Трапеция (ЛП)

хотел, чтобы я говорил это при Марио. Сигарету?

Томми покосился на пачку и уставился в ковер.

- Нет, спасибо.

- Как хочешь. Послушай, Том, ты сплошной комок нервов. Считаешь, я не понимаю, что с тобой? Тебе, кстати, сколько лет? Пятнадцать?

- Шестнадцать.

Джонни мельком улыбнулся.

- Не думаю, что ты тут живешь затворником, но все-таки есть парочка вещей… Ты

же не часто бываешь в бане или профессиональном тренажерном зале, правда?

Так и думал, что нет. Зато я бываю. Наверное, следует немного просветить тебя

насчет… ага, вижу, ты понимаешь, о чем разговор.

Томми не осмеливался поднять глаз.

- Слушай сюда, – Джонни отложил сигарету. – Если тебя кто-то вот так

обрабатывает, и ты ничего не чувствуешь внутри… – он сделал короткий, очень

понятный жест, – то ты мертвый кусок мяса, вот и все. Это нормально. Я не гей, я

не из тех парней, которые любят лапать за задницу симпатичных мальчиков. Это

просто моя работа, я в ней хорош, и это ровным счетом ничего для меня не

значит. А теперь, ради бога, расслабься и позволь мне тебя размять.

Чувствуя, как горят щеки, Томми перекатился на живот и уткнулся лицом в руки.

Он никак не мог взять в толк – то ли Джонни ничего не понял, то ли, напротив, понял все слишком хорошо.

Вечером накануне отъезда на зимнюю квартиру Цирка Старра Папаша Тони

безжалостно прогнал все трюки. Затем Люсия тщательно осмотрела всех с ног

до головы. Присматриваясь, она снова и снова ходила кругами. Щелкнула

ножницами, отрезая особенно упрямую прядку, выбивающуюся из хохолка Томми; нахмурилась на обесцвеченную прядь в прическе Джонни и зачесала ее так, чтобы не было видно; конфисковала потертые напульсники Анжело и выдала ему

новые; выпустила красивый локон на висок Лисс.

Они решили обойтись без костюмов. Старр, бесспорное «Большое Шоу»

циркового мира, щедро снабжал свои номера, так что Сантелли намеревались

выйти в аккуратной рабочей одежде. Мужчины надели черные трико, поношенные достаточно, чтобы не выглядеть слишком новыми, и рубашки, которые Люсия мастерски подсинила до белизны. Лисс носила простой розовый

купальник и трико. Томми смутно понимал, что вся эта нарочитая неброскость

сама по себе является высшим проявлением умения выставить номер в лучшем

свете.

За ужином ели мало. В конце трапезы Папаша Тони встал и окинул взглядом

длинный стол.

- Я хочу сказать, – начал он, – чем бы ни обернулся завтрашний день, спасибо

всем вам. Мы… снова семья. Когда-то нас было много, а теперь я вижу, что мы

можем быть вместе, как всегда. Люсия, ты сделала… как это говорят? – он

нахмурился, – все возможное и невозможное. Клэй, Барбара, вы слишком юны, чтобы быть с нами сейчас, но вы увидите, частью чего сможете стать. Я не хочу

произносить речей. Я скажу одно. Сегодня я счастливый человек, очень

счастливый человек. Долгие годы я не был так счастлив, а завтра все мои дети

будут со мной. Все мои дети – сыновья, внуки… да, и внучки тоже, Элисса.

Поверь, я знаю, в некотором смысле тебе приходилось труднее всех. Я

обращаюсь и к тем, кто влился в нашу семью только недавно. Стелла, – его

взгляд с особенной нежностью остановился на бледной девушке в платье цвета

пламени, – я хотел бы, чтобы ты была с нами завтра, чтобы Клео увидела тебя. И

ты, Томми. Потому что, когда я смотрю на тебя, когда я вижу, как Марио учит

тебя, то снова вижу, как учил собственных сыновей, и я знаю, что есть кому

придти после меня, кому передать традиции, кто сможет учить полетам, когда

меня не станет.

- Такого не случится еще очень долго, – резко сказал Анжело. – Не говорите так, Папаша.

- Не говорить? – Папаша Тони посмотрел на Анжело и улыбнулся. – Возможно, ты прав. Но все-таки я скажу. Люди – и ты, и я – приходят и уходят. Но наше

искусство – номер, семья – продолжается. Оно больше меня, больше всех нас, верно?

Папаша поднял бокал и церемонно выпил.

- Завтра, дети. Я горжусь вами сегодня и хочу гордиться вами завтра. Я не

говорю о контракте – быть может, мы получим его, а может, и нет. Это удача и

бизнес. Так или иначе, покажите себя с лучшей стороны, как делали это сегодня, и я буду гордиться вами, всеми вами, cari figli, cari fanciulli…

Томми увидел, как он моргнул и тяжело сглотнул.

- Tutu, tutti… В общем… я не хочу произносить речей, – торопливо завершил

Папаша и сел.

Уже в комнате, перед отходом ко сну, Марио сказал:

- Как тебе Папаша Тони и его речь?

Говорил он небрежно, но Томми знал, что парень чувствует на самом деле, и

ответил так, как ответил бы сам Марио, если бы не стыдился.

- Я чуть не разревелся.

- Ага, я тоже. Папаша этим живет. Он мог бы остаться с Фортунати, ну, ты

понимаешь, когда Лу и Джо упали. Все равно бы был у них на афишах. Но

предпочел бросить центральный манеж, чтобы вернуться потом целой семьей.

Гастролировал только с Анжело и Терри, потом прибавились Лисс и я, потом

остались только я и Анжело, когда Лисс вышла замуж. Я буду молиться, чтобы

завтра у нас получилось. Ради Папаши.

- Старр – очень важная птица. Они могли бы нанять любой воздушный номер в

мире.

- Я знаю. Но мечтать не вредно, – Марио забрался в постель и сонно потянулся. –

Хорошо, что он погонял нас после обеда, правда? А то я бы не уснул от волнения.

Томми проснулся от скрипа двери: в комнату без стука вошел Джонни. Марио

приоткрыл глаза, но не шевелился.

- Кто там? Джок?

- Ага. Мило вы тут устроились.

Джонни был в старом банном халате. Он еще не брился, но из-за его светлой

масти щетина была практически незаметна.

Марио потер глаза.

- Который час?

- Шесть с лишком, кажется. Видимо, становлюсь неуравновешенным – еле уснул и

проснулся час назад. Совсем забыл, что ты здесь с мальчиком, – он присел на

край кровати. – Вспоминал, как мы когда-то в туре… Помнишь?

Марио хихикнул.

- Лезь через меня, Везунчик, – велел он и приподнял одеяла.

Джонни скользнул в постель.

- Я правда совсем забыл про мальчика. Зато почти ожидал найти здесь Лисс. Она

всегда к тебе приходила.

Марио слегка напряг челюсть.

- Лисс теперь большая девочка. И замужем.

- Все равно у нее, небось, тоже мандраж, у бедняжки. Помнишь, как каждый раз

перед большой стоянкой или когда вводили новый трюк в номер, мы втроем

забирались в одну кровать и обговаривали каждое движение? Все было

нормально, пока мы были детьми, но, когда подросли, Люсия перестала это

одобрять. Возможно, у нее была на то причина… Особенно из-за меня. Сестра

там или не сестра, а Лисс чертовски симпатичная. А что насчет тебя, Мэтт?

- Заткнись. Нашел, о чем разговаривать. На самом деле Лу просто утверждала, что так мы только накручиваем друг друга еще больше.

- Ну да, – Джонни буквально излучал скептицизм. – В тот год я перестал ходить

на исповедь. Чувствовал себя дураком, раз за разом повторяя, что имею

неприличные мысли по отношению к собственной сестре. Но ты всегда был

хорошим мальчиком, правда? Держу пари, ты до сих пор исповедуешься, верно, Мэтт?

- Либо ты сейчас замолкаешь, – сурово предупредил Марио, – либо вылетаешь

отсюда.

- Эй, эй, полегче, – поспешно сказал Джонни. – Извини. Я не имел в виду… а, ладно, проехали. Просто был бы не против симпатичного плеча, чтобы на нем

поплакаться. Или кого-то, кто составил бы мне компанию. Я уже неделю сплю на

кушетке. Хотя не то чтобы виню в этом Стел.

Марио поджал губу и со странным намеком поинтересовался: