Избранные романы: Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах.

Грейс взглянул на часы:

— Завтра в десять утра я должен быть в суде — возможно, проторчу там весь день. Давайте встретимся здесь пораньше, в восемь тридцать.

Брэнсон дошел до парковки вместе с Грейсом.

— Что думаешь, старый мудрец?

— Все не так, как выглядит, вот что я думаю.

— В смысле?

— Сколько-нибудь яснее выразиться не могу — пока.

Они подошли к «альфа-ромео» Грейса. Он похлопал друга по спине и уселся в машину.

Пока Грейс выезжал на шоссе, мысли его на несколько упоительных мгновений обратились к Клео Моури. И он улыбнулся. А после мысли переключились на предстоявшую поездку в южный Лондон.

Пытаясь успокоиться, Марк со стаканом виски в руке расхаживал взад-вперед по своей квартире. Дверь Марк запер, да еще и цепочку набросил. С балкона к нему тоже не подобраться, как- никак пятый этаж. К тому же Майкл боялся высоты.

В море качались на волнах огни небольшого судна. Уже почти совсем стемнело. Десять часов. Сегодня Майкл с Эшли должны были отправиться в свадебное путешествие. Марк не представлял себе, как бы он с этим справился — с мыслью об Эшли, отдающейся Майклу. Эшли уже спала с Майклом, это было частью их плана. По крайней мере ему она сказала, что в постели Майкл — полное ничтожество. Хотя могла и соврать.

Следовало бы обсудить все это с Эшли. Она тревожила его, вела себя так холодно, словно во всем виноват только он. Впрочем, Марк знал, что она ему скажет.

Он встал и снова начал расхаживать по комнате. Если Майкл жив, если выбрался из гроба, что сможет он узнать из писем, присланных ему по электронной почте?

И вдруг Марк сообразил, что в панике проглядел один простейший способ проверки. Майкл неизменно перегружал содержимое своего «Палма» на офисный сервер.

Макс Кандилл всегда казался Рою Грейсу красивым почти до невероятия. В свои двадцать пять лет он — с его обесцвеченными светлыми волосами, синими глазами и потрясающими чертами лица — мог быть моделью или кинозвездой. Вместо всего этого Макс жил в скромном, стоящем посреди южного Лондона домике на одну семью, предпочитая пестовать свой «дар», как он это называл.

Медиум сидел напротив Грейса в обтянутом белым атласом, обильно изукрашенном кресле в стиле рококо. Одет он был в белую водолазку, белые джинсы от Калвина Кляйна и белые кожаные сапоги, а говорил с женской жеманностью.

— У вас усталый вид, Рой. Много работы?

— Еще раз прошу простить за поздний визит, — сказал Грейс.

— В мире духов отсчет времени идет не так, как в человеческом мире, Рой. Итак, вы сами скажете, что привело вас сюда сегодня, или мне придется догадываться?

У Кандилла не всегда все получалось, однако его коэффициент попаданий был высоким. Грейс по долгому опыту знал, что стопроцентной точности ни один медиум дать не способен, потому он и предпочитал работать с несколькими сразу.

Впрочем, ни один из них так и не смог объяснить, что случилось с Сэнди. В первые месяцы после ее исчезновения он посетил всех обладавших хоть сколько-нибудь приличной репутацией медиумов. Несколько раз навещал он и Макса Кандилла, которому хватило честности при первой же их встрече сказать, что связь с ней ему установить не удается.

А вот насчет Майкла Харрисона Кандилл высказался с куда большей определенностью. Взяв браслет, который дала Грейсу Эшли, он через несколько секунд торопливо вернул его — с таким видом, точно браслет жег ему руки.

— Не его, — подчеркнуто произнес он. — Решительно не его.

Грейс, нахмурившись, сказал:

— Браслет мне дала его невеста.

— В таком случае вам придется спросить ее и себя почему.

Грейс снова засунул браслет в карман.

— Так что вы можете сказать мне о Харрисоне? — спросил он.

Медиум пружинисто поднялся из кресла, вышел из комнаты и вернулся с экземпляром журнала «Ньюс оф зе уорлд». Отлистав пару страниц, он подержал журнал перед лицом Грейса — так, чтобы тот увидел заголовок «ОХОТА НА БЕГЛОГО ЖЕНИХА» и фотографию Майкла Харрисона под ним. Затем Кандилл несколько секунд сам вглядывался в снимок.

— Майкл Харрисон жив, — сказал он. — Определенно жив.

— Где он? Мне нужно найти его.

— Я вижу его в чем-то малом, темном.

— Это может быть гробом?

— Не знаю, Рой. Все слишком расплывчато. Не думаю, что у него осталось много энергии. — Кандилл снова закрыл глаза.

Грейс наблюдал за ним.

— Это маленькое темное место — оно находится в лесу? В городе? Под землей или над ней?

— У меня не получается увидеть это, Рой.

— Сколько времени у него осталось? — спросил Грейс.

— Немного. Не знаю, удастся ли ему уцелеть.

8

— Видишь ли, какая штука, Майк. Не бывает так, чтобы всем сразу выпал счастливый день. Тебе выпал счастливый день — и мне выпал счастливый день. Но насколько счастливый?

Майкл, слабый, дрожащий от подскочившей температуры, пребывающий на грани бреда, поднял взгляд, но увидел лишь темноту. Акцент разговаривавшего с ним человека был ему неизвестен — какая-то смесь австралийского с южнолондонским. Может быть, это опять Дэви? Нет, Майкл так не думал. Мысли его быстро сменяли одна другую. Он был сбит с толку.

— Ты лежал в ужасном сыром гробу, промок до нитки, чуть не заработал ревматизм. Тебя ожидала смерть. А сейчас ты в приятном, уютном, сухом месте. И может быть, даже не умрешь, — должен, однако, подчеркнуть, что это очень большое «может быть»!

Голос удалился во тьму. Майкл попытался окликнуть этого человека, однако губы его не смогли даже пошевелиться. Что- то зажимало ему рот. Майклу удалось лишь панически хрюкнуть. Он закрыл глаза, чувствуя, как сознание покидает его. Потом его обдало жаром, он снова открыл глаза и тут же зажмурился, ослепленный ярким светом.

— Не думаю, что тебе следует засыпать, ты должен бодрствовать, Майк. Я не могу позволить тебе умереть рядом со мной. Скоро я дам тебе немного воды и глюкозы — привыкать к пище тебе придется постепенно.

Майкл опять попытался произнести что-нибудь. Теперь он вспомнил, как его вытаскивали из гроба, как он лежал в фургончике на чем-то мягком — или то было в ночь мальчишника?

В лицо Майклу плеснули, испугав его, холодной водой. Он открыл глаза, смаргивая в темноте воду.

— Я просто стараюсь, чтобы ты не заснул.

Майкла охватила дрожь. Он попытался развести руки в стороны, выяснить, не находится ли он по-прежнему в гробу, однако руки не сдвинулись с места; попытался пошевелить ногами, но и ноги тоже не двигались, похоже, они были связаны.

— Полагаю, ты пытаешься догадаться, кто я такой и где ты находишься?

Майкл опять зажмурился — новая вспышка ослепила его. Он издал еще один напоминающий хрюканье звук.

— Все в порядке, Майкл, не пытайся мне отвечать. Я залепил тебе рот клейкой лентой. Говорить буду я.

Майкл ощущал себя совершенно сбитым с толку и одновременно полным дурных предчувствий. Происходившее не имело никакого смысла. Может, у него галлюцинации?

— Во-первых, Майкл, я должен сообщить тебе правила этого дома. Ты не спрашиваешь, как меня зовут и где ты находишься. Усвоил?

Майкл снова хрюкнул, вглядываясь в темноту.

— Я слушал ваши разговоры пять дней, Майк. Твои и твоего дружка Дэви. По-моему, он тебя здорово разочаровал. Да и я бы на твоем месте тоже в нем разочаровался. — Мужчина рассмеялся. — И то сказать, ты в ловушке, а единственный в мире человек, которому известно, что ты еще жив, — слабоумный! Как ты себя чувствуешь?

В голове у Майкла пульсировала боль.

— Чувствуешь ты себя хорошо. Еще двадцать четыре часа в той могиле, и ты вполне мог бы остаться в ней навсегда. Но я восстановлю твои силы. Тебе повезло, я прошел подготовку в австралийской морской пехоте. О выживании я знаю все — ты не смог бы попасть в лучшие руки, Майк. Я бы сказал, это многого стоит, а ты? Я о деньгах говорю.

— М-мм.

— Однако боюсь, что мне понадобятся некоторые гарантии моей bona fide. Ты знаешь, что такое bona fide? Мне нужно доказательство того, что здесь находишься именно ты.