Призрачно все...

— Минуточку! С помощью Люси? — Изместьев схватил собеседника за рукав. — Как это — перехватил? Я отлично помню, как вышел на балкон, как прыгнул…

— Ты прыгнул виртуально, — психотерапевт прикрыл на секунду глаза. — Прыжок в подробностях был вмонтирован тебе в подсознание. Заслуга Ворзонина в том, что тобой все воспринималось как продолжение «одно — другого». Жизнь не остановилась, не споткнулась.

Не сказав ни слова, Изместьев уронил чужую голову на чужие руки. Клойтцер—Ворзонин с улыбкой похлопал его по плечу и продолжил:

— Прыгни ты в реальности, что бы досталось этому Самоделкину? Или промедли он пару дней… Но — не будем опережать события. Итак, сразу после моего возвращения в будущее он тебя перехватил. Вынул из реальности, как предохранитель из схемы. Ты в клинике благополучно уснул, не без его помощи. Тотчас началась имплантация.

— Вот гад! Кто ему разрешил? Кто позволил?!

— Для тебя все происходило реально. И однократно, подчеркиваю! Мы ничего не знали о замыслах Ворзонина, а он — не знал о наших. К тому же, вернувшись к себе в 2049-й год, я был практически арестован и отстранен от проекта, так как ничего не получилось: проститутка сделала аборт по наущению психотерапевта. Гений не родился! Слава богу, я успел ввести в память эрмикт-бластеров дату твоего отлета — то есть «on», а финиш — «off» — не успел.

— Если я все понял правильно, — «косметолог Фаревский» начал усиленно мозолить виски указательными пальцами. — Я с одинаковым успехом мог улететь как в эпоху Ренессанса, так и Возрождения. Мог умереть от сифилиса, туберкулеза или проказы? Вы меня выкинули на фиг!

— Откуда нам было знать точные даты клинических смертей в средние века?! Разве тогда были успешные реанимации? Что за глупости иногда приходится слышать из уст докторов со стажем! В память бластера введены относительно близкие даты. Введя дату «on», я был уверен, что бластер «привяжет» тебя все равно к какому-нибудь телу с удачной последующей реанимацией. Это — дело автоматики, он не выбросит тебя просто так в эрмикт-пространство. Я должен был тебя спасти, иначе бы ты просто разбился! Клиническую смерть Акулины Доскиной компьютер бластера выбрал автоматически!

— Спасибо, Карл Клойтцерович! — «Фаревский» встал и картинно поклонился чуть не до паркетного пола. — Я в вечном долгу перед вами и господином Ворзониным.

— К чему сия помпезность? В том, что Ворзонин нам напакостил, — не обращая никакого внимания на поклон, продолжил пришелец, — и ты виноват. Именно ты «пристегнул» психотерапевта к проекту. Ему, по сути, наплевать на будущее, ему важнее собственные успехи в настоящем. Без него проститутка не сделала бы аборт.

— Но и у нас без Павла ничего бы не получилось! — вставил Фаревский—Изместьев, присаживаясь обратно на стул.

— И так ничего не получилось, — отмахнулся от него Клойтцер. — Проститутка с Ворзониным обманули всех! Накололи! Обвели вокруг пальца. Как котят! Ты думаешь, он с ней психотерапевтически поработал? Он ей шепнул: убеди этих идиотов, что решила рожать, я тебе за это бабки отстегну, когда эти идиоты исчезнут, я тебе помогу сделать аборт. И помог, кстати! А это было дело всей моей жизни! Я готовился очень серьезно. Но смог вернуться к проекту лишь через двадцать пять лет. И то — вынужденно.

— Почему вынужденно? — нервно переспросил москвич — косметолог. — Почему не добровольно?

— Потому что начался планетарный коллапс. Человечество могло погибнуть из-за наших … легкомысленных авантюр… Из-за этой … идиотской цепочки недоразумений!

В этот момент официант принес заказ и принялся расставлять блюда на столике. Разведя руками, Изместьев заметил:

— Не думал, что в будущем станет традицией обжорство.

— Жизнь, кстати, в наше время, если коллапс пока не принимать во внимание, — не без гордости констатировал Клойтцер, — вообще приобрела иное качество. Ее ценность повысилась. Благодаря эрмикции продолжительность жизни у нас перестала быть актуальностью. Многие просто устают жить, а самых выдающихся просят пожить еще…

— Просят?! — замотал головой, словно пытаясь сбросить сонливость, «косметолог». — Или мне послышалось? А сколько вы живете?

— Пока не надоест, — бесхитростно ответил собеседник. — Теория относительности в том виде, в котором ее вам оставил Эйнштейн, нас уже не удовлетворяла. Она выведена исключительно для материальной составляющей. Эрмикт-перемещения имеют крайние точки — «on» и «off», которые безотносительны друг к другу. Они моделируются на компьютере. Но я отвлекся. Короче, когда я был восстановлен в должности руководителя проекта, все данные о тебе были утеряны. Напрочь! 25 лет я о тебе не вспоминал, усекаешь? А тут — забушевал коллапс, планетарная катастрофа набирала обороты. Почти все компьютеры планеты зависли… Я лишь помнил год, в который твой эрмикт должен был переместиться — 1984-й. Вернее, в новогоднюю ночь…

— Интересно, а что в это время происходило со мной? — заерзал Изместьев в костюме Фаревского. — Я улетел или нет? Кто руководил полетом?

— Сейчас я могу восстановить картину… Скажи, ты знал, что здание, с которого прыгал … вернее, должен был прыгнуть, примыкает почти вплотную к клинике Ворзонина? Почему нам не пришло в голову тогда столь очевидное?!

— Даже если это так, что меняет? — встрепенулся Фаревский.

— Как это что?! Все!!! Они фасадами на разных улицах, а задами — примыкают друг к другу. Это означает лишь одно: бластер мог вполне зацепить эрмикт как в районе клиники, так и в районе 16-этажки. Поэтому не важно, был ты под электродами в клинике или реально сорвался с шестнадцатого этажа вниз головой. Не важно, улавливаешь?! Твой эрмикт все равно, в любом случае у-ле-тел!

— Это мне в голову не приходило, — косметолог сперва почесал затылок, потом вдруг подскочил на стуле: — Но под электродами у Ворзонина я был живым, и мой эрмикт находился внутри тела.

— Кто сейчас это проверит? Чуть глубже наркоз, чуть больше дозировка, — и клиническая смерть не за горами. Зачем я объясняю элементарные вещи тебе, врачу «скорой»? — Клойтцер начал было повышать голос, но, видя, что собеседник с ним соглашается, спокойно продолжил: — Наши технологии к 2074 году значительно продвинулись. Применительно к вашему времени сообщу, что для эрмикции теперь не требуется клиническая смерть. Мы можем «извлечь» эрмикт и во время глубокого сна. Благодаря открытиям наших ученых, появилась возможность предотвращать некоторые из смертей. Если «вклиниться в процесс» накануне.

— Почему бы не предотвратить все смерти? Это в вашей власти!

— Это полный абсурд, — опустив глаза, невозмутимо констатировал Клойтцер. — Если люди перестанут умирать в вашем времени, население планеты очень скоро превысит ее возможности, и так, заметь, находящиеся на пределе. Человечество себя не прокормит. К тому же увеличение средней продолжительности жизни даже на пять лет приведет к финансовому кризису, неконтролируемой инфляции, социальным эксцессам и так далее. Вы со всем этим и так справиться не можете. Извините, но вы не готовы к этому, Аркадий Ильич. Мы предотвращаем некоторые из смертей. Если гибнет, скажем, значимая для будущего фигура, или потенциально значимая…

— Что значит, потенциально значимая?

— Если сама по себе она никакой ценности не представляет, а ее сын или дочь, еще не зачатые, смогут продвинуть науку…

— Например, та самая проститутка? — догадался Изместьев.

— Точно. Есть еще потенциально критические фигуры. Например, ваш случай. Он грозил планетарным коллапсом. Уже начавшимся и устроенным, кстати, не без нашей помощи, чего уж там скрывать! Хотя главный виновник однозначно — Ворзонин. Но — обо всем по порядку. Цепная планетарная реакция распространялась, словно круги по воде. Три витка спирали времени начали терять кривизну… Исчезли ключевые политические фигуры, целые страны были стерты с лица земли, начались взрывы газо-проводов, прогремело несколько ядерных. Началось таяние льдов, наводнения, землетрясения и ураганы. Возникла угроза смещения земной орбиты.