Поперека

Этот, наверное, тоже еще не видел поганой газеты. Хотя и с великой мукой, но все же не пропускает прессу. Бывает, неторопливо рассказывает новости, выбирая и прессуя весьма неожиданно факты. Например: Буш зовет к войне, Венесуэла танцует, у Киркорова отключили во время концерта электричество, Чубайсу так и не обломили рога, его покровитель Касьянов непотопляем... “Титаник” и Зюганов близнецы-братья, паразитируют на страхе. И во время этих ленивых сообщений он обычно продолжал своими золотыми пальцами паять или клеить... Высококлассный инженер.

Но сегодня он молчал, выпуская дым в сторону.

– Пошли? – кивнул Рабин. И они миновали вертушку из никеля, бессмысленную – низкую, ее перешагнуть можно, но по настоянию начальства здесь водруженную с того дня, как одному из сотрудников ИФ было предъявлено обвинение “Шпионаж в пользу другого государства” (кажется, статья №175). Правда, дело до суда не дошло, но вертушку поставили. И тетеньки, дежурящие за столом с телефоном, строгими глазами оглядывали только незнакомых.

В лаборатории было зябко – тепло еще не дали, у Института нет денег. К счастью, электричество не отключили – парни продолжат работу на лазерной установке, расположившейся как козлы для распиливания дров посреди помещения. В кабинете Попереки – на полу электрообогреватель, но завлаб, экономя энергию, не стал включать. Разве что если заглянут дамы из соседних лабораторий. Да и лучше бы никто не приходил!

Петр Платонович сел за стол, уставясь в стену. Статья в газете словно что-то надорвала в нем. Хотя, если холодно подумать, – экая мелочь! Ну, резвятся подонки! Не обращай внимания! Будь выше, как говорит спасатель на водах, вытаскивая за волосы тонущего! Кстати, неплохая острота родилась, надо подарить Братушкину.

Зазвонил телефончик в кармане куртки. Наверное, Наталья.

– Слушаю.

Сквозь шум и треск снова – жалкий, звенящий голосок Люси:

– На гениального человека!.. Я придумала, какую месть мы можем соорудить! Сказать?

– Прекрати.. ну, Люся... – Поперека отключил аппарат и попытался собрать мысли – он должен был сегодня завершить статью для того самого швейцарского экологического журнала, не успел отправить с Инной. Да по электронной связи все равно ее опередит. Получат в «Journal of Enviromental Radioactivity» сей “донос» мировому научному сообществу...

И как хорошо, что свой человек повез образцы. Почтой такое нельзя посылать – вполне может не дойти, а то и могущественные люди Минатома подменят: насыплют в пакеты нейтральной глины... государство в государстве, этот Минатом.

Нет, не работается. Не выходит из головы дурацкий некролог.

Он решил найти юного негодяя и с ним поговорить. Спросить: почему? За что?

6.

Мальчик вряд ли успел жениться, еще не ушел, наверное, от отца, живет с ним здесь, в Академгородке, в том же доме, что и академик Марьясов, в так называемом «сливочнике».

Дрожа от возбуждения, кривя лицо, чтобы не быть узнанным случайными прохожими, Петр Платонович побродил возле обоих подъездов этого дома из красного и белого кирпича, с башенками по четырем углам, с телевизионной тарелкой на островерхой крыше, – но увы, юноша, видимо, домой обедать не приезжает.

На часах уже половина третьего. Его надо ловить в редакции.

“Дочь правды” располагается там же, где большинство других редакций газет, – в Доме Печати, на 11 этаже. Большая областная газета «Красносибирская звезда», напечатавшая некролог, занимает шестой и седьмой этажи, – хулиганы из «Дупы» просто спустились вниз и передали свой материал.

Но ведь многие в этом здании встречаются, и если не близко знакомы, то в лицо друг друга помнят, – неужто в солидной газете не возникло подозрение: с чего вдруг шкет из «желтой» газетенки пришел к ним с материалом?

Наверное, всё просто: сунул деньги и подмигнул. Теперь это так.

Как же выловить начинающего негодяя?

Зашел в лифт, еще не решив, куда поднимется – на седьмой или одиннадцатый, как вдруг на втором этаже в остановившийся лифт вошла румяная толстуха с глазами-щелочками и воскликнула:

– Поперека!..

От этого картавого «попереки», как от «курареку», все прочие стоявшие рядом вздрогнули и, естественно, обратили внимание на Петра Платоновича. А толстуха в белой блузке и белой юбке с дырочками (с первого взгляда можно подумать, что в пеньюаре), нажав кнопку девятого, продолжала, почти мурлыча от удовольствия:

– Статью несешь? Наслышана о твоих успехах. – И пояснила окружающим. – Он, товарищи, очень хороший ученый.

– Ну, как же... знаем... – пробормотал кто-то. Другие молчали.

А от нее пахло буфетом, она только что откушала, и настроена была благостно. Но быть не может, чтобы не ознакомилась с ужасной публикацией. Стало быть, можно лишь поразиться ее партийной выдержке, – горестно не заахала, а если считает, что правильно укололи Попереку, на людях не развеселилась. Ведет себя простецки, словно только что вчера виделись. А ведь эта дама – может быть, читателю здесь станет смешно – но именно эта толстуха в белом с дырочками, с просвечивающими розовыми пятнашками кожи, была первой женой Петра... когда же это было? В ХХ веке, господа, в ХХ веке... лет 25 назад...

Если не попал в аспирантуру... сдуру...

Собери свой тощий чемодан...

Поцелуй мамашу, обними папашу

И бери билет на Магадан...

А Поперека попал в аспирантуру, впрочем, ему пророчили ее аж с третьего курса. Но жил он по-прежнему в общежитии, в длинном желтом доме возле глубокого оврага, по дну которого, содрогая землю, проходили круглыми сутками поезда. И вот свела же их тогда судьба.

Друзья Петра в те времена прозвали ее ТСВ – Тумбочкой cо Сластями Внутри – кареглазая, ему под подбородок, с нежным украинским говорком, все время сосала карамельки и угощала желающих. Соня оказалась его первой любовью...