Это Америка

До лекции оставалось три часа, Лиля, переполненная радостью, не знала, что с собой делать, вышла и просто пошла по улице. Это была та самая 17–я улица, по которой они с Лешкой гуляли в первый день в Нью — Йорке. Она остановилась, оглянулась на 20–этажное здание госпиталя и невольно засмеялась: неужели это будет ее госпиталь?!

Она бродила по улицам и вспоминала историю знакомства с Илизаровым. С ним был связан один из ключевых моментов ее профессиональной жизни. Впервые она увидела его почти двадцать лет назад в Москве, он привез туда свое изобретение — хирургический аппарат для нового метода лечения сломанных и искривленных костей. Так случилось, что Лиле поручили ассистировать ему на первой операции. На нее новый метод произвел сильное впечатление, но московских профессоров не заинтересовал. Из чувства научной ревности главный хирург хотел погубить Илизарова и его изобретение. Лилю послали в Курган — шпионить за его работой и доложить о ней, чтобы убрать его со своего пути. Но она увидела блестящие результаты его операций и не поступилась совестью. Вернувшись, она стала доказывать, что Илизаров — первооткрыватель нового течения и ему нужна поддержка [99]. За это ее понизили.

Да, тогда Илизаров поверил Лиле и даже подружился с ней. Но теперь она эмигрантка, а он человек осторожный. Как он отнесется к ней? Политические разногласия часто разлучают людей. Если он отвернется от нее, не изменит ли Френкель своего решения взять ее на работу? Это мучило и волновало Лилю.

2. Триумф русского ученого

Перед лекцией Френкель подозвал Лилю и, ожидая приезда Илизарова, они стояли в холле госпиталя, у входа в аудиторию. Лиля украдкой оглядывалась — все вокруг было больше, чище и богаче, чем в Бруклинском. А Френкель весело рассказывал:

— Наш госпиталь традиционно устраивает в октябре лекции и чествование какого-нибудь выдающегося ортопедического хирурга. У нас читали лекции о своих достижениях хирурги из Англии, Франции, Италии. В этом году я впервые решил пригласить русского, Илизарова.

Лиля почтительно слушала и все время поглядывала на входную дверь — появился ли Илизаров? Мимо них проходили доктора, заполняя аудиторию, почти все украдкой косились на Лилю. Она думала: как же эти хорошо одетые, подтянутые, самоуверенные белые мужчины, настоящие американцы, не похожи на темнокожих докторов Бруклина! Неужели ей выпадет счастье работать в таком окружении?..

Наконец в дверях показался Илизаров. Лиля узнала его по восточной внешности и пышным черным усам. Он постарел, даже как будто усох — все-таки уже под семьдесят. На пиджаке блестит значок народного депутата Советского Союза.

Она пошла ему навстречу, увидела, как он узнал ее и заулыбался. Груз сомнений упал с ее плеч, ей даже дышать стало как будто легче.

Илизаров обнял Лилю, трижды расцеловал в щеки по русскому обычаю, похлопал по спине и сказал:

— Ну что, поспешила ты уехать из России, а? Поспе-ши — ила! — и назидательно добавил: — А у нас там удивительные перемены к лучшему, удивительные. Вот как!

По — видимому, он имел в виду новую политику гласности и перестройки.

Френкель с довольной улыбкой наблюдал их сердечную встречу и сразу сказал Илизарову:

— Хочу, чтобы Лиля работала со мной, помогала мне внедрять ваш метод.

Илизаров английского не знал, Лиля перевела.

— Что ж, доброе дело, доброе дело… Лиля — хороший специалист, знает мой метод. Мы работали вместе, я ее высоко ценю и могу с чистой совестью рекомендовать вам в помощники.

Френкель не знал русского, смотрел выжидающе. Лиле понадобилась пауза, чтобы справиться с волнением и перевести и это.

— О’кей! — сказал Френкель, подхватил обоих под руки и вошел с ними в аудиторию.

В аудитории на триста мест собралось около шестисот человек — доктора, их жены, научные сотрудники. Первая лекция русского профессора после долгих лет холодной войны была невиданным событием. Люди сидели на ступеньках боковых лестниц и плотно стояли наверху.

Илизаров привез более семисот слайдов, помощник показывал их тремя проекторами. Но вышла заминка — платный переводчик из ООН, старичок с бородкой — эспаньолкой, не знал медицинской терминологии и вдобавок забыл очки.

— Можете помочь с переводом? — спросил Лилю Френкель.

Лиля смущенно встала рядом с докладчиком, все взгляды устремились на нее. Она не имела представления о том, что будет говорить Илизаров, и волновалась. По счастью, говорил он немного, показывал слайды и объяснял свой метод на примере лечения больных: до операции, в процессе лечения, исход лечения. Это была феерия блестящих результатов, ничего подобного американские хирурги не видели — настоящий триумф русского ученого.

Аудитория притихла, Лиля тоже поражалась, как много нового он успел сделать за те годы, что они не виделись. Ей было так интересно смотреть, что она даже не сразу включалась в перевод. Илизаров подбадривал ее:

— Ну, говори, говори им, рассказывай.

За полтора часа он показал все слайды и покорил аудиторию. Аплодировали ему десять минут, стоя. Френкель вышел вперед.

— Спасибо профессору Илизарову, — сказал он и вручил ему сувенир и почетный диплом, а затем пригласил всех подняться на 13–й этаж: там в кафетерии был устроен фуршет для чествования лектора.

В лифте Илизаров спросил Лилю:

— Ну как, понравилась лекция?

— Очень. Я потрясена тем, как много вы успели сделать за эти годы.

— Работаем, работаем. А ты вот поспешила уехать.

Домой Лиля пришла поздно, уставшая от переживаний. Алеша кинулся к ней:

— Ну, рассказывай — как все было?

— Ой, Алешка, это самый счастливый день в моей жизни тут!

Назавтра был назначен двухдневный семинар для хирургов с показом техники на муляжах. Семинар проводила фирма — производитель хирургических инструментов «Ричардс». Она собиралась купить у Илизарова право на производство его аппаратов в Америке, поэтому не жалела средств на рекламу, дело было поставлено на широкую ногу. В громадном конференц — зале гостиницы «Рузвельт» стояли столы с аппаратами Илизарова и пластмассовыми муляжами костей. Собралось много врачей со вчерашней лекции и из других госпиталей. У каждого стола инструкторы от фирмы показывали технику сборки аппарата, это были инженеры, которые не могли ответить на медицинские вопросы. Илизаров с Френкелем ходили между столами. Илизаров делал на русском замечания, но его не понимали. Лиля стояла в стороне, стесняясь присоединиться к ним. Наконец Илизаров заметил ее:

— Иди, иди сюда, переводи.

Он ворчал, был недоволен, что многое демонстрируется не так.

— Во, во! Они все путают, только портят метод.

Френкель вдруг решительно сказал Лиле:

— Вы нам нужны как знающий инструктор. Идите к тому столу и показывайте.

— Я? — Лиля нерешительно встала у стола.

— Давай, работай, помогай! — подбодрил ее Илизаров.

Ситуация для Лили была неожиданная: ей придется показывать технику операций маститым американским специалистам. Она заволновалась: много лет прошло с тех пор, как она держала в руках илизаровский аппарат. Но это было первое поручение Френкеля, и нельзя ломаться и отказываться — вдруг он передумает и не возьмет ее на работу.

Вокруг нее с любопытством сгрудились доктора. Женщин — хирургов в Америке очень мало, а ее и вообще никто не знал. Лиля постаралась перебороть робость и говорить громко и спокойно. Помогли ее руки хирурга — они как-то сами собой вспоминали, что и как надо делать. Слушатели следили за ней, повторяли то, что она показывала. Она увлеклась, все смелей объясняла, отвечала на вопросы.

Опять подошел Илизаров, все расступились. Он проверил ее работу, кивнул головой:

— Вот так, так, другое дело. Не забыла, значит, мой метод. Молодец!

Вслед за ним подошел Френкель и тоже взял в руки детали. Лиля на мгновение застыла — ей было неловко показывать и ему. Но он внимательно вслушивался в ее объяснения и старательно повторял за ней упражнения.