Проститутка Дева

– Как ты, папа? Тебе сейчас тяжело?

Мигунов смотрел, как дочь ковыряет в креманке свой фруктовый салат. Смотрел и думал: вырастет женщина-врач. Вырастет и папе в старости уколы будет делать…

Преодолевая неловкость, Мигунов заговорил о том, что считал теперь для них с Верочкой и для себя очень важным:

– Ты прости, доча, но я тебе "Пежо" двести шестое обещал, а меня вот с работы сняли…

– Да что ты, папа, не думай об этом, – Верочка протянула руку и дотронулась до его плеча. – Не думай папа, не бери в голову, я что, маленькая что ли? Не понимаю?

Мигунов вздохнул.

– Можно было бы классом ниже машину купить тебе, десятку отечественную что ли, но я даже боюсь тебе предлагать, доча, а "Пежо" за двадцать тысяч мне теперь не по карману.

– Пап, я тебя умоляю, давай прекратим этот разговор, давай лучше о твоих перспективах.

Верочка с любовью глядела на него своими бесконечно добрыми глазами.

"А ведь глаза у нее мои, – подумал Мигунов, – серые с зелёным".

– Ах, доча, – уже вслух сказал он, – какие перспективы? Нету теперь у меня особых перспектив.

– Но ведь без работы-то ты не останешься? – спросила Вера.

– Это смотря без какой работы, – наклонив голову, задумчиво заговорил Мигунов. – Это раньше, при коммунистах, на руководящих работников распространялось правило равноценных переходов. Сняли тебя с директоров треста банно-прачечных услуг – назначат директором департамента школ и детских учреждений. А теперь, доча, у нас капитализм и никто гарантий трудоустройства тебе не даёт.

– Но ведь ты такой талантливый, папа! – с чувством воскликнула Верочка. – Ты обязательно устроишься.

– Ах, Верочка, любовь моя, – тяжело вздохнул Мигунов, – сколько у нас телеканалов? Два десятка… А талантливых мужчин с дипломами журналистов?

Двадцать тысяч человек… Так что не все так просто, доченька моя, не все так просто.

– Но ведь у тебя связи, – робко попыталась возразить Верочка.

– Связи? Связи хорошо работают только тогда, когда ты сидишь в кресле и кому-то нужен, когда по бартеру можешь оказать взаимную услугу, а когда тебя выбросили в мусорку, тогда связи уже не работают…

Они посидели.

Посидели, помолчали.

Потом Мигунов достал-таки конверт и, протянув дочке, сказал:

– Здесь половина твоей "Пежо", пусть у тебя будет. Не могу я совсем без подарка.

Вера покраснела, отодвинула конверт.

– Папа, папа не надо!

Конверт он все же вынудил ее принять.

Сказал:

– Был бы у меня миллион, я бы бросил все, купил бы, доча, домик в Кратово или по Калужской дороге на Десне, не коттедж, а именно домик, летний, даже без удобств, из тех, что в годы моей юности дачами назывались. И писал бы там книгу… А потом издал бы ее на свои деньги, и еще бы писал. И еще… Мне миллиона бы хватило надолго, покуда писателем известным не стал бы… А десять тысяч, доча, они моих проблем теперь не решают…

Потом довез Верочку до дома.

Поцеловал в щеку.

И Верочка его потом поцеловала в угол рта.

– Держись, папка! – сказала Верочка, выпархивая из машины.

Постоял, подождал, покуда она откроет дверь в парадную.

Потом тронул машину и включил погромче радио "Хит".

Так, чтобы басы в колонках его "Ауди" были и постовому милиционеру слышны.

А Верочка, придя домой, снова раскрыла конспект и, увидав там флаер с рекламой нового риэлити шоу, вспомнила про папкину мечту о миллионе…

Девушка, которая через три месяца выйдет из студии, сохранив невинность, получит миллион.

5.

После отъезда Марии Витальевны Иван месяц не ходил в институт.

И кабы не отец, кабы не влияние и связи отца, Ивана бы отчислили за прогулы и несданные зачеты.

Иван и спорт забросил.

Теннис?

К черту теннис!

Ивану было тошно выходить на корт, потому что он сразу вспоминал Марию Витальевну.

Музыка?

К черту музыку!

Потому что каждый нотный сборник, будь то этюды Шопена или сонаты Бетховена, напоминал Марию Витальевну, рояль в ее гостиной, фортепьянные вечера в Большом зале Консерватории.

Месяц он провалялся на диване, изучая атлас Австралии и листая путеводители по Мельбурну и Сиднею…

Он даже трижды звонил в турагентства, узнавал, сколько стоят туры в Австралию.

За двадцать тысяч можно скататься туда на месячишко?

А чтобы пожить там полгодика? Сколько нужно?

Тысяч пятьдесят?

Иван редко ездил в институт на метро.

Но…

Поехал и сразу, по выходе на Студенческой, получил в руки флаер…

Парень, который соблазнит девушку, получит сто тысяч.

За двух девушек – двести и за трех – триста тысяч.

"Получу триста тысяч – поеду в Австралию", – подумал он…

ГЛАВА 2

1.

Обеды у Аркадия Борщанского были расписаны на две недели вперед.

В понедельник в "Славянском базаре" он обедал с Альбертом Владиславовичем, зампредом госкомитета по делам печати, во вторник в "Узбекистане" с Рафиком Ходжаевым, одним из главных рекламных спонсоров канала, в среду в торговом центре "Меркурий" с генералом Томилиным из МВД… И так далее, и так далее.

Секретарша Борщанского строго вела все расписания обедов своего шефа, и если какой-то из них не вытанцовывался по причине каких-либо форсмажоров, сотрапезникам заранее присылались извинения, а иногда даже и подарки в качестве компенсации. Шофер мчался в министерство и передавал бутылочку "Хеннеси Гран Крю" и пару видеокассет с последним сериалом канала "Норма Ти-Ви".

Естественно, за обеды всегда платил телеканал.

На этих обедах делалась политика.

Сегодня шофер вез своего босса в "Балчуг-Кемпински".

Там был заказан столик для встречи с Дульчанским.

Дульчанский был пройдоха каких поискать.

Он работал в Комитете по делам Связи и ведал там распределением разрешенных частот вещания. Именно от него зависело, продлят ли "Норме" лицензию, и именно от него зависело, разрешат ли "Норме" перейти на более мощные передатчики.

Дульчанский был похабником и балагуром.

Любил смачные сальные анекдоты и везде и все сводил к откровенным непристойностям.

– Значит, поменяли формат вещания? – спросил Дульчанский, выслушав новости об отставке Мигунова. – Теперь вместо политики будете порнуху крутить?

– У нас есть проект получше порнухи, – кивнул Борщанский, прикасаясь губами к аперитиву. – Мы риэлити-шоу замыслили учинить, "Последняя девственница" называется.

– Где вы такую дуру найдете? – хохотнул Дульчанский. – Или вы по несовершеннолетним ударить решились?

– Найдем, найдем, Москва большая, – Борщанский жестом руки успокоил своего визави. – Тем более что приз девственнице миллион "убитых енотов", деньги даже для нас немалые.

– Миллион? – оживился Дульчанский. – Так давай сразу попилим, что тебе стоит? Ты же и так все по ранее согласованному сценарию снимаешь, кому дать приз, кому не дать!

Борщанский хохотнул, улыбнулся таинственно.

– Не все так, не все так, дружище.

– И ты еще будешь мне вкручивать, что у тебя на программах игра идет по чесноку? – не унимался Дульчанский. Сумма выигрыша явно привела в возбуждение его неугомонный, досужий до мыслей о деньгах мозг. – Давай туда на твое риэлити наших подставных поставим? Им по полтахе в зубы, а лимон попилим? А? Или тебе уже более мощные передатчики ни к чему? Или ты о продлении лицензии не думаешь?

Было непонятно, всерьез ли Дульчанский размечтался о призовых деньгах или нарочно разыгрывает из себя простого как три рубля?

– Ты по кастингу там возьми на программу мою племяшку? – сказал Дульчанский. – Я к тебе ее подошлю.