымыть мой самолет, и будет тебе за это полет на старом биплане.

– Нет… спасибо…

Лорен уговаривал их изо всех сил. Я был поражен их боязнью. Но мальчики уставились глазами в пол и молчали.

Наконец, очень неохотно, Холли дал согласие на сделку, и Лорен перенес всю огневую мощь на Блэки.

– Блэки, а почему бы и тебе не полетать с Холли за компанию? Вы могли бы и вместе полететь.

– Не думаю…

– Что? Что ж, если малыш Холли летит, а ты нет, тогда ты маменькин сынок!

– Да, – спокойно сказал Блэки. – Но это неважно, потому что я старше.

Однако в конце концов всякое их сопротивление рухнуло под напором энтузиазма Лорена, и мальчики забрались в кабину, ожидая самого худшего. Мотор ожил, обдувая выхлопами их серьезные лица, и спустя минуту мы уже поднимались в небо. В тысяче футов над землей они вглядывались вниз через окантованный кожей край передней кабины, то и дело показывая на что-то и крича что-то друг другу, перекрывая шум мотора. К концу полета это уже были ветераны воздуха, хохочущие на крутых разворотах и без страха смотрящие прямо вниз, под крыло.

Выйдя из кабины и снова оказавшись на земле в полной безопасности, они держались с полным достоинства спокойствием.

– Это было здорово, мистер Джилберт. Здорово. Если хотите, мы придем, поработаем в субботу.

Трудно было сказать, запомнят ли они этот полет? Станет ли он для них когда-нибудь чем-то значительным? Придется мне вернуться сюда лет через двадцать, подумал я, и спросить, помнят ли они еще об этом.

Подъехал первый автомобиль, но они приехали смотреть, а не летать.

– А когда будут прыжки с парашютом? – спросил вышедший из машины мужчина. – Уже скоро?

– Сегодня слишком ветрено, – пояснил Стью.

– Не думаю, что мы сможем сегодня прыгать.

– То есть как это? Я столько проехал, чтобы увидеть прыжок с парашютом, и вот я здесь, а вы мне говорите, что слишком ветрено? Слушайте, ветра ведь почти нет! В чем дело? Вы прыгать, что ли, боитесь и решили просачковать?

В его тоне было достаточно огня, чтобы обжечь.

– Парень, как я рад, что ты приехал! – обратился я к нему, излучая добросердечие и вступаясь за юного Макферсона. – До чего же я рад тебя видеть! Мы уже боялись, что придется отменить сегодняшний прыжок из-за ветра, а тут на тебе, ты приехал. Отлично! Ты и сам сможешь прыгнуть вместо Стью. Мне всегда казалось, что этот парень немного трусоват, верно, Стью? – Чем больше я говорил, тем больше злился на этого типа. – Эй, Пол! У нас есть парашютист! Принеси-ка парашют и мы его наденем!

– Э, минуточку… – сказал тип.

– Ты с какой высоты хочешь прыгать, с трех тысяч или с четырех? Как скажешь, так мы и сделаем. Стью в качестве цели пользовался ветровым конусом, но если ты хочешь подобраться чуть поближе к проводам…

– Эй, приятель, прошу прощения. Я не хотел сказать, что я…

– Нет, все в порядке. Мы в самом деле рады, что нашли тебя. Без тебя у нас сегодня вовсе не было бы прыжков. Мы очень тебе признательны за то, что ты приехал и сделаешь это вместо нас.

Пол мгновенно понял, в чем дело, и поспешно принес парашют и шлем Стью.

– Да нет, я, пожалуй, не стану. Я уже понял насчет ветра, – сказал тип, махнул рукой и быстро отошел к своей машине.

Вся эта сцена была разыграна как по нотам, – настолько хорошо она получилась, – и я решил приберечь этот метод на случай, если снова придется отбиваться от недовольных зрителей, жаждущих увидеть прыжок с парашютом.

– А что бы ты сделал, если бы он не отступил? – поинтересовался Стью. – Что если бы он сказал, что хочет прыгнуть?

– Я бы сказал: «отлично», и непременно воткнул бы его в этот парашют. Да я был готов поднять его в воздух и вышвырнуть за борт.

Какое-то время люди сидели в своих машинах и наблюдали, не желая двинуться с места, пока к ним не подошел Стью.

– Смелее, отправьтесь полетать! – сказал он в одно из окошек. – Райо, вид с воздуха!

Фигура внутри покачала головой. – Лучше я посмотрю на это с земли.

Если это типичные нынешние развлекательные полеты, подумал я, то мы пропали; добрые старые дни действительно ушли в прошлое.

Наконец, примерно в половине шестого, подъехал бесстрашный пожилой фермер.

– У меня хозяйство в двух милях отсюда. Прокатите меня туда, я взгляну на него с высоты.

– Непременно, – ответил я.

– Во что это мне обойдется?

– Три доллара наличными, в американских деньгах.

– Тогда чего мы еще ждем, молодой человек?

Ему было никак не меньше семидесяти, но он буквально прожил этот полет. С развевающимися на ветру белыми, как снег, волосами он показывал сначала куда лететь, потом где снизиться над домом и амбаром. Ферма была такой же аккуратной и хорошенькой, как на рекламном плакате для путешественников по Висконсину: яркая зеленая трава, ослепительно белый дом, ярко-красный амбар, ярко-желтое сено на сеновале. Мы сделали два круга, заставив выбежать на траву какую-то женщину, машущую рукой. Он отчаянно замахал ей в ответ и продолжал это делать, пока мы летели обратно.