Срочка

Глава пятая

В батарее наконец — то стало тихо. Взвода разошлись на занятия: первый и второй, одевшись потеплее ушли на учебные точки на прямую наводку, а третий и четвёртый в учебные классы, где до обеда будут заниматься в тепле. Завтра всё будет наоборот — мы пойдём на занятия в поля до обеда, а первый и второй взвода будут заниматься до обеда в тепле.

Мне повезло — наступила моя очередь стоять на тумбочке следующие два часа и я с удовольствием занял место дневального у входа в расположение. Можно было немного расслабиться, а вот остальным двум дневальным придётся эти два часа побегать и попотеть, наводя порядок. Мне, после смены с тумбочки, придётся лишь натереть мастику центрального прохода до блеска и до обеда можно будет слегка расслабиться.

Через час мне уже надоело стоять на тумбочке и я с лёгкой завистью поглядывал на остальных дневальных, которые оперативно закончив наводить порядок сидели на табуретках и «точили лясы». Тяжело вздохнув, сменил положение ног, расслабив теперь правую ногу в стойке «Вольно», и уставился на часы висевшие над входом. Под моим взглядом минутная стрелка дёрнулась и перескочила на следующее деление.

— Медленно, медленно, чёрт побери, — тоскливо перевёл взгляд на дверь бытовок комнаты, из- за которой внезапно послышался шум. Дверь резко распахнулась и из неё заполошно выскочил старшина батареи старший сержант Николаев с ведром в руке.

— Дневальный ко мне! — Громко заорал Николаев, как будто я находился на далёком расстоянии.

— Я, товарищ старший сержант, — мигом подскочил к старшине и схватил протянутое мне ведро.

— Цеханович, пулей летишь в столовую и ведро пару сюда. Пулей…, Беееггоммм!!!

Бегом, так бегом. Грохнув входной дверью казармы, метнулся через плац и через минуту залетел в столовую, где тут же уткнулся в дежурного по столовой.

— Товарищ сержант, старший сержант Николаев приказал принести ведро пару. Кто мне его даст?

Сержант, с красной повязкой на рукаве — «Дежурный по столовой», загадочно ухмыльнулся: — Что, Николаев, опять зачудил?

— Так точно. Зачудил. Только старший сержант сказал — Мигом! Так, где мне взять?

Сержант, пряча весёлые искорки смеха в глазах, сдвинул шапку на лоб и задумчиво почесал затылок: — Слушай, курсант, я паром не распоряжаюсь, поэтому иди — ка ты к заведующему столовой прапорщику Елатунцеву и у него спроси.

Прапорщика Елатунцева только что отодрал зам по тылу и расстроенный начальник столовой, накатив стакан водки, нервно курил в своём захламленном кабинете, когда я постучал в дверь.

Зашёл, принял бравую строевую стойку и, не задумываясь над содержанием, отбарабанил: — Товарищ прапорщик, старший сержант Николаев приказал принести ведро пару. Где мне его взять?

— Чего, чего? — Старый, худой, потрёпанный жизнью и службой прапорщик медленно выбрался из — за стола и встал передо мной. То что он был разъярён было видно даже невооружённым взглядом, но невыполнение приказа Николаева меня страшило больше, чем заведующий столовой, который в юности был партизаном и мочил фашистов.

— Товарищ курсант, — зловещим тоном прошипел прапорщик, — КРууугоМММ!

Я чётко выполнил строевой приём и не видел, как старый партизан замахнулся ногой и со всего размаху дал мне под зад хорошего пендаля.

Гремя ведром, я вылетел в зал и с яростью потёр ушибленную задницу, слушая как прапорщик орал за дверью клятвы разобраться с моим старшиной.

— Так здесь не получилось…, пойду к варочным. С ними быстрее договорюсь, — примерно так размышляя, направился в варочное отделение. Подозвав к себе такого же курсанта, как и я, который сегодня был в наряде по столовой, но в варочном отделении, попросил его: — Слушай, братан, набери мне ведро пару, — и протянул ему посудину.

— Не понял! Тебе чего сюда наполнить? — Удивлённо протянул варочный.

— Да вы чего тут? Вёдро пару. Понимаешь па…… — я замолк, наконец то поняв за чем меня послал Николаев.

— Тьфу, ёб т…ю м. ть, — я с досады выматерился и побрёл из столовой.

— Ну что, курсант, пару то набрал Николаеву, — встретили меня гоготом дежурный по столовой и его помощник.

— Набрал, да ещё по заднице получил, — пробурчал я и вышел из столовой.

А на подоконнике открытого окна сушилки, высунувшись в наружу чуть ли не до пояса, лежали старшина, Бушмелев и дежурный по батарее сержант Крамаренко, которые тоже встретили меня хохотом и подколками.

Долго они смеялись и потом, когда отдав ведро Николаеву, я в подробностях рассказал о своих метаньях в поисках пара, особенно над тем как получил пендаля от заведующего по столовой. Подкалывали меня и дневальные, особенно Курбанбеков: — Боря, а чего ты не врубился сразу, что тебе за паром посылают? Я вот никак не могу понять вот этого.

Он всё приставал и приставал ко мне с этим идиотским вопросом, пока я его не послал подальше: — Вот когда попадёшь в такую же ситуацию — тогда и поймёшь.

Впрочем, ждать долго не пришлось. Следующим влетел Курбанбеков. И влетел капитально. Было двенадцать часов дня. Старшина и дежурный по батарее засели в каптёрке, а Бушмелев ушёл в класс ко взводу. На тумбочке стоял Курбанбеков и повернувшись спиной ко входу, изо всех сил жал пальцем на канцелярскую кнопку пытаясь вогнать её в полированную доску с документацией наряда по батарее. Поверхность полировки была твёрдой и жало кнопки или ломалось, или же загибалось, но упорно не хотело входить в полировку. Дневальный злился, доставал из картонной коробочки очередную кнопку и всё повторялось заново. Входная дверь не спеша открылась и в расположении появился генерал и не просто генерал, а генерал — лейтенант. Я уже прослужил больше месяца, а так как по характеру был любознательным в отличии от сына степей Курбанбекова, поэтому уже знал что это генерал — лейтенант Морозов, член Военного совета Уральского округа. Генерал был очень суровым и чересчур требовательным начальником и одно только его появление в любой части приводило офицеров в трепет. Каким образом грозный начальник незамеченным проехал в дивизию и оказался без свиты и сопровождающих в арт. полку и в нашей батареи — я не знаю. А сейчас он стоял у тумбочки и медленно наливался малиновой яростью. Курбанбеков лишь мельком глянул на вошедшего через плечо и вновь погрузился в увлекательнейшую борьбу с кнопками.

— Товарищ курсант, а почему вы мне команду «Смирно» не подали? — Спросил генерал спину дневального.

У Курбанбекова сломалась очередная кнопка и он, шуруя пальцами в коробке, с досадой произнёс: — А мы прапорщикам команду «Смирно» не подаём, — вытащив кнопку, дневальный вновь попытался её вогнать в доску.

Генерал озадаченно молчал, переваривая то, что он услышал. Но учитывая, что перед ним стоит молодой солдат, он сдержал свой начальственный гнев, который отдалённо прорывался в интонациях.

— Товарищ курсант, хоть я и прапорщик, но я старше вас по воинскому званию, да и по возрасту, чёрт побери. Так повернитесь ко мне.

Дневальный медленно повернулся и сверху вниз посмотрел на невысокого генерала с немым вопросом: — Чего тебе надо?

— Товарищ курсант, вас инструктировали на разводе?

— Так точно, товарищ прапорщик — дежурный по полку.

— Вызовите его сюда.

Курбанбеков покрутил ручку телефона и, дождавшись ответа, стал докладывать: — Товарищ капитан, дневальный четвёртой батареи курсант Курбанбеков. Товарищ капитан, вас сюда какой то прапорщик вызывает.

— Курсант, ты дурак что ли? Это я могу прапора к себе вызвать, а не он меня… Кто он такой…?

— А кто вы, товарищ прапорщик? — Почуяв недоброе, почтительно спросил Курбанбеков, а генерал зловеще засмеялся.

— Скажи — прапорщик Морозов…

— Алло, товарищ капитан…, прапорщик Морозов, говорит…

— Не знаю такого, поэтому если ему надо то пусть сам ко мне идёт… А так пошёл он на х…

Слышимость была хорошей и всё сказанное было отлично слышно не только дневальному, но и генералу и нам остальным. Генерал Морозов побагровел, развернулся и выскочил как ужаленный из расположения батареи.