Маленький стрелок из лука

Вот и сейчас, участвуя в схватке, Кирилл соображал, как подобраться к парню и выбить из его рук ржавую железную трубу - он наконец разглядел, что это у него такое.

Не эта бы труба, которой парень бешено крутил в воздухе, Василий давно бы их всех расшвырял по пляжу как котят. А Иванов был взбешен и слеп от ярости, это тоже Кирилл отметил про себя. В него уже несколько раз парень попал трубой. Василий скрежетал зубами, ругался, но подступиться близко к парню не мог. А тот, понимая, что труба - это единственный шанс устоять против Василия, размахивал ею, иногда нанося по могучему торсу Иванова ощутимые удары. Эти противные звуки раздражали Кирилла. Он видел, как кривилось от боли лицо друга, но пока помочь ничем не мог. А парень, чувствуя свое преимущество, еще и подначивал своего противника издевательскими репликами:

- Ну, что, дырявый тюфяк, съел? Повернись, чертов боров, я тебя смажу по окороку!..

Огромный Василий напоминал медведя, поднявшегося на задние лапы и отбивающегося от своры шавок. Его учащенное дыхание и отрывистые ругательства походили на рычание. Приглядевшись, Кирилл узнал противника Иванова: это был тот самый парень с лошадиной челюстью, который вечером вместе с Евой ушел куда-то в горы. Значит, он тоже из этой компании... Повернув голову, Кирилл увидел тех двоих, которых он успел уложить. Оба были на ногах и, придвинув близко друг к другу головы, о чем-то совещались. Нужно было действовать, а то сейчас они тоже включатся в драку и тогда им несдобровать: все-таки двое против пятерых! Причем парии не какие-нибудь мозгляки, а рослые, крепкие на вид. Слабаки бы не стали связываться с Василием. Увидев, что Евин ухажер поднял над головой трубу, выбирая момент, чтобы треснуть Иванова, Кирилл, больше не таясь, бросился на него сбоку, рассчитав, что тот не сумеет быстро переменить позицию. У парня оказалась хорошая реакция. Не опуская трубы, он отскочил в сторону так, что галька брызнула из-под ног, и попытался ударить Кирилла, но тот увернулся. И в тот самый момент, когда парень весь подался вперед, вслед за опустившейся в пустоту трубой, Кирилл изо всей силы снизу вверх нанес ему удар кулаком в подбородок... Он знал, что парень сейчас взмахнет руками, выронит трубу, рухнет навзничь и не сразу поднимется. По крайней мере так учил его Вадим Вронский, занимаясь с ним в спортзале по субботам. Так оно и получилось: парень, выпустив трубу, нелепо взмахнул руками и упал. Присутствуй бы при этом Вадим, он сказал бы свою любимую фразу: "Все, старик, по закону".

Но вот вдруг неожиданно, когда Кирилл повернул голову в сторону других парней - они, по его предположению, уже должны были выйти из столбняка, - он получил сокрушительный удар с той стороны, с которой уж никак не ожидал нападения... Уже очутившись на теплом песке, он разглядел над собой разъяренное бородатое лицо друга.

- Спасибо, Вася - облизывая разбитую губу, сказал Кирилл. Удар был классный...

- Ты?! - изумился тот. - А я думал... Какого же черта ты, лопух, лезешь под руку? Откуда ты взялся?

- С твоей помощью с неба упал на землю, - поднимаясь на четвереньки, ответил Кирилл.

Иванов подхватил его под мышки и поставил перед собой. Внимательно осмотрел лицо, покачал головой:

- Красавчик!

Парней на пляже не было. Лишь тот черноволосый, которого Кирилл свалил, сидел на песке и, пропуская сквозь пальцы коктебельские камешки, молча снизу вверх смотрел на них. Злополучная труба чернела рядом. И еще вокруг них валялось, наверное, с десяток разбитых лежаков. Воюющие стороны брали их из большой груды, сваленной у белой стены набережной. Настоящее мамаево побоище!

- Как ты узнал, что мы тут... - Василий повел глазами вокруг, - развлекаемся!

- Наверное, весь Дом творчества подняли на ноги, - ответил Кирилл.

- Будь спокоен, - усмехнулся Василий. - Интеллигенты по ночам крепко спят...

И тут он увидел черноволосого, который, сидя у самой кромки моря, по-прежнему тупо загребал руками мелкую гальку и процеживал ее сквозь пальцы. Видно было, что он еще как следует не пришел в себя, а то давно последовал бы за своими дружками. Такие один на один не дерутся, только компанией, примерно пятеро на одного!

- А-а, это тот самый с железным дрыном! - обрадовался Василий, подходя к нему.

Таким же манером, как и Кирилла, поставил его на ноги, вгляделся в лицо.

- Где-то я эту рожу видел... - пробормотал он. - Значит, я дырявый тюфяк?

- А? - тупо спросил парень и громко икнул. - Какой тюфяк?

Голос у него был тихий и вполне миролюбивый. Даже не верилось, что этот верзила только что носился вокруг Иванова с железной трубой и с ненавистью обзывал того последними словами. Перед ним, немного покачиваясь, стоял молодой человек с несколько блуждающим взглядом. В сумраке даже лошадиная челюсть не особенно выделялась. Он в потертом джинсовом костюме, вываленном в песке. Длинные волосы почти до плеч, из карманчика куртки выглядывает сплющенная пачка сигарет. Кажется, он пришел в себя и, тоскливо озираясь, подумывал о том, как бы поскорее унести отсюда свои ноги. Кирилл с удовлетворением заметил, что лицо чернявого дало заметный перекос в левую сторону. Завтра этому типу будет не до ухаживаний... Настроение сразу упало, когда Кирилл подумал, что и ему утром на пляже делать нечего. Ладно, синяк на скуле он за два дня сведет бодягой, наверное, это средство в местной аптеке есть, а вот разбитая губа не заживет раньше чем через неделю... Еще хорошо, что удар Васькиной лапищи пришелся вскользь, зацепив кончик носа и верхнюю губу, а то и в Ленинград пришлось бы возвращаться покалеченным.

- Что будем с ним делать? - взглянул на Кирилла Иванов. - Утопим, как паршивого щенка, или... - Неожиданно он нагнулся и поднял с песка трубу. Парень инстинктивно отшатнулся и закрылся руками.

- Этой штукой меня в брюхо, а? - повертел Василий трубу в руках.

Напружинился и согнул ее на колене кренделем. Затем поднял над головой присевшего от испуга парня и надел ему на шею, сведя концы трубы вместе.

- Дырявый тюфяк... - бормотал Василий, впрочем, уже без особой злости. - Меня так даже жена не обзывала! А уж она-то знает толк в ругани...

Про жирного борона он запамятовал, а вот дырявый тюфяк врезался в память!

Парень вертел черной длинноволосой головой и озирался, может быть, надеялся, что приятели выручат, но вокруг было тихо. Только неподалеку под навесом что-то смутно маячило. Кирилл еще раньше обратил внимание на эту неподвижную фигуру, но принял ее за тень от навеса. Тень пошевелилась, чиркнула спичка, и сидящий под навесом человек закурил. Значит, он спокойно сидел на лежаке и все это видел?..

Нелепая фигура парня с трубой на шее съежилась, будто верзила захотел ростом поменьше стать, глаза его испуганно шарили по их лицам, губы шевелились, но слов не было слышно. Василий, хмуря лоб, раздумывал, что бы такое еще выкинуть? Кириллу надоела вся эта канитель, он не любил такие вещи: ну, подрались, противник сломлен, сдался, все кончилось, что дальше волынку тянуть?

- Ну его к черту, - сказал Кирилл, тронув приятеля за плечо. - Пошли спать.

- Я пойду? - просительно заглянул ему в глаза чернявый, он все еще не решался снять трубу, будто спасательный круг обвившую его шею.

- Ты поплывешь! - осенило Иванова.

Он сгреб долговязого в охапку и, зайдя в море почти по колено, швырнул того в воду. Раздался оглушительный всплеск, громкое фырканье и плачущий голос:

- Гады, у меня билет на самолет в кармане!

- Зайцем на поезде поедешь, - совсем уже добродушно сказал Василий - он, очевидно, не расслышал "гады" - и повернулся к Кириллу: - Подонки! Выпили четыре бутылки шампанского в ларьке и хотели уйти, не заплатив. Девчонка-продавщица со слезами выскочила за ними на набережную, так они ее разными словами обозвали... оказывается, завтра сматываются отсюда, вот и решили погулять на дармовщинку!

- Ну и отдали? - поинтересовался Кирилл.

- Что отдали? - не понял Иванов. - Ах, деньги? Когда я часы с одного снял, отдали. А потом, когда я вышел к морю покурить, они и налетели... Видно, специально караулили!